— Строго говоря, меня только одно смущает — не производит этот тип впечатления такого беспечного дурака, чтобы тащить к себе в номер винтовку. Ну допустим, я легко могу поверить, что убивал именно он. Ну, по крайней мере, Григоращенко — точно он. Но вот этой глупости не понимаю.
— Я не знаю, — пожал плечами лейтенант. — Может, он просто решил, что мы сегодня утром ничего у него в номере искать не будем? Он ведь почти угадал. Если бы не уборщица, мы бы не нашли винтовку. Потому что сюда бы не полезли. Максимум, вызвали бы его для беседы. Понимаете, Евгений Львович, на чем тут мог строиться расчет?
— Понимаю, кажется. Рискованный расчет.
— У этих ребят все рискованное. Что, вчерашние действия вписываются в понятие здравого смысла? Кто так стал бы делать, Евгений Львович?
— Вчерашние действия надо еще понять как следует! За каким чертом им понадобился такой разгром в гостинице? Мне кажется, чего-то у них не получилось. Думать надо, лейтенант, думать!
Подполковник встал, осмотрелся в номере.
— Провести обыск в вещах. Потом оставить людей, чтобы взяли его, когда вернется, — а он обязательно вернется. Пока — подготовить и раздать ориентировки на него. Если получится найти фотографию, то ее, если нет, то фоторобот отправить на местное телевидение и запустить в эфир. Пока без определенной формулировки. Просто: разыскивается Рублев Борис. Будем искать.
— Говорят, он тут крутился с техническим персоналом. Может, пообщаться с ними?
— Не только с ними. Я бы еще хотел поговорить с секретаршей тутошней и вообще с работниками. Может, еще кто чего знает.
— Мне их прямо сейчас собирать?
— А когда? После дождичка в четверг? Пусть даже он и появится в гостинице — уже будет что предъявить помимо винтовки. А если не явится, то, опять-таки, мы будем знать больше, чем сейчас.
— Хорошо, я тогда сейчас позову секретаршу. У Рублева с ней любовь, так что пусть с вами пообщается.
— Зови, зови эту секретаршу, мать ее так. Любовница терминатора, блин.
Крохин ушел искать Анну, которая сегодня была в гостинице с самого утра, но, поскольку ее рабочее место было опечатано, она кочевала по «Арбату», застревая то тут, то там. Последний раз ее видели в комнате горничной на третьем этаже — там Анну поили чаем и сочувствовали по поводу происшедшего ночью.
Лейтенант перехватил девушку на лестнице. Анна с сомнамбулическим видом шла вниз.
— Анна? Подождите! Вас хочет видеть подполковник Грачев.
— Меня? А зачем?
— Ну, это по поводу Бориса Рублева. Пойдемте.
— А что произошло с Борисом? У него какое-то несчастье?
— Нет, я думаю, что с ним все в порядке. Но пойдемте, вам там все скажут.
Анна, кажется, не поверила лейтенанту и пошла за ним с видом приговоренной. Крохин приглядывался к ней, пытаясь уловить в этом выражении хоть какую-то фальшь, но кажется, все было по-честному.
— Анна? Присядьте, — сказал Грачев.
— Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной о Борисе.
— Да, именно так. Вы его давно знаете?
— Нет, совсем недавно. Буквально несколько дней. Он поселился в гостинице, мы не общались, хотя я его видела, а потом, после того как нашли столяра, мы и познакомились. Он приходил к нашему директору, предлагал помощь в происходящем. Они разговаривали громко, так что я много чего слышала за дверью. Директор Бориса послал подальше, а потом. А потом я с ним и познакомилась.
— Так вдруг и познакомились?
— Он, если вы заметили, очень симпатичный мужчина. И сильный. Такие нравятся женщинам, и я не исключение. Я просто пришла к нему. Потому что рядом с ним было спокойнее. А вы к чему это все расспрашиваете?
Подполковник вздохнул, посмотрел Анне в глаза и ответил:
— Потому что сегодня утром уборщица обнаружила у него под кроватью винтовку. Скорее всего ту, из которой этой ночью был убит завхоз Григоращенко.
— Игоря убили? — пролепетала Анна. — Но при чем тут Борис?
— Да нам и самим это очень интересно! И непонятно, откуда у него в номере взялась боевая, заряженная и недавно стрелявшая винтовка. Вы его когда последний раз видели?
— Вчера, когда уходила с работы, заскочила. Просто захотелось увидеть. Я же, как вы понимаете, боялась. Я думала, что запросто могу стать следующей жертвой. И потому зашла. И еще — он мне позвонил в районе одиннадцати часов. Я как раз собиралась укладываться спать.
— Что говорил?
— Ничего. Только спросил, как я.
— Борис вам говорил что-то о том, почему он так активно отнесся к происходящему в гостинице?
— Говорил. Он просто не мог оставаться в стороне. Надеялся, что получится выяснить что-нибудь, что поможет вам в расследовании.
— Добрая душа. — пробормотал Крохин. — А что вы знаете о его контактах с техническим персоналом?
— Он большей частью что-то с рабочими обсуждал. Но мне не говорил.
— Понятно. А с кем конкретно?
— Да хотя бы с Егором Марковым. Это наш здешний грузчик. Пьянчуга горький, только чудом еще держится на работе.
Крохин и Грачев переглянулись. Дружба с такими маргиналами. что-то это напоминало. Надо было браться за проработку контактов.
Задав еще пару вопросов, Грачев отпустил Анну.
— Крохин, съезди в лабораторию, уточни насчет винтовки. И по пути позови Маркова.
— Есть, товарищ подполковник!
Лейтенант нашел грузчика на заднем дворе — тот выставлял на землю из подъемника пустые ящики из-под молока. Крохин сказал ему прерваться и идти к подполковнику.
Евгений Львович попытался напугать Маркова строгим тоном. Но кажется, рабочий был не особо восприимчив к такому поведению. Более того, он спокойно и уверенно отбивался. И еще, что понял подполковник, это то, что грузчик явно на стороне Бориса. Это раздражало.
— А ты в курсе, что у твоего приятеля винтовку в номере нашли?
— В курсе. Винтовку и подкинуть можно.
— Ты что себе позволяешь, чучело?
— Ничего. Я не говорю, что вы ее подкинули, вам это незачем.
— А кому и зачем это нужно?
— Да тем, кто это все устроил. Вы в курсе, что мы с дворниками и Борисом поменяли замки в дворницкой. И никому ничего не сказали. И Матрос чуть не попался!
— Ну-ка, подробней, — приказал подполковник.
Кажется, что-то в этой мозаике начинало проясняться.
* * *
Женере узнал о разгроме в «Арбате» около десяти часов утра. Слухи уже успели немного расползтись по городу. И, как обычно, вовсю сработал испорченный телефон. Так что в результате весть, полученная Клодом из уст Сильченко, звучала так:
— Там сегодня ночью произошла какая-то ерунда в гостинице. Вот только я пока не знаю, что именно и осталось ли что-то на месте «Арбата». Шутка!
Женере, впрочем, шутки не оценил. И спросил у Дениса ледяным тоном:
— Точнее выяснить вы не могли?
Сильченко понял, что допустил стратегическую ошибку, подав важную новость таким вальяжным тоном. Он стал оправдываться:
— Я сам только что узнал. Решил оповестить немедленно. Я уже отправил ребят посмотреть на месте, прикинуть что да как.
Последняя фраза была махровой ложью, цель которой — отвести стрелки и шишки от его несчастной головы. Ребят-то можно и задним числом отправить.
— Хорошо. Звоните мне сразу, как определитесь. Я тогда сам съезжу посмотрю. Мне, как вы понимаете, далеко не безразлично, что там происходит. Как бы не получилось, что прямо сегодня я упакую чемоданы — и низкий старт в родную Францию.
— Хорошо, месье Женере. Вам обо всем доложат.
Женере бросил трубку и стал собираться. Вышел в прихожую, крикнул:
— Александр!
Тот быстро вышел из боковой комнаты — невозмутимый, ровный, сильный.
— Приготовься к экскурсии в город. Сегодня напали на гостиницу. Твой шеф даже не знает, цела ли она. Похоже, что Рич окончательно потерял страх. Надо его поставить на место. Желательно поскорее. Ты не в курсе, есть какие-нибудь подвижки в поиске?
— Пока ничего. Точнее, никого. Но Рич наверняка особо не высовывается, так что потребуется время.
— Эх, если бы оно у нас еще и было!
Александр развел руками.
— В общем, сейчас ждем, что нам расскажут посланцы Сильченко. Потом собираемся и едем. Оцениваем перспективы, и, если они еще есть, я начинаю прессовать нашего председателя совета директоров. Пора бы ему дать понять, что мы — не какая-то захолустная компания озабоченных бюргеров.
— Я думаю, есть смысл поставить человека возле гостиницы. Вполне возможно, что Рич тоже захочет поинтересоваться, что натворили его боевики. Его ведь тоже интересует «Арбат».
— Ох, боюсь, как бы не опоздали. Он уже десять раз мог там появиться.
— А вот тут возражаю. Если там был шорох именно прошлой ночью, то Рич может сразу и не сунуться. Он ведь понимает, что мы приедем немедленно.
Женере засмеялся.
— Вот, я думаю, что он тоже так подумал. И потому уже успел побывать на месте событий. Но допускаю, что могу и ошибаться. Ну поставь там кого-нибудь понезаметней, чтоб поглядывал.
— Ну, я тогда сейчас позвоню и все сделаю.
Женере еще раз порадовался за такого помощника. Не каждый раз натыкаешься на сообразительный и деятельный народ.
Вскоре позвонили от Сильченко, сказали, что гостиница на месте. Но кажется, внутри что-то горело. И наверное, взрывалось, так как полно выбитых стекол. А еще — там вовсю жгли дымовые шашки: вонь стоит на полквартала вокруг.
Женере поблагодарил, и они с Александром выехали. Поскольку Клод все равно собирался заходить в гостиницу, они поехали на бронемашине. Пусть выход будет впечатляющим.
Подполковник Грачев только присвистнул, когда увидел, что за машинерия швартуется перед гостиницей.
— О, смотри, лейтенант. Это же не просто так? Убей меня, если ошибаюсь, но мне кажется, что перед нами уважаемый покупатель гостиницы, господин Клод Женере.
— Наверняка. Я его сам не видел, но если судить по машине, то гость очень солидный. Интересно, что ему здесь понадобилось?
— Известно что. Приехал смотреть, что с его будущей собственностью. Ты что, не знаешь этих иностранцев? Они же все поголовно такие педанты, что просто тошно! У меня дочка была в Америке, так вернулась потом — только что землю не целовала. Говорит — это не страна, а зверинец. Или нет, машинно-аппаратный зал!