и послан на княжение в южный Переяславль: это отнюдь не свидетельство о том, чтобы Владимир княжил в Москве. Михаил Хоробрит связан с Москвой только тем, что два летописных свода – Новгородская IV и Тверская летописи, сообщая о его смерти называют его «московским», что другими летописями не подтверждается. А в 1282/83 г. выступает в усобице старших Александровичей их брат Даниил «с Москвичи». Когда и как стал он владеть Москвой – не знаем. В.О. Ключевский прав, изображая Даниила «обездоленным среди родичей», но не потому, чтобы московский князь «не мог питать надежды» на великое княжение «по очереди», а потому, что владел он только Москвой, которая не была «стольным» городом, но лишь «волостью» великого княжения без политического прошлого. Если принять весьма вероятное предположение А.В. Экземплярского, т. II, с. 273, что Даниил, оставшийся после отца малым ребенком (род. 1261 г.), получил Москву от брата Дмитрия, то понятна его упорная вражда к старшим братьям.
274 ПСРЛ, т. VII, с. 184. Лаврентьевская летопись говорит о захвате князя Константина «некакою хитростью» (с. 462). Никоновская (т. X, с. 173), повторив тот же текст, дает пояснение этого намека: «Крамолою их же бояр Рязанских» и приписывает кн. Даниилу самые благие намерения: «Приведе его с собою в Москву и дръжа его у себя в нятьи, но в бережении и в чести всяцей, хотяше бо ся с нии укрепите крестным целованием и отпустите его в его отчину на великое княжение Рязанское». Книжник-редактор недостаточно согласовал это освещение дела со своей же редакцией известия об убиении кн. Константина, где о его пленении сказано: «Его же поймал хитростью некоего на бою» кн. Даниил (т. X, с. 176). Все это – черты редакционной работы, а не показание источника, как и устранение татар из Переяславского боя: «Одоле и много бояр и людей избил» (в Никон.). См.: «одоле князь Данило и много татар изби» (Воскр.).
275 Летописные тексты не упоминают о захвате Коломны, но затем – ею владеет Иван Калита. Д.И. Иловайский («Ист. Рязанского княжества», с. 91) предполагает, что захват Коломны был целью похода кн. Даниила на Рязань. С.М. Соловьев («Ист. Рос.», кн. 1, ст. 884 и 903), не приписывая захвата Коломны кн. Даниилу, говорит, что Юрий ее «удержал». Карамзин поставил присоединение Коломны в связь с действиями Юрия («Ист. Гос. Рос.», т. IV, с. 107 и примеч. 211), Троицкая летопись (Карамзин, т. IV, примеч. 211 и ПСРЛ, т. XVIII, с. 86) сообщает под 6815/1307 г., т.е. по убиении Константина, о возвращении кн. Юрия «на Москов с Рязани»; возможно, что все рязанское дело связано с вмешательством Москвы в рязанские смуты, о которых, впрочем, ясных и точных сведений летописи нам не дают: ср. предположение А.В. Экземплярского, т. II, с. 577. Коломна – ключ к Рязанской земле с севера: ее крупное стратегическое значение вполне определенно выступает еще в истории Северной Руси времен в. к. Всеволода Юрьевича (см. «Летоп. по Лаврентьевск. списку», с. 363–364, 367—368, 381—382, 385, 411, 438; ср. Иловайского, указ. соч., с. 64—65).
276 «Князь Александр и Борис Данилович отьехаша с Москвы в Тверь» – 6814/1306 г. – ПСРЛ, т. VII, с. 184. В Никоновской (т. X, с. 176) события этих лет изложены в сильно сбитом порядке и с сомнительной хронологией.
277 О посажении в. к. Михаила во Владимире см. выше, с. 105; его первый приезд в Новгород – в Новг. I лет. под 6816 г. (точнее, после проставки трех годов: 6814, 6815, 6816), в Новг. III под 6815 г.; последнюю дату приняли Воскресенская (т. VII, с. 185) и Никоновская (т. Х, с. 176); посажение на Новгородское княжение произошло «в неделю, на сбор святых отец 630 иже в Халкидоне», т.е. 16 июля (Новг. I, с. 310), которое приходилось на воскресенье в 1307 г., а не в 1308 г. К этому времени относятся новгородские договорные грамоты № 6, 7, 9, 10 и 11 (С.Г.Г. и Д, т. I); их научное издание и замечания об их датировке – у А.А. Шахматова в «Исследовании о языке Новгородских грамот XIII и XIV вв.». А.А. Шахматов напрасно предположил, что грамоты № 9—11 писаны «до получения Михаилом великого княжения»: различие формул «господину князю» и «господину великому князю» такого значения не имеет; напр., в грамоте № 3, которая несомненно обращена к в. к. Ярославу, читаем «господину князю». До возвращения Михаила Ярославича из Орды на великое княжение новгородцы не могли писать ему грамот, адресат которых определился ханским ярлыком на великое княжение. Первой в ряду этих грамот А.А. Шахматов признал с достаточным основанием изданную под № 9: новгородцы представили великому князю – за печатью архиепископа Феоктиста – крестоцеловальную грамоту, повторение той, на которой они в 1269/70 г. докончались его отцом (№ 3), с необходимыми редакционными изменениями и небольшим дополнением в конце. Трудно угадать момент, когда на смену первому договору явился второй, формулированный в основной договорной (№ 10) с дополнительной грамоткой (№ 11); обе соединены бечевкой, на которой подвешена одна печать – того же владыки. А.А. Шахматов отметил, что в этих грамотах «гораздо более фактического», чем в общем шаблоне первой договорной; «очевидно, – замечает А.А. Шахматов, – что Михаил был уже признан князем». Понимать это надо так, что первое «докончание» состоялось, и новгородцы приняли к себе великокняжеских наместников: они упомянуты в дополнительной грамоте (№ 11: «Како будешь и Новегороде у отца своего у владыце и у своих муже»), так что, действительно, «администрация края.... была уже в руках Михаила»; А.А. Шахматов указывает на то, что взимание вязчего упомянуто уже как злоупотребление Михайловых судей («а вязчего не пошло по новгородьской волости, то судиям твоим отложит»), что статья об отказе великого князя от «сел и свобод Дмитрьевых», которые были лишь пожизненно даны в. к. Андрею, предполагает проявленное Михаилом притязание на них; можно бы в таком же смысле понять статью: «А что сел, княже, на новгородьской земли твоих или княгыниных или бояр твоих, тех сел тобе сьступитися…» – в дополнение к общему требованию сел и слобод не ставить, не принимать и не покупать. Дополнительная грамота (№ 11) требует, чтобы великий князь «не кормил новгородским хлебом» Федора Михайловича (вероятно, белозерского князя, о котором см. у Экземплярского, т. II, с. 161) и Бориса Константиновича (?) и вывел их из Новгородской области с ликвидацией заведенного ими землевладения. Впрочем, сомнительно, чтобы первое «докончание» новгородцев с в. к. Михаилом было закреплено его крестоцелованием и ответной грамотой, хотя фактически и осуществлялось; практика наладившегося нового управления уже успела вызвать нарекания, отразившиеся в новых грамотах (10 и 11), о которых опять-таки не можем утверждать, что они были приняты и скреплены в. к. Михаилом. Окончательный договор был заключен в 1307 г., перед тем как в. к. Михаил прибыл в Новгород и «сяде на столе»: документы этого договора – две тождественные по тексту грамоты (№ 6 и 7) – одна за печатью владыки Феоктиста, другая за печатью в. к. Михаила (с пометкой на обороте: «Тфереская Михайлова»); это и есть «Феоктистова грамота», что «докончал (князь великий Михаило) со владыкою и с послы новгородьскыми на Тфери», которая вновь подтверждена мирным докончанием 1315 г. (№ 12). Как ни близка по всему составу договорных пунктов эта «Феоктистова грамота» к новгородским проектам договора, она сохранила следы того, что проредактирована была согласно встречным требованиям в. к Михаила: таковы ее необычное начало – «на сем, господине, Новгород весь хрест целует, княжение твое честно держати, но пошлине, без обиды» – и оборот речи от лица князя, наперекор всему ее строю – от имени новгородцев – «а что пошлин князю в новго– родьской волости, того вы мене не таити в всех волостьх». С.М. Соловьев («Ист. Рос.», кн. 1, ст. 903) отнес все три грамоты (№ 9—11) ко времени «тотчас после первого вступления Михайлова на стол новгородский», потому что не представлял себе возможным подчинение Новгорода великняжеской власти до этого «вступления»; однако А.А. Шахматовым указана запись в Новгородской I летописи под 1305 г., что Феоктист поставил церковь Бориса и Глеба «в державу христолюбивого князя Михаила».
278 «Апостол», законченный 22 августа 6815 г., а на нем запись: «Сего же лета бысть бой на руськой земли Михаил с Юрьем о княженье новгородьское, при сих князех съяешется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша, в князех которы, и веци скоротишася человеком» (Горский и Невоструев. Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки, отд. 1, № 45).
279 В Тверской летописи: «В лети 6816 зиме князь великий Михаил приходил ратью к Москве и взял мир» (ПСРЛ, т. XV, с. 407); в Воскресенской тоже под 6816 г.: «Князь Михаил Ярославич ходи вдругие к Москве ратью со многою силою, и бысть бой у Москвы, на память святого апостола Тита, а града не взя и не успев ничтоже возвратися» (т. VII, с. 185, то же, т. X, с. 177). Бой под Москвой произошел 25 августа 1307 г., а не 1308 г., так как те же летописные своды сообщают о нем непосредственно после известия о поставлении на митрополию св. Петра (летом 1307 г., а не 1308 г. – см. ниже), и эта дата подтверждается записью в «Апостоле» 1307 г., которая связана со вкладной записью («Сии же апостол книгы вда святому Пантелеймону изосим игумен сего же монастыря»), а ее следует отнести к моменту завершения писцом работы заказа игуменского.
280 В.С. Борзаковский. «Ист. Тверского княжества», приложение 2; Е.Е. Голубинский. «История русской церкви», т. II, первая половина тома, с. 99—100; Житие св. Петра: так наз. Прохорово – в приложениях к IV т. «Истории русской церкви» митр. Макария, Киприановское – в «Великих Минеях», под 21 декабря (ст. 1620), в Никоновской летописи (ПСРЛ, т. X, с. 190—194) и в «Степенной книге» (ПСРЛ, т. XXI, с. 321).
281 А не 1308 г., как пишет Голубинский (Там же, с. 105); Голубинский не принял в расчет, что митр. Петр умер 21 декабря 6834 г., т.е. 1325 г. (а не 1326 г.); «пас церковь Божию» митр. Петр 18 лет и 6 месяцев (ПСРЛ, т. X, с. 190).
282 Относя поставление Петра на митрополию к 6816 г., летописные своды упоминают о его прибытии во Владимир под следующим годом (Воскр., Ник); однако Соф. I (т. V, с. 204) правильно отнесла к 6816 г. (1308 г., 5 июня) поставление во Владимире митр. Петром новгородского архиепископа Давыда, так как Давыд умер 5 февраля 6832 г. («Новгородские летописи», изд. 1879 г., с. 27), а пробыл на архиепископии 17 лет (круглым счетом – там же, с. 214). 12 апреля 1308 г. был датирован ярлык митр. Петру от хана Тохты, как установлено М.Д. Приселковым («Ханские ярлыки русским митрополитам», с. 68).