Всеволода – княжне Ульяне, а в. к. Симеон выдал дочь за Васильевича Михаила466. С этой поры кашинская линия тверских князей постоянно тянет к Москве, как холмская – к Литве.
Внешнее влияние и трудное положение между двумя сильными соседями неизбежно осложняли внутренние отношения Тверского княжества. Стремление обеспечить самостоятельность требовало сохранения единства его сил. Эта острая потребность поддерживала формальное одиначество тверских князей, какие видим в формуле тверских грамот, но непримиримый раздор двух линий княжого дома подрывал основы этого равенства и только укреплял тенденцию к иной форме объединения тверской силы – к усилению великокняжеской власти.
Василий Михайлович вернулся на стол тверского великого княжения и получил ханский ярлык467; и тотчас возвращается он к приемам великокняжеского управления брата Константина: «И нача братанича своего князя Всеволода Александровича Холмского обидети чрез докончание и бояр его и слуг его тягостью данною оскорбляти»468. При явной поддержке Москвы и покровительстве хана в. к. Василий смирил племянника и привел его в свою волю. Попытка Всеволода воззвать к суду митрополита Алексея «о своих обидах, что ся ему учинило чрез докончание», привела только к более тесному соглашению великих князей московского и тверского «по митрополичу слову»469. Пытался князь Всеволод съездить в Орду с жалобой хану, но тверские пути были в руках враждебного дяди, а на Переяславль не пустили его наместники в. к. Ивана Ивановича, пришлось пробираться окольными путями через Литву. В. к. Василий предупредил хана встречными жалобами на племянника, и ордынские власти «без суда выдали» ему князя Всеволода. «И бысть князю Всеволоду Александровичи) от дяди его князя Василия Михайловича томление велие, такоже и боярам его, и слугам, и продажа, и грабление велие на них, такоже и черным людем данная продажа велия»470.
Положение дел в Тверском княжестве изменилось со смертью в. к. Ивана Ивановича в 1358 г. В малолетство в. к. Дмитрия ослабела сила Москвы, опора в. к. тверского Василия, и усилился литовский напор на Восточную Русь. Князь Всеволод едет в Литву к зятю своему Ольгерду.
Больше, чем когда-либо, приходилось тверскому великому князю считаться в этот момент с силой литовского влияния в Тверской земле. Князь Всеволод вернулся в Тверь одновременно с приездом туда Романа, поставленного по требованию в. к. Ольгерда константинопольским патриархом на западнорусскую митрополию. Неудачный приезд Романа на Тверь имел целью перетянуть тверское духовенство на литовскую сторону, но покушение это разбито противодействием в. к. Василия и епископа Федора; однако Роман гостил «во властях тверских, потребное приемля от князей и от бояр тверских и от других неких», а князь Всеволод ему «многу сотвори честь и дары даде» и «паки повеле его проводити в Литву с честию»471, есть известие, что митр. Роман был родственником князя Всеволода472. В тот же приезд князь Всеволод «взя мир и любовь с братьею своею», причем они «разделишася волостьми», а князь великий Василий Михайлович, дядя их, «треть (трети?) их отчины отступился»473. Известие это дает только скупой намек на происшедшее и с трудом поддается комментарию, так как фактических данных для него мы не имеем. Но, кажется, следует признать, что злоключения Всеволода подорвали его одиначество с братьями, что в. к. тверской Василий захватил и затем вернул часть их вотчинных владений («трети» их отца) и что при новом полюбовном докончании князя Всеволода с братьями произошел между ними «раздел волостьми»474.
III
Разрушительное влияние наследственности уделов, т.е. их превращение в вотчинные княжения особых линий княжеского дома, на княжое одиначество сказалось в Тверской земле много сильнее и ярче, чем в Московской. Равенство братьев Михайловичей Ярославича сменяется по смерти в. к. Александра ожесточенной борьбой двух линий княжеского дома, а в этой борьбе сочетаются два мотива: столкновение тверской великокняжеской власти с местной удельно-княжеской независимостью и соперничество линий княжеской династии в отчинных правах на Тверь. Первый из этих мотивов дал повод к раздорам, но холмско-микулинские князья сразу переходят от самообороны к наступлению и разрушают всякую возможность компромисса в пользу договорного одиначества тверских княжеских сил решительным домогательством великого княжения тверского с поддержкой сперва в московских, затем в литовских связях и отношениях. Их вызвала на то прямолинейная великокняжеская властность дядей Константина и Василия – исходный пункт внутреннего разложения тверской силы, но сыновья в. к. Александра Михайловича выдвигают против нарушения своих княжеских прав не только защиту обычного «докончания» младших князей со старшими, но и свое вотчинное притязание на стол тверского княжения. Это их притязание получило сильную и глубокую опору в популярности среди тверского общества мечты об освобождении от татарского ига с помощью Великого княжества Литовского. Героем этих гаерских мечтаний стал брат Всеволода Александровича, микулинский князь Михаил, который стал опасен для дяди Василия, по-видимому, еще при жизни брата Всеволода, а после его кончины становится главным действующим лицом тверской исторической драмы475. Шла в Твери борьба за свою местную великокняжескую власть и за ее усиление, а питалась она неумирающим стремлением вырвать из московских рук великорусское великое княжение и отбиться сразу от московского засилья и татарского владычества.
В этой борьбе за большие задачи гибло владение общей отчиной по уделам, гибло княжое семейно-вотчинное одиначество. По смерти Всеволода Александровича и двух младших Александровичей их отчина распалась на две вотчины – холмскую и микулинскую, между которыми не видно какой-либо связи. Холмское княжество осталось за сыновьями Всеволода – Иваном и Юрием476. О князе Иване Всеволодовиче знаем только, что он в 1397 г. «сложил крестное целование» к дяде своему, тверскому великому князю Михаилу Александровичу, и отъехал в Москву к в. к. Василию Дмитриевичу, который принял его с честью, дал ему город Торжок и выдал за него сестру свою Анастасию477; вскоре великий князь послал его князем-наместником в Псков; а по смерти тверского великого князя Михаила Иван Всеволодович «сослался» с его сыном, в. к. Иваном Михайловичем, и вернулся по «докончанию» с ним в Тверь «со княгинею своей и бояры»478. Характерно, что Иван Всеволодович не причастен к спору в. к. Ивана Михайловича с братьями и племянником из-за сложения крестного целования великокняжескими боярами: оно касалось только семьи в. к. Михаила Александровича, а Всеволодовичи холмские и так вне того одиначества, которое скреплялось этим крестоцелованием; видно, что и цель его была закрепить верность великокняжеского тверского боярства за потомством в. к. Михаила мимо боковых линий тверского княжеского рода. Года через два князь Иван Всеволодович скончался (1402 г.) на своем холмском княжении бездетным, «а отчину свою приказа великого князя сыну князю Александру Ивановичу», что, однако, не помешало его брату Юрию быть после его смерти владетельным князем: только зимою 1404—1405 гг. он «отъехал со Твери на Москву» и сложил крестное целование к в. к. Ивану Михайловичу, который пытался затем помириться с ним и призывал его вернуться к «дому святого Спаса» и жить «на пределе отца своего». Обычное толкование «приказания» отчины Ивана Всеволодовича великокняжескому сыну Александру как завещательного распоряжения его в пользу этого князя и в обход вотчинных прав брата Юрия не соответствует подлинному смыслу наших источников479. Нет у нас и данных для разъяснения, почему холмский князь приказал свою отчину не великому князю, а его сыну. Но общий смысл свершенного свидетельствует о значительном усилении тверской великокняжеской власти. В. к. Михаил Александрович закрепил эту власть за своей семьей: великокняжеские бояре целовали, по его грамоте, крест его сыновьям и внуку. Боковые линии тверского княжого дома вне этого великокняжеского одиначества членов микулинской линии, добившейся старейшинства на Твери. Холмский князь не выдержал властной политики дяди, великого князя, отъезжал в Москву, где был в положении служебного князя при великом князе всея Руси, а по смерти тверского великого князя Михаила вернулся на свое холмское княжество по «докончании» с его сыном, в. к. Иваном, очевидно, смирившись перед тверским великокняжеским засильем над младшей братьей, князьями Тверской земли. Актом этого смиренья был и предсмертный ряд князя Ивана Всеволодовича. Низведенный до положения князя-подручника, он должен был признать великое княжение на Твери за Иваном Михайловичем и за его сыном Александром и отдать свою отчину под властную опеку последнего. Таким надо представить себе положение Холмского княжества, когда оно перешло к князю Юрию Всеволодовичу. Юрий не смог примириться с этим положением и в 1404—1405 гг., опасаясь захвата великим князем Иваном, бежал в Москву, а через два года поднял спор с в. к. Иваном в Орде, добиваясь крупной доли в тверской отчине, а не только холмского княжения, и сошел с исторической сцены неведомо как: наши летописи не сохранили сведений о его конечной судьбе480. С ним угасло стремление холмских отчичей к самостоятельному княжому значению. Юрьевич Дмитрий только упомянут в числе «молодшей братьи» тверского великого князя в договорных грамотах в. к. Василия Васильевича с тверским в. к. Борисом Александровичем. А его сыновья и вовсе сошли на положение служилых княжат.– Даниил на службе у в. к. Ивана III, а Михаил – при тверском в. к. Михаиле Борисовиче покорный «брат молодший» – склонился перед Москвой после бегства своего «брата старейшего» в Литву481.
IV
Младшая линия потомков тверского великого князя Александра Михайловича укрепила за собой великокняжескую власть и быстро разрушила притязания старшей, холмской линии на самостоятельное княжое значение. Еще раньше определилось такое же захудание дорогобужских потомков в. к. Константина Михайловича. Не имея определенных сведений о ряде в. к. Михаила Ярославича, историки полагают, что значение Дорогобужа как отчины Константиновичей основано на установлениях этого ряда482.