Тогда же и там же. Майор Сергей Наумов, позывной «Хазар»
Сергей наблюдал за разворачивающимся боем. Французы и их союзники обстреливали англичан, используя деревья в качестве укрытий, избегая линейного боя и выкашивая противника, как свежую траву поутру. Однако, несмотря на весь натиск, «вареные омары» держались. К ним подошло подкрепление, по всей видимости, команда, которая рубила просеку, англичане стали выкатывать орудия.
Сергей заметил, что снайперская пара подгруппы Урала уже начала работать. То один, то другой офицер или сержант, наиболее ретиво пытавшийся личным примером воодушевить подчиненных, падал, сраженный пулей калибра.338. Кто-то из французов, скорее всего, де Божё, выскочил вперед, воодушевляя своих солдат, и в это время англичане дали залп из орудий.
Когда ветер развеял пороховой дым, Хазар увидел, как де Божё и еще дюжину людей буквально смело зарядом картечи. Он закрутил головой, пытаясь найти глазами точку, на которой наблюдал Хас со своей подгруппой, одновременно вслушиваясь в эфир, но в эфире стояла тишина. Видимо, Самум выжидал, желая увидеть реакцию союзников на случившееся. И она не заставила себя долго ждать.
Первыми побежали канадцы. Сергей с нарастающим холодком в груди наблюдал, как подались назад индейцы, не желая стоять под пушками. Паника грозила перерасти в тотальное бегство. Хазар уже подумывал вмешаться самому, не дожидаясь команды от Хаса, когда среди отступавших замелькали две фигурки, останавливая бегущих и заставляя их снова занять позиции. Ценой невероятных усилий Дюма и де Линьери удалось восстановить порядок и заставить всех снова вернуться в бой. Сражение вспыхнуло с новой силой, но некоторое время ни одна из сторон не имела перевеса. Крики «Да здравствует король!» по-английски и по-французски, боевые кличи индейцев слышались одинаково отчетливо.
Но затем непрерывный и убийственно точный огонь из укрытий переломил чашу весов в пользу французов. Канадские индейцы под началом вождя Атунаса заняли господствовавший над полем боя холм и превратили его в идеальную огневую точку. Главные силы французов и индейцев оставались невидимы для англичан.
«Молодец! – подумал Сергей про Атунаса. – Громче всех призывал не сражаться с англичанами и отступить, а сейчас сражается яростнее всех».
Тогда же и там же. Капитан-лейтенант Леонид Зинченков, позывной «Удав»
Леонид видел завязку боя, как к англичанам подошли подкрепления, как погиб де Божё. Затем было бегство французов, которое едва удалось остановить. А сейчас он наблюдал, как наступил перелом в битве. Ряды англичан заколебались и прянули назад. Леня увидел, как от их основного войска отделился крупный военный отряд во главе с нарядно одетым офицером на белом коне и устремился через брод Мононгахелы на помощь своим. Удав понял, что развязка близка. Стоявший рядом Наиль поинтересовался у него со своей башкирской непосредственностью:
– Слушай, а почему Хас запретил снайперам валить офицеров?
– Потому, что если бы Мастер с Казаком сейчас отстреляли всех офицеров и сержантов, то англичане бы побежали. И мы бы никого не убили. А сейчас под строгим и твердым командованием своих идиотов-офицеров они делают то, что надо Хасу. И нам не придется бегать за ними по лесам и вылавливать их.
В это время полк англичан, подошедший на выручку, подпер ряды дрогнувших, и «вареные омары» вновь сомкнули ряды. В гарнитуре неожиданно прозвучал голос Хаса:
– Салават, приготовиться. «Подъем» по моей команде. Кошмар – в готовности. Работаешь после Салавата. Мастер – Самуму. Приготовиться. Огонь по команде. Сначала всех офицеров на этом берегу, потом перенос огня в тыл. Приоритет – командиры. Как приняли?
– Салават – да.
– Кошмар – да.
– Мастер – да.
– Приготовились.
Салават достал пульт управления. Вдоль дороги, на которой сейчас стояли англичане, на радиоуправляемых линиях подрыва стояли все «монки», имевшиеся в группе.
– Салават, работай!
Наиль щелкнул тумблером и вдавил кнопку. Раздался громкий взрыв. Перещелкивая тумблер и вдавливая кнопку, Наиль последовательно привел в действие все мины.
– Кошмар, работай!
– Кошмар – да!
Раздалась короткая лающая очередь АГС. Три разрыва поднялись в стороне от строя, но часть осколков зацепила англичан, стоявших с краю. Прозвучала вторая короткая очередь, и разрывы легли более или менее среди британцев.
АГС перешел на стрельбу длинными очередями. Все-таки Кошмар был мастером своего дела.
– Мастер, работай!
– Принял.
Снайперов не было слышно, но и они не менее успешно собирали свою кровавую жатву.
Тогда же и там же. Капитан 3-го ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум»
Дождавшись, когда англичане бросят в бой практически все свои резервы – у обоза оставалось всего около трехсот человек – Хас наконец-то отдал команду на нанесение огневого поражения противнику всеми средствами группы. И сразу же заухали мины. Практически одновременный подрыв нескольких «полтинников» с расстояния в 30–35 метров в плотные ряды англичан дал наибольший эллипс рассеивания осколков. Англичане валились рядами.
Сразу же заработал станкач Кошмара, и это действительно стало настоящим кошмаром для англичан. Люди гибли, не понимая, что происходит. Начали работать снайперы. Лощеный полковник, возглавлявший своих людей, с которыми он пошел на штурм холма, чтобы выбить оттуда Атунаса с его индейцами, внезапно покачнулся в седле и упал под копыта своего коня. Офицера, который вслед за полковником выскочил вперед, чтобы заменить убитого командира, постигла та же участь.
Тем временем с англичанами на этом берегу Мононгахелы было покончено. АГС и снайперы перенесли свой огонь в тыл, в расположение обоза. Хас видел, как офицер в расшитом золотом мундире, взмахнул руками, словно птица крыльями, и рухнул под копыта своего скакуна. До этого этот самый офицер метался по поляне, безжалостно пиная своих солдат и выгоняя их из-под деревьев, где они пытались укрыться от губительного огня[134].
К пяти часам пополудни все было кончено. Солдаты Брэддока бросали всё – ружья, пояса, рюкзаки. Они даже снимали мундиры, чтобы облегчить свой бег. Индейцы гнались за ними до воды, и многие англичане пали под ножом и томагавком. Однако тех, кому удалось переплыть реку, победители не преследовали – добычи в избытке хватало и на этом берегу.
Только около сотни англичан, пробежав с полмили, дали себя уговорить остановиться. Но оставшиеся в живых два офицера через час остались одни. Солдаты бросили их на произвол судьбы, рассеявшись по лесу.
Ну что ж… И вновь «считать мы стали раны, товарищей считать».
8 июля 1755 года. Форт Дюкень. Капитан 3-го ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум»
Победа была полной. Англичане потеряли только убитыми более двух тысяч человек. Еще порядка полутора тысяч были ранены и сдались в плен. Потери же французов и их союзников в этом бою были небольшими. Они потеряли трех офицеров убитыми, а еще четверо были ранены. Рядовые и канадские ополченцы потеряли девятерых. Общее же соотношение потерь оказалось следующим: французы – шестнадцать; человек, а их индейские союзники – около сорока[135].
Обходя поле боя и разглядывая тела поверженных врагов, парни Самума обнаружили возле трупов генерала Брэддока и офицеров его штаба убитого дородного мужчину средних лет, лицо которого показалось им знакомым. Пленные английские офицеры сказали, что это труп Бенджамина Франклина, генерального почтмейстера Пенсильвании, который в армии Брэддока фактически исполнял обязанности квартирмейстера.
«Ну вот, на стодолларовой купюре, если, конечно, она когда-нибудь будет напечатана, теперь будет изображен другой, – подумал про себя Хас. – Таким образом, этот завоевательный поход оказался последним сразу для двух несостоявшихся президентов США»[136]. Впрочем, Самум отнесся ко всему произошедшему достаточно равнодушно. Видимо, он начал привыкать к новой жизни в прошлом.
Его больше интересовали насущные проблемы. Для транспортировки раненых необходимо было срочно найти где-то большое количество телег, которых у французов в данный момент не было. Потому де Линьери отправил гонца в форт с вестью о победе. А заодно он попросил прислать необходимое количество подвод и солдат для конвоирования пленных. Пока же доктора во главе с Дартом и при участии Робинсона и Оделла оказывали раненым необходимую медицинскую помощь на месте.
Хас переговорил с де Лангладом, который рассказал ему много нового и интересного об индейской тактике ведения боевых действий, а заодно и о европейской линейной тактике, господствовавшей тогда на поле боя. Впрочем, и Жан, в свою очередь, с большим интересом слушал рассказы Хаса, в том числе и о приемах ведения боевых действий в лесистой местности.
Молодые люди остались весьма довольны беседой и стали если не друзьями, то добрыми приятелями. По совету Самума, Дюма выставил боевое охранение по периметру полевого лагеря. Охрану периметра взяли на себя смешанные караулы французов и индейцев. Теперь враг не мог внезапно напасть на лагерь, и свободные от вахты и работ люди могли спокойно отдыхать.
Впрочем, Хас думал совсем о другом, а именно, что им делать дальше. Он напряженно размышлял, пытаясь решить – остаться им здесь или двинуться дальше, ища себе хоть какое-нибудь временное пристанище.
11 июля 1755 года. Кладбище у форта Дюкень. Лейтенант колониальной морской пехоты Шарль-Мишель Муэ де Ланглад, командующий отрядом Совета трех костров[137]
– Cines ad cinerem, pulvis in pulverem[138], – произносил кюре над все еще разрытой могилой, в которой лежали бренные останки лучшего моего друга из гарнизона форта Дюкень, ка