складывать вещи, убрала, приготовила обед, а потом и ужин.
Юля уехала только когда совсем стемнело. Жизнь уже не казалась такой паршивой, даже наоборот, Ксюша ненавязчиво умудрилась её переубедить, сместить акценты, и будущая мать радовалась малышу и тому, что не связала свою жизнь с нелюбящим и ненадёжным мужчиной. А мама, мама никуда не денется, рано или поздно ей придётся принять внука или внучку.
По пути домой Юлю озарила идея поговорить с мамой прямо сейчас, не откладывая. Она понимала, что встреча, скорее всего, испортит ей настроение, но что–то во всей этой ситуации было не так, и девушка горела желанием разобраться раз и навсегда.
Особой близости с матерью у них не сложилось, но и чужими людьми они никогда не были. И если она по своей нынешней эмоциональной нестабильности просто рыдала, Ксюша небезосновательно удивилась поведению Раисы Григорьевны, мамы лучшей подруги.
– Это не похоже на тётю Раю, хоть убей. Юль, что–то не то.
Эти слова никак не выходили из головы оказавшейся в непростой ситуации девушки. Поднимаясь по ступеням тёмного и вечно сырого подъезда, она то и дело твердила: «что–то не то, что–то не то».
Маме она скинула сообщение, что заедет, поэтому даже не догадалась позвонить в дверной звонок. Ключи от родительской квартиры она так и носила в сумочке и без задней мысли ими воспользовалась.
Из проёма пахнуло борщом и чесночными пампушками – привычный и любимый с детства запах – и Юля улыбнулась. Как бы ни вела себя в последнее время мама, а дома было хорошо.
Из кухни доносились ничем не примечательные звуки готовки – мама что–то тёрла, мешала обычной столовой ложкой борщ в огромной кастрюле с ромашками (а борщ варился только в ней), ложка громко звякала о стенки кастрюли, намекая, что мама взволнована или сильно не в духе.
Юля и не придала бы этому значения, только вот голос отца был очень и очень странным. Слов она пока не слышала, но интонация и тембр сильно отличались от обыденных, вызывая тревогу.
Она не шла на цыпочках, не собиралась подслушивать, прячась за дверью, но её появление оказалось для родителей внезапным.
– Рая, ты обязана ей рассказать и объяснить. Нельзя так поступать с родной дочкой.
Юля только собралась спросить, о чём речь, как мама огрызнулась на отца через плечо: «Она тебе не родная!»
– Я её принял как свою дочь и люблю её, а вот ты с ней поступаешь как мачеха! – голос отца – отца ли? – звенел от негодования.
Он стоял рядом с женой, активно делающей вид, что её ничего не смущает. Раиса тёрла морковь, доставала и убирала специи и всячески показывала, что останется при своём мнении, даже особо не спорила. И на мачеху тоже никак не отреагировала.
– Может, она мне и не мать вовсе, – Юля шмыгнула носом.
Услышанное просто никак не укладывалось у неё в голове. Как так? Она всю жизнь обожала отца, и он её тоже. Никогда, ни при каких обстоятельствах не могла она подумать, что такое возможно. Ведь они были так похожи! И внешне, и по характеру. Она прекрасно помнила, как в детстве все шутили: «Ой, Рая, да дочка–то не твоя, копия Витьки» или говорили: «Похожа на отца – значит будет счастливой».
Да и вообще, это не могло быть правдой! Никак не могло! У Ксюши брат нарисовался, что, впрочем, не так уж невероятно, учитывая, что отца своего она никогда не знала, но всё же. А тут и у неё самой… такое!
– Юля! – мама обернулась стремительно, побросав всё на стол и не подумав вытереть руки. – Доченька, извини! Боже, да за что же мне это? Ну за что? – она бросилась, обняла кровинушку крепко, до боли, зашептала со слезами в голосе: – Извини, извини меня, извини, солнышко. Не думала я, не гадала, что повторишь судьбу мою дурную. Извини.
– И вы не сказали, – только и нашла, что предъявить Юлька. Она пока не могла переварить то, что услышала, но близость мамы, её панический ужас, то, как крепко она сжимала её в объятиях, будто боялась, что не удержит и упустит дочь навсегда, слёзы и обескураживающая искренность – всё это помогало примириться с ситуацией и не сойти с ума окончательно.
– Не сказали. Да и зачем? Витя тебя любит, ты его тоже. Он тебя воспитал, вырастил, – шмыгая носом, объясняла свою позицию мама.
– Папуль, – Юля не заметила, в какой момент потекли слёзы, но упустить из вида реакцию отца она не могла, даже находясь в цепком захвате мамы, – папа… я… я тебя всё равно люблю. Ты мой папа и другого мне не надо.
В этот вечер рыдали даже суровые и сдержанные мужчины. Юля осталась ночевать у родителей, просто не смогла уехать к себе. И никогда прежде не чувствовала она такого умиротворения, как наутро, сидя на коленях у папы, любимого, родного, самого лучшего в мире папы.
Ночь прошла не просто, уснуть она смогла ближе к утру, но все важные решения были приняты. Собственный пример оказался куда более показательным, чем все предыдущие размышления.
У неё впереди ещё много испытаний, но главное – родные и близкие люди всегда с ней, всегда за неё. Она справится.
Глава 28. Любовь на чемоданах
Три месяца спустя
– Ксения, зайдите ко мне, – Олег Васильевич заглянул в экономический отдел и пошёл дальше по коридору – к себе в кабинет.
– Что, доча, пришла ночью пьяная из клуба? – хихикнула Инга, но не зло, по–доброму. Начальник, конечно, выделял родственницу, но по работе спрашивал с неё без привилегий, а если ругал, то даже сильнее, чем прежде. А ещё стал носить вкусняшки. Много пирожных и конфет из любимого кафе падчерицы, которая, к слову, почти их не ела. Дамский коллектив это полностью устраивало.
– Типа того, ага, – Ксюша кивнула и поднялась из–за стола.
Тон начальника, а на работе Олег Васильевич всё же оставался её прямым руководителем, ей совсем не понравился, и она судорожно принялась вспоминать, где могла допустить ошибку. На ум ничего не приходило, и от того было даже страшнее – не подготовить аргументы.
– Да, что вы хотели? – тоном прилежной ученицы спросила она, просачиваясь в кабинет через узкую дверь.
– У меня там что, петли заели? – не понял её телодвижений начальник.
– Нет, всё хорошо, это я от нервов, – признала очевидное очень совестный и мнительный экономист.
– Садись. У меня к тебе разговор и сразу скажу: он не касается работы, – Олег рассмеялся, заметив, как расслабились и опустились её плечи, – Смешная ты. Нашла, из–за чего переживать. У тебя блат, – мужчина поднялся, прошёл к закипевшему чайнику и налил им по чашке чая, угостил падчерицу.
– Всё равно ты мой начальник и я волнуюсь. Кажется ведь, что где–то накосячила, – поделилась Ксюша, принимая из рук новоявленного родственника чайную пару и тут же делая глоток обжигающе–горячего чая с ощутимым малиновым ароматом и вкусом.
– Вроде бы нет. В целом, как начальника ты меня вполне устраиваешь. Я бы тебя даже повысил, но из–за некоторых событий это будет сейчас не совсем уместно, поэтому ненадолго отложим этот вопрос. Думаю, полгодика должно пройти. Слухи в любом случае пойдут, но здесь у тебя хотя бы опыт работы уже какой–то организуется. Ладно, я не о том хотел с тобой поговорить.
– А о чём? – проявила любопытство удобно расположившаяся в кожаном кресле девушка.
– Вы всерьёз решили перевезти к себе вашу подругу? – прямо спросил Олег.
По выражению его лица Ксюша без особого труда прочитала: «Вы уверены, что вам это надо?»
– Да, у неё восемнадцатого заканчивается договор на квартиру, семнадцатого начнём её перевозить. Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, мы с Севой всё обсудили и приняли совместное решение. Юлька хоть и помирилась с мамой, но жить они вместе не могут, начинают ругаться, а в её положении это не самый разумный вариант. А мы уже подыскиваем квартиру…
– Не надо, – перебил её отчим.
– Как это не надо, если мы…
– Не надо, говорю, – повторил с нажимом Олег. – Я говорил с твоей мамой на эту тему, но она упёртая иногда, как… – мужчина закатил глаза, но сравнивать любимую женщину с бараном или ещё каким–нибудь нелицеприятным животным не стал, – в общем, не важно. Она, как и ты, считает, что вы с Всеволодом должны сами всего добиваться, как мы в своё время. В этом, безусловно, смысл есть…
– Есть, – перебила на этот раз Ксюша, но была тут же за это отругана.
– Не перебивай старших! Послушай сперва, что скажу, потом думай, и, желательно, думай совместно с Севой, он у тебя разумный и без особых тараканов.
На последней фразе Ксюша едва не разразилась гомерическим хохотом, но громадным усилием воли сдержала первый порыв. Что бы кто ни говорил, а Сева был прагматиком и человеком трезвомыслящим, и, если сравнивать её тараканов и его, пальму первенства за самых шипящих, резвых и экзотических тараканов она бы получила без хлопот.
– Слушаю, – она сложила руки на коленях как примерная ученица и подняла глаза на отчима, показывая готовность внимать со всем уважением к старшим.
– Не паясничай, – строго сказал Олег, но улыбнулся, не сдержав чувств. – Хулиганка ты, Ксюша, невозможно с тобой иногда. Значит так, я предлагал это твоей матери, но меня послали далеко и надолго, как ты понимаешь, но всё же решил озвучить вам напрямую. В конце концов, ты на мать можешь повлиять со своей стороны.
– Мы не будем переезжать в твою квартиру, – безошибочно догадалась Ксюша, куда клонит отчим. – Мы вполне способны сами на всё заработать. И заработаем! Севе, кстати, вообще дадут служебную квартиру, когда он перейдёт к ним окончательно.
Олег Васильевич поднял глаза к потолку и выдохнул шумно, протяжно. Он уже выслушал от жены всё и даже больше по этому поводу, но не думал, что у Ксюши убеждения столь же тверды.
– Дочь, замолчи! – не выдержал он, и падчерица замолчала. Так он назвал её впервые. При ней впервые, дома они по–другому её и не называли. – Вы с Севой молодцы, думаете правильно, планируете, стремитесь. И мы ни в коем случае в вас не сомневаемся. Вы всего достигнете. Мы смотрим на вас и не нарадуемся. Но, Ксюша, у вас есть шанс сразу жить чуточку лучше, не стоит разбрасываться предложениями направо и налево. Я не отдаю вам свою квартиру, а просто предлагаю пожить некоторое время, пока вы копите на первоначальный взнос.