«Ты бы видела его морду, когда Ал и Сашка Морозов тыкали ему в статьи законов и на пальцах объясняли про инвалидность и сколько нужно обить порогов, чтобы ее получить. Ну и про органы опеки тоже ужасы рассказывали. Я сам проникся, когда слушал. Короче, если проявится, сразу мне говори. Сама не лезь и денег ни в коем случае не давай. Поняла меня?»
Вот тебе и рыжий кобель. Подонок, который только и делает, что баб трахает напропалую и бросает их на грани самоубийства…
Бью кулаком по подушке, будто она в чем-то виновата. Выход есть всегда, его нужно просто найти. Просто…
Засыпаю ближе к трем часам. И только утром, собираясь на работу, вспоминаю, что Кир мне вечером не позвонил и не написал, когда я уехала домой.
Утром встречаю Габи в отличном настроении: Алевтина перевела ей на карту зарплату, да еще и налом добавила. Моя напарница разве что не летает по салону. Довольная и счастливая.
— Слушай, утро пока. — Смотрит на меня непривычно умоляющим взглядом. — Девочки с округи потянутся к нам в лучшем случае ближе к обеду. Я вообще не вижу смысла, чтобы вдвоем нам быть. Но если Алевтине не влом нам обеим платить как за полную смену, ну так и пусть.
— Ты чего хочешь? — Рассматриваю ее новую прическу. В последние дни Габи заметно похорошела, но я только сейчас это отчетливо осознаю. Сама целую неделю в облаках витаю.
— Я на пару часов отъеду, хорошо? То есть отойду.
Ого! А глаза-то как блестят, и куда-то делось вечное недовольство всем миром! Наверняка перемены в личной жизни, но меня это не касается, я лишь коротко обещаю Габи ее прикрыть.
До обеда, действительно, мало кто заходит, поэтому спокойно вынимаю книжку из сумки и собираюсь немного почитать. Но быстро откладываю в сторону. Кирилл не звонил с утра, вообще никак не объявлялся. А ведь так не хотел, чтобы я ночевала у себя. Чтобы отвлечься от дурных мыслей и не смотреть постоянно на мобильный, уже в пятый раз обхожу медленно магазин, поправляю вешалки, смахиваю несуществующую пыль…
— Салют! — раздается знакомый голос, и я радостно оглядываюсь. — Ну как, выспалась без меня?
Кир, видимо, не в духе, но, как и прежде, собственнически меня обнимает и целует так, что понимаю: соскучился.
— Более или менее, — отвечаю уклончиво, потому что про мои ночные терзания ему точно знать не нужно. — А ты как?
— Да нормально вроде… — Он задумчиво касается пальцами нижнего белья, надетого на манекене. — Слушай, а такой же я на тебе разорвал на днях, мм?
Не дожидаясь моего ответа, почему-то смотрит на ценник.
— Ух, восемь тысяч. Немало…
— Хочешь мне такой же новый купить? — усмехаюсь. — Да, Кир, я люблю дорогое белье. А ты против?
— Да мне плевать. — Усаживается в кресло напротив витрины, забрасывает ногу на ногу и скрещивает руки на груди. — Но я понял кое-что важное, Майя. Я ведь так ничего о тебе и не знаю.
«А зачем тебе знать?» — чуть не восклицаю я. Но тут же натягиваю на лицо беззаботную улыбку.
— Да я вроде рассказывала тебе о себе. Я из Питера, там родители живут, ты знаешь про Эмму, Эдика и Любочку. А об этом мало кто из моих знакомых знает. Алевтина предложила поработать в ее новом магазине, я согласилась и приехала сюда. Мне без разницы, где жить. Предложат в другом городе — поеду туда.
Он терпеливо меня слушает, не перебивает, но по его мрачному виду понимаю, что не удовлетворен. Его что-то беспокоит. И беспокоит очень серьезно.
— Я был всего раз в твоей квартире, мне понравилось. И район престижный, и дом новый, — медленно, словно нехотя, произносит Кирилл. — У тебя нет машины, но ты всегда на такси… Раз тебя так парил Эдик, значит, денег на хорошего юриста у тебя нет при этом, так? Ты же из простой семьи, верно? Родители обычные люди…
— Ты вообще к чему это?! Хочешь познакомиться с родителями? А не рано ли?
Я еще пытаюсь обернуть разговор в шутку, хотя понимаю, что Кир просто так не отступит.
— Я лишь хочу понять, откуда у тебя это все? Твоя квартира, твои расходы… Майя, я знаю, сколько плачу своим ребятам, я знаю, сколько может получать в таком салоне, как этот, обычная девочка-продавец.
— А с чего это тебя вдруг волнуют мои расходы? Я сама себя обеспечиваю и не собираюсь требовать, чтобы ты меня содержал. Удобно, да?
— Нет. Неудобно. — Он встал с кресла и медленно подошел ко мне. — Неудобно. Откуда у тебя деньги, Майя? Бывший любовник? Или нынешний?
Вперил в меня тяжелый взгляд, от которого по спине пробежал холодок. Я еле удержалась, чтобы не сделать шаг назад. Ты не перестаешь меня удивлять, Кирилл. Где тот кобель, которому было плевать, кого трахать?!
— Тебя это не касается, Кир. Откуда у меня деньги, как я живу и чем занимаюсь. У тебя нет никаких прав мне что-то предъявлять! Или ты реально думаешь, что я с кем-то трахаюсь за тряпки и деньги на такси?!
Он молчит, не отвечает. А мне вдруг становится очень больно. Настолько больно, что даже не понимаю, из-за чего мне хуже: потому, что он считает меня шлюхой, или потому, что я не могу сказать ему правду.
— Просто секс, так ты сказала, да, Майя? А я, дебил, не понял сначала. А ты права оказалась насчет «резинки». Надо было предохраняться, и не от залета.
Со всего размаха, не думая о последствиях, не думая сейчас вообще ни о чем, вложив в удар всю свою обиду и боль, я залепляю ему пощечину.
Чуть не взвыла от боли в руке. Захотелось попрыгать на месте, подуть на руку, а лучше во что-нибудь холодное ее окунуть. А он даже не дернулся, продолжает сверлить меня взглядом, в котором намешано все: и злость, и ревность, и ненависть, и еще что-то, похожее на разочарование.
— Пошел вон. — Мой тихий голос отдается болью в груди. — И больше не приходи.
— Майя! — Он явно сделал над собой усилие, чтобы назвать меня по имени. — Если у тебя… черт, ты же не говоришь ни хера! Что я должен думать?!
Он уже не сдерживается, кричит, но не уходит. Он ждет от меня правды, похоже, считает, как и все, что я ноги за деньги раздвигаю. Если бы все было так просто!
Но я молчу. Душа кричит, требует признаться, что у меня только он и что…
— Э-э… ребята, у вас тут что происходит?
Мы не заметили, как в салон зашла Габи, но именно ее появление решило все.
Кирилл чуть дернул головой, а потом, не глядя на меня, молча вышел из магазина.
Глава 50 Майя
— Вы поругались? — испуганным шепотом спросила Габи.
Я не ответила.
Он больше не заходил к нам, а я, подумав, решила, что так, наверное, к лучшему, прежде всего для него самого.
Об этом думала, когда плелась вечером домой совсем без сил. И это здорово — по крайней мере, вырублюсь сразу же, едва на кровать лягу.
Поднявшись на этаж, слышу чьи-то приглушенные рыдания, переходящие в жалобный вой. Похоже, кому-то еще хуже, чем мне. Чем ближе подхожу к квартире, тем громче звуки.
Алиска.
Сидит на полу, оперевшись спиной на свою дверь, и ревет. Меня не видит, уткнулась лицом в колени и ревет. Ее сумка и ноутбук валяются на коврике у моей квартиры.
— Алиса? — тихо позвала, но она не отреагировала. — Алиса!
Замерла на секунду, но голову не подняла, а потом завыла еще громче.
Прохожу к своей двери, открываю квартиру, заодно подбираю ее вещи, чтобы не валялись. В шкафу стоит почти нетронутая бутылка коньяка.
— Пей! — Чуть ли не силой вливаю в Алиску алкоголь.
Она давится, пытается оттолкнуть меня, но я сильнее. Так что через три минуты немного поутихшая, но по-прежнему не сильно вменяемая бывшая подружка сидит на моей кухне.
— Заешь шоколадом, а то плохо будет. — Протягиваю ей половину плитки. — Ты вообще давно ела?
— Я тварь... Майка. С-сука последняя, а т-ты тут со мной... воз-зишься… Хреново… как… прости, а...
Ничего не понимаю.
— Что ты натворила?! — ледяным тоном спрашиваю.
Алиска испуганно дергается. Виновато смотрит на меня глазами, измазанными в туши и тенях, и снова начинает подвывать.
— Алиса! — рявкаю так, что она уши от страха закрывает. Сжалась вся, никогда ее такой не видела. — Что случилось?!
— К-кирилл… — икая, она еле слышно шепчет. А потом поднимает на меня взгляд, полный стыда. И тут же опускает глаза в пол.
Ясно. Теперь все ясно.
— И как? Легче стало? — интересуюсь, хотя ответ прекрасно знаю. — Что ему рассказала?
— Все. Про мужика этого... ну и про м-магазин, Г-Габриэл-ла эта... говорит, что н-на деньги п-папика твоего все ж-ж-живете...
— Ну так легче стало?!
— Знаешь, я думала, что так... будет честно, если он все про тебя у-узнает. А он…
— Что он? — Хотелось взять полупустую бутылку и огреть ею эту дуру! — Что он?
— Послал меня. Сказал, чтобы валила и к нему больше не подходила. И к тебе тоже. Он мне н-не поверил.
Да если бы.
— Обидно, да? — Я наливаю себе рюмку и выпиваю ее залпом. — Так хотела подлость сделать, а не получилось?
Алиса снова на меня посмотрела и на этот раз глаз не отводила. Мне стало не по себе. Взгляд совсем безумный и полный такого отчаяния, что мне стало ее жалко.
— Я уже за нее расплатилась, Майка. Сполна, — снова шепчет, хлюпая носом. — Меня посадят. Или убьют.
— Алиса. Что случилось? — повторяю, понимая, что Кир здесь явно ни при чем. — Что-то по работе?
Она кивает и следующие десять минут, путаясь в словах и падежах, заикаясь и плача, рассказывает, что со счетов в банке пропала крупная сумма. Проще говоря, кто-то вывел деньги, за которые она, Алиса, несла ответственность.
— Меня закопают, Май. Сегодня днем обнаружилось. Я все пересмотрела, перепроверила. Ну не могла я так ошибиться, я же помню... Я понять не могу, как их вывели...
Продолжает что-то шептать, а я уже иду в коридор за ее ноутом.
— Пароль? — коротко говорю, когда загорается экран.
— Что? — недоуменно переспрашивает, а потом, поймав мой взгляд, быстро сама вбивает его в строку. — А тебе зачем?