251 А.А. Шахматов. Общерусские летописные своды XIV и XV веков. Глава III (Ж.М.Н.П., 1900 г., кн. 11).
252 Всего вероятнее, что он оканчивался тем самым известием 1305 г., которым замыкалась Лаврентьевская летопись, ибо как понять иначе то обстоятельство, что Лаврентий, писавший в 1377 г., довел свой труд только до 1305 г. (Там же, с. 150); на 1305 г. обрывался основной источник составителя Лаврентьевского свода, который он дополнял по другим материалам. К этому основному источнику А.А. Шахматов относит все то общее, что есть в Лаврентьевской летописи с так наз. Новгородской I, составитель которой использовал его, дополняя и редактируя свой свод также и по иным материалам. Последнее известие Лаврентьевской летописи: «В лето 6813, индикта 2, месяца июня в 23, на память св. мученицы Агрепины, в день во вторник». А.Ф. Бычков в примечании к изданию Лавр. лет. указал: 1) что в 6813 году индикт был 3-й, а 2-й – в 6812 г.; 2) что 23 июня приходилось на среду в 6313 г., а на вторник в 6812 г. Пожар церкви Св. Федора во Владимире, о котором сообщает под этой последней своей датой Лаврентьевская летопись, отмечен в Воскресенской летописи под 23 июля 6812 (1304) г. – ПСРЛ, т. VII, с. 184.
253 Ср. мои статьи: «Древнерусское летописание» и «Летописное дело в XIV—XVI вв.» в «Истории русской литературы до XIX в.», изд. под ред. А.Е. Грузинского, т. 1, гл. VIII и XII.
254 В статье «Летописное дело в XV—XVI вв.» я принял это предположение А.А. Шахматова. Тут предлагаю некоторую поправку к толкованию наблюдений А.А. Шахматова.
255 О конце Лаврентьевской летописи (т.е. ее «общерусского» источника) – 23 июня 1304 г., т.е. ранее кончины митр. Максима (ум. в декабре 1304 г.), см. выше примечание к главе II.
256 Начало «оправила митр. Максима»: «Благословение Максима, митрополита всея Руси» (Р.И.Б., т. VI, № 13); ср. «Правило Кирила, митрополита руського» – там же, № 6.
257 Соборное определение патриарха Антония о низложении митр, Пимена и восстановлении Киприана 1389 г. (Р.И.Б., т. VI, приложения, № 33).
258 М.А. Дьяконов. «Кто был первый великий князь «всея Руси»?» – «Библиограф», 1889 г., № 1; «Послание Нифонта, патриарха Константинограда, к великому князю Михаилу всея Руси» (Р.И.Б., т. VII, № 16). Тут же послание тверского инока Акиндина «великому князю Михаилу и честному самодержьцю руского настолования».
259 Ср. Н.Д. Чечулива. Начало в России переписей и ход их до конца XVI в. («Библиограф», 1889, № 2). 1273 (6781) – Новг. IV (ПСРЛ, т. IV-2, с. 243); Никоновская (т. X, с. 152) под 6783 (1275) г.
260 См. замечания В.С. Борзаковского (Ист. Тверского княжества, с. 18—19) и их оценку у А.В. Экземплярского (Указ. соч., т. II, с. 445). Грамота кн. Всеволода Мстиславича определяет пошлины «с тверского госгя и с новгородцкого и с бежицкого» (Д. к А. И., т. 1, № 3); слова «с тверского гостя» вызывали много сомнений: но они могли бы быть скорее выпущены в позднейших списках – редакциях, как не соответствующие памятной действительности, чем добавлены. В 1181 г. новгородская к черниговская рать сошлись для похода на Всеволода Юрьевича «усть Твери» (ПСРЛ, т. III, с. 17: «Устье Твери»; т. IV», с. 170 и т. V, с. 167: «усть Тфери»).
261 Под 1216 г.: кн. Ярослав Всеволодович занял Торжок и замкнул сообщения новгородцев с Низовской землей, мужи его «учиниша твердь, пути от Новгорода засекоша и реку Тферцу» (ПСРЛ, т. VII, с. 120) или: «Собравше Тверич и пути от Новгорода засекоша и реку Тверцу» (т. X, с. 169).
262 Подобно Пскову, Тверь рано завязала связи с Литвой. Второй тверской епископ Андрей был сыном литовского князя Герденя, соучастника (с Довмонтом) в убиении Миндовга (ПСРЛ, т. VII, с. 165).
263 В наших летописях нет известия о смерти старшего Ярославича – Святослава и вокняжении Михаила: последнее упоминание о Святославе под 1282 г., первое о Михаиле под 1285 г.
264 Причины его не указаны в наших источниках, только Тверская летопись поясняет общо и риторично, что Михаил «не восхот поклонитися» великому князю.
265 «Татарове же поимавше прежереченныя грады [14 городов] и восхотеша идти на Тверь; бысть же печаль велика Тверичем, не бяше бо у них князя, тогда бо князь Михаил в Орде бысть; они же целоваша межи себе крест и седоша во осаде, укрепившися на том, яко битися с Татары, а не предатися; бе бо множество людей збеглося во Твери изо иных княжений перед ратью. В то же время и князь их прииде из Орды, и сретоша его со кресты и бысть радость велика Тверичем. Татарове же, слышавше пришедша князя Михаила, и не поидоша ко Твери» – ПСРЛ, т. VII, с. 180.
266 М.К. Любавский. Возвышение Москвы, статья в 1 т. издания: «Москва в ее прошлом и настоящем». М.К. Любавский устанавливает, что «в XII и большей части XIII века население Суздальской земли группировалось преимущественно в средней ее части и восточной, а западная окраина ее, территория позднейших княжеств Московского и Тверского, была слабо заселена», и собирает данные, указывающие на заметный рост населения этих территорий к исходу XIII и в начале XIV в.
267 «Библиограф», 1890 г., кн. 5—6. Перепечатана в «Статьях по русской истории».
268 «До половины XIII в. (даже и позже)».
269 Пути на Новгород, куда в. к. Всеволод Юрьевич вызвал в 1207 г. сына Константина с войском в Москву, как сборный пункт его рати для похода на Чернигов, С.Ф. Платонов не поминает особо, изучая «начало Москвы»; но для выяснения позднейшей ее роли существенно сопоставить его наблюдения с легким доступом из Москвы путей к Новгороду и Твери.
270 Что бы ни говорили те же историко-географические наблюдения о выгодах положения Москвы для развития ее торгового значения, они не могут сами по себе «вести к заключению от возможности, даже удобства – к действительности в любую (в данном случае – древнейшую) пору. «Если вдуматься в известия летописей о Москве до половины XIII века (даже и позже), то ясна становится не торговая, а погранично-военная роль Москвы», – замечает С.Ф. Платонов и заключает свой этюд так «Следуя по летописям за первыми судьбами Москвы, мы прежде всего встречаем ее имя в рассказах о военных событиях эпохи. Москва – пункт, в котором встречают друзей и отражают врагов, идущих с юга. Москва – пункт, на который прежде всего нападают враги Суздальско-Владимирских князей. Москва, наконец, – исходный пункт военных операций Суздальско-Владимирского князя, сборное место его войск в действиях против юга… цель обороны с юга преследовалась, вероятно, и построением города Москвы».
271 Для С.М. Соловьева соперничество Москвы с Тверью объяснимо тем, что «место родовых счетов между князьями заступило теперь соперничество по праву силы: Юрий Московский был также силен, если еще не сильнее Михаила Тверского, и потому считал себя вправе быть ему соперником» («Ист. Рос.», кн. 1, ст. 901); даже с точки зрения «теории родового быта», быть может, не следовало бы столь индивидуалистически понимать «родовые счеты», игнорируя вопрос о старшинстве целых «линий». В.О. Ключевский развивает соловьевское объяснение в том смысле, «что московский князь не мог питать надежды дожить до старшинства и по очереди занять старший великокняжеский стол» и потому «чувствовал себя бесправным, точнее, обездоленным среди родичей» и выработал себе «своеобразную политику», не стеснявшуюся «политическими преданиями и приличиями» («Курс русской истории», ч. II, с. 11).
272 Ср. выше о борьбе за отцовское наследие сыновей в. к. Ярослава Всеволодовича; об отношении «отчинной» традиции к Новгороду и Владимирскому великому княжению; о том же говорит вся биография кн. Дмитрия Александровича, напр., его новгородская деятельность при великом княжении дяди Ярослава. Усобицы между братьями Александровичами не упраздняют притязаний каждого из них на следование по отчим стопам с устранением братьев, хотя бы и старших. Сказание об убиении в. к. Михаила Ярославича (Великия Минеи, ноябрь, ст. 3093 и ПСРЛ, т. VII, с. 189) сохранило любопытный намек на неудовлетворенные «отчинные» притязания московских князей. Тут повествуется о переговорах, какие ведет митр. Максим с кн. Юрием, чтобы отклонить его от соперничества с Михаилом Ярославичем из-за великого княжения: «Аз имаюся тебе, говорил ему митрополит, с великою княгинею Оксиньею, материю великого князя Михаила, чего восхощешь изо отчины вашея, то ти дасть». Это литературно обработанное известие содержит ценное реальное указание, что Даниловичи выдвигали притязания на свою «отчину», но что это могло быть, как не «дедина» по Александре Невском, раз отчина по Даниле и так была в их руках? Захват Юрием Костромы можно признать некоторым конкретным указанием на притязания Даниловичей.
273 О первоначальной истории Москвы знаем чрезвычайно мало. И.Е. Забелин нашел в кратких старейших упоминаниях о ней исходный пункт для наброска широкими и сочными мазками кисти археолога-художника ее облика как типичной княжеской вотчины. Первое из них говорит о том, как в 1147 г. кн. Юрий Долгорукий звал к себе на «Москов» (так в Ипатьевской летописи, 2-е изд., с. 339) черниговских князей, чествовал их тут «обедом сильным» и «дарами многими». Известия 1176 и 1177 гг. (та же летопись) сохранили название Москвы Куцковом или Кучковым (с чем связано предание о селе боярина Кучка, отнятом у него кн. Юрием) и рассказ о том, как Глеб Рязанский, придя на Москву, сжег «город весь и села». Эти намеки слагаются у Забелина в яркое представление о «княжеском хозяйственном селе» с угодьями для хлебопашества, огородничества и садоводства, исполненном «всеми надобными запасами», а затем – о вотчинном городе, который окружен рядом деревень и слобод, обслуживавших хозяйство князя-вотчинника. Известия Тверской летописи под 1156 г. (весьма ненадежное – см. о нем в упомянутой статье С.Ф. Платонова; что до даты, то С.Ф. Платонов не обратил внимания на общее свойство этой летописи: она вообще спешит в своей хронологии) приписывает закладку «города» Москвы Юрию Долгорукому; во всяком случае, с 70-х гг. XII в. имеем определенные известия о «московском огороде». Когда же стала Москва «стольным» городом? Владимир Всеволодович в 1212 г. «затворися в Москве» во время усобицы, а по заключении мира был «выведеггь» из нее в. к. Юрием