– Славочка, пообнимай меня ещё немножечко, а то мне так холодно, что аж зубки стучат, – перефразировала Света его тираду. – А Оксана хорошая. Я действительно тут что–то комплексами поросла с ног до головы.
– Совершенно без причины, притом, – заметил Ярослав, но к его словам подруга не прислушалась, однако спорить не стала.
Домой приехали уже заполночь, ополоснулись, поели, только вот легли спать не как обычно, обнявшись, а раздельно.
Светка держалась из последних сил, чтобы не сдавить в объятиях, не прижаться–приклеиться. Была уверена – не хватит душевных сил, если он будет хоть на сантиметр ближе. Сорвётся. Разговор на пляже всколыхнул все страхи, все сомнения, и теперь она не могла уснуть, раз за разом прокручивая одни и те же печальные мысли.
Ярослав же, напротив, был полон оптимизма. Сцена у дома, когда он застал Оксану в слезах из–за самого минимального проявления мужской заботы, сказала ему многое. Она мечтала не о брате, об отце. Но отца у неё нет, так же, как и у него, а брат есть, и он рядом.
«И всегда буду рядом! И не позволю каким–то ушлёпкам обижать мою девочку!» – с мягкой улыбкой мечтал он.
Его потребность заботиться и оберегать всегда находила выход. Раньше это был Димка, сын маминой подруги. Потом появился Сева, гениальный мальчик, который знаниями интересовался куда больше, чем спортом или девочками, по крайней мере, до поры до времени. Светка, которую нужно было защищать от толп озабоченных поклонников в старших классах.
Парни выросли, возмужали, научились завлекать и соблазнять девчонок по его методике и в помощи больше не нуждались. Света, взрослая, умная и самостоятельная барышня, давным–давно не позволяла ему командовать своей жизнью.
«Хотя совместное проживание даёт свои плоды. Она стала вся такая мягонькая, женственная, ласковая», – думал Ярослав.
Шторы они так и не повесили, поэтому в спальню проникал свет от прожекторов на крыше дома и видимость была вполне приличная. Света сперва жаловалась на освещение, затем привыкла, а ему и вовсе было всё равно, в каких условиях спать, бессонницей никогда не страдал.
И сейчас он повернулся, оглядел фигурку спящей рядом подруги. Она дышала глубоко и размеренно, но ресницы чуть дрожали. Падающие из–за окна косые полоски тёплого жёлтого цвета вероломно подсвечивали её лицо.
– Ты чего не спишь? – спросил Ярослав.
– Я сплю, – ответила она, на размыкая глаз.
– Притворяешься, я же вижу, – настаивал он.
– Не могу уснуть, – призналась Света, садясь на постели. – Я понимаю, что это глупо, недостойно и вообще, но меня ужасно пугает, что ты отдалишься.
– Свет, ну ты же умная женщина, твою ж мать, – в сердцах выругался Яр. – Как я от тебя отдалюсь? Не говори ерунды. Оксану я знаю месяц, а тебя – почти всю жизнь.
– Кровь – не водица, – упиралась подруга.
– Да, мы с ней быстро сошлись, здесь ты права. Но, Светик, мы ведь с ней взрослые люди. Она выйдет замуж, будет заниматься семьёй, ей будет просто не до меня. Надеюсь, мы будем общаться, но не думаю, что так, как с тобой. Не волнуйся. Тебя мне никто не заменит – это сто процентов, – он сгрёб любимую и самую дорогую подругу в охапку и откинулся на простыни, так, чтобы она оказалась сверху. Обнял ногами – Всё, не отпущу, не боись.
– Славик, – возмутилась она. Впрочем, для возмущения в голосе звучало слишком много довольства. – Отпусти, мне так неудобно.
– Ничего не знаю, спи так. Сама боялась, а теперь отпираешься, – вредничал Ярослав.
– Положи меня к себе под бочок лучше, как обычно. Так мне неудобно. А отпускать не надо, – попросила она.
– И не собирался.
Её переместили на матрац, чмокнули в плечо, обняли крепко–крепко, и стало хорошо и спокойно. Да и как по–другому, если она с ним?
Его запах, размеренное дыхание, тепло его тела – всё то, к чему она привыкла и от чего не готова была отказаться – согревали душу, баюкали, утешали и вдохновляли.
Она и сама не заметила, как прекратила искать квартиру, как стала называть его дом своим, как свыклась с мыслью, что у него никого нет. Никого, кроме неё.
«Ко мне, похоже, возвращаются старые мысли. Надо гнать их поганой метлой», – засыпая, думала Света.
Когда–то давно, ещё в школе, она влюбилась в него безумно, со всем подростковым пылом. Гормоны бушевали так, что ей сложно было учиться, заниматься повседневными делами и сложно было общаться с ним дружески, как прежде.
И она давила, давила эти чувства. Гнала прочь мысли о нём. Изо дня в день, из ночи в ночь.
И сама не заметила, как расцвела. Не видела, как её влюблённый взгляд, мечтательный и нежный, привлекает парней. Как стыдливый румянец первых эротических ощущений и мыслей трогает щёки, ещё больше манит кавалеров. Как томные вздохи соблазняют кругом всех мужчин, что оказываются рядом. Всех, кроме него.
Но он не замечал. Не видел. Не чувствовал. А она скрывала. Скрывала так, что со временем перегорели, истлели, рассыпались прахом первые чувства. А дружба осталась.
Крепкая, проверенная временем, различными ситуациями и её любовью. Робкой и в то же время безумной, глубокой и всепоглощающей.
– Сладких снов, – раздалось сонное бормотание и буквально через минуту Ярослав уснул.
Света прижалась губами к его руке, на которой лежала, бесшумно целуя, потёрлась носом тихо–тихо, почти незаметно.
– Сладких снов, родной.
Глава 18. Недетские страсти
Две недели спустя
Ксюша психовала. Не злилась, негодовала, ярилась, а именно психовала. И ничего не могла с собой поделать. Даже прекрасная летняя погода, столь редкая в Приморье, её не радовала, ведь как радоваться, когда все кругом счастливы, а ты нет?
Олег Васильевич сделала маме предложение, и та, хоть до сих пор не согласилась, буквально летала на крыльях любви. И готовила! Много готовила, словно тренировалась к совместной жизни с мужчиной, им–то с дочерью вполне можно было обойтись салатиком, а тут вдруг в их кухне появились бифштексы, лазаньи и прочие калорийные блюда, от которых Ксюша отказывалась порой с трудом. Сомневаться не приходилось – мама придумывает отговорки, чтобы набить себе цену, а ответ на важный для любой женщины вопрос давно готов.
Юлька пошла с Михаилом в тренажёрный зал, как он не разубеждал заупрямившуюся девушку, что она и так прекрасна. Они не встречались официально, но периодически проводили время вместе – кино, кафе, прогулки у моря. Приглядывались. Юля пока держала оборону, но с этой парочкой Ксюше всё было понятно.
Она радовалась и за маму, и за подругу, правда радовалась, но иногда накатывала грусть–печаль по поводу своего одиночества. Сева не объявлялся, и настроение её из уныло–никакого превращалось в отвратительно–мрачное.
Единственной её отдушиной стал брат.
Брат!
Она смаковала это слово с утра до вечера. И так, и сяк крутила и вертела его, писала в 1С в графе «Наименование товара» и стирала, чтобы никто не увидел. Переименовала Ярослава в телефоне и изо всех сил пыталась не писать ему круглосуточно, чтобы на экране высвечивалось окно сообщения с надписью абонента: «Брат».
От короткого, но безумно, бесконечно значимого слова в душе поднималась тёплая волна, а улыбка сама собой возникала на лице.
Все недостатки Ярослава растворились. Он казался ей самым идеальным человеком на белом свете! Умным, сильным, красивым, самым замечательным!
И братом. Братиком. Любимым, самым классным в мире братом!
Ксюша готова была повторять это вечно.
Только вот Светка, она словно отдалилась от него. И Ярославу это не нравилось.
Ксюша замечала, как темнеет его лицо, когда Света проходит мимо и не касается его, как обычно. Как он следит за «подругой» взглядом, голодным и жадным, напряжённым.
И хотелось треснуть по голове упрямицу. Не видит очевидного, расстраивая этим её братика! Но Ксюша лишь тяжко вздыхала и не лезла. Парочке стоит разобраться в своих отношениях самостоятельно. И она надеялась, что тянуть Ярик со Светой не станут. В конце концов, раз уж он задумался о её словах, стал приглядываться к подруге всерьёз, значит, мозги заработали.
У Светы мозги тоже активно заработали, да только в ином направлении, о чём Ксюша узнала мимоходом, столкнувшись с подругой вечером у лифта.
– Привет. Куда так торопишься? – спросила она. Света за три секунды ткнула кнопку вызова лифта раз десять.
– На свидание. Нужно срочно переодеться и перекраситься, – сообщила та и нажала кнопку ещё несколько раз, будто это могло ускорить процесс.
– С кем? – Ксюша постаралась спросить нейтральным тоном, но сама была возмущена до глубины души. Она ей брата едва ли не на блюдечке с голубой каёмочкой отдаёт, а та…
– Да так, работает в нашем здании. Давно на меня косился и на свидания звал, но мне всё некогда. А тут подумала: «Почему бы и нет?»
Света выглядела возбуждённо, но нервно, и Ксюша задалась закономерным вопросом, а хочет ли действительно подруга идти на это свидание?
– Тебе он нравится? – осторожно уточнила она.
– Да нормальный. Мне просто нужно развеяться и понять, что ещё нравлюсь мужчинам. Самоутверждаюсь, короче, – Света сжимала ручки сумки так сильно, что сомнений не оставалось – ей это действительно нужно, хотя бы для душевного равновесия. Сейчас его точно не наблюдалось.
– Он тебя ждёт? – Ксюша мотнула головой в сторону выхода и ровно в тот же момент двери лифта распахнулись.
Света мышкой нырнула в проём и нажала кнопки своего и Ксюшиного этажа, только затем ответила:
– Нет, через полчаса. Я потому так и тороплюсь. Хочу платье одно надеть, мы на набережной в «Супра» идём, оно идеально подойдёт к интерьеру, а я не помню, где лежит. И чулки. Куда я их задевала, ума не приложу! Недавно купила бельё новое, надо выгулять, и к нему чулки. Бельё постирала и сложила к остальному, а вот чулки… – девушка говорила сумбурно, да и больше сама с собой.
– Чулки? Чулки?! Зачем тебе летом чулки? Ты собралась с ним спать? – Ксюша отбросила попытки быть тактичной.