283 Там же, с. 405.
284 Вероятно, те же, какие и потом возводились на митр. Петра: «Мезды емпет от ставления» и разрешает браки близких родственников (в 4-й и 5-й степенях родства) – грамоты патр. Никифора в. к. Михаилу (Р.И.Б., т. V, № 16).
285 Сведения о Переяславском соборе дают только жития св. Петра-митрополита. Собор мог состояться в 1310 г. (или в начале 1311 г.) – см. Борзаковского («Ист. Тверск княжества», приложение 2: «О Геронтии игумене и Переяславском соборе в начале XIV в.») и Голубинского («Ист. Рус. церкви», т. II, с. 107). Отсутствие на соборе в. к. Михаила житие объясняют тем, что он тогда в Орде был, но в летописях поездка Михаила к хану упоминается (по получении и великого княжения) только под 1313 г.; мотивировка, может быть, и неудачна, но это не меняет датировки собора (ср. Борзаковского, с. 219—251). Борзаковский полагает, что на соборе не было Юрия Даниловича, но деятельную роль играл Иван Данилович (с. 97); вероятно, оба были на соборе, но то, что Борзаковский говорит о кн. Иване, основано на недоразумении с Татищевским текстом. У Татищева (т. IV, с. 92—93) под 1313 г. (год поездки в. к. Михаила в Орду) – статья о «новгородском еретике», дело которого связано Татищевым с Переяславским собором потому, что о «ереси» в житиях св. Петра говорится тотчас после сообщения о соборе; а вместе с еретиком попал сюда и кн. Иван Данилович. В Татищевских рукописях сохранился листок – автограф с этой статейкой о «новгородском еретике», подклеенный к соответствующему месту основного текста для вставки в него при переписке набело. См. у Голубинского, с. 112 (примеч.). Е.Е. Голубинский (с. 109) отметил, что тверские княжичи были еще малолетками, так что великокняжескую власть представляли сопровождавшие их бояре.
286 «…велие молва бысть, яко в мале не безместно что бысть».
287 «Написание Акиндина, мниха лавры Святыа Богородица, к в. к. Михаилу» (Р.И.Б., т. VI, № 16): «Занеже самовидець есмь и о тех вещех посылай своим епископом к вселенскому патриарху Констянтинаграда».
288 «Посланиа Нифонта, патриарха Константина града, к в. к. Михаилу всея Руси» (Там же); «Донесли к нам посланши оттвоея власти грамоты княжениа твоего».
289 То же послание патр. Нифонта.
290 Е.Е. Голубинский решительно заключает из киприановского описания собора, что митр. Петр имел «многочисленную партию своих сторонников» среди светских участников собора, «представителем этой партии был князь московский», а бурные столкновения на соборе понимает как столкновение этой партии «с партией сторонников великого князя» (Там же, с. 113).
291 Так в Воскресенской (ПСРЛ, т. VII, с. 186); в других сводах «не благослови его митрополит столом в Володимире» (т. IV, с. 255; т. V, с. 205; т. X, с. 178); по-видимому, таков текст общего их источника, а Воскр. выпустила слова «столом во Володимире», может быть, потому, что они ее редактору были столь же мало понятны, как и нам. Приняв эту редакцию известия (а она хорошо представлена в наших текстах), пришлось бы предположить одно из двух: либо поставлен был вопрос о преемстве на великом княжении по Михаиле (что маловероятно), либо митр. Петр своим неблагословением воспрепятствовал кн. Дмитрию осуществлять от имени отца функции великокняжеской власти. По-видимому, в этом последнем смысле понял известие составитель Никоновского текста; он пишет про кн. Дмитрия: «Он же, отстояв три недели в Володимери, собрався с силою многою, биа челом Петру митрополиту, да его разрешить, и тако распусти воя своя». Это известие о первом на Руси применении церковного запрещения как политического оружия вызывало большое недоумение историков. С.М. Соловьев («Ист. Рос.», кн. 1, с. 903) называет его «трудным для объяснения»; А.В. Экземплярский («Вел. и уд. князья», т. I, с. 62) – «несколько темноватым». Карамзин пытался повернуть поход на Великий Новгород, отодвигая дату ко времени, когда в Великом Новгороде «властвовал» Юрий (И.Г.Р., т. IV, примеч. 144). Е.Е. Голубинский («Ист. Рус. церкви», т. II, с. 137) толкует поход кн. Дмитрия необходимостью «оберегать великокняжеские права его отца», который, по мнению Голубинского, все еще был в Орде; но не объясняет, что же угрожало этим великокняжеским правам: едва ли допустимо предположение, что слова «не благослови столом в Володимери» означают попытку митрополита передать великое княжение Юрию…
292 М.А. Дьяконов (в «Библиографе», 1889 г., № 1, с. 16) придал особый смысл словам жития св. Петра-митрополита «Паче преходя грады, обрете град честен кротостью, зовомый Москва»… (Макарий. Ист. рус. церкви, т. IV, с. 314) как указание на то, что митр. Петр «как бы не имел постоянной резиденции», избегал стольного города Владимира и «притягивался к Москве». Такое представление о причинах частого пребывания митр. Петра в Москве можно бы приурочить ко времени после истории с походом княжича Дмитрия в период последней борьбы Юрия с Михаилом.
293 Этот договор до нас не дошел. См. ПСРЛ, т. V, с. 205; т. VII, с. 186.
294 ПСРЛ, т. V, с. 206; т. VII, с. 186. С.М. Соловьев («Ист. Рос.», кн. 1, с. 905) отождествил это докончание (грамота до нас не дошла) с моментом утверждения договорной грамоты, которая упомянута в договорной № 12: «Великому князю грамота изрезати, что докончали на Городке на Волзе»; и отождествление это вполне убедительно, а упомянутая ссылка дает указание на один пункт договора на Волге: новгородцы обязались уплатить великому князю какую-то сумму, но обязательство погашалось уплатой более крупной контрибуции, наложенной на них Михаилом по договорной № 12 (потому прежняя грамота подлежала уничтожению по уплате Новгородом вновь условленного «серебра»). Зато княжич Дмитрий, очевидно, согласился воздержаться от военных действий и, вероятно, формально отозвать наместников, которых кн. Федор Ржевский «изнима» и держал «во владычне дворе». Иначе непонятны два указания на характеры этого договора: что он заключен «на всей воле новгородской» и что грамота подлежала уничтожению по уплате новгородцами позднейшей контрибуции; их надо согласовать с фактом не изгнания, но ареста великокняжеских наместников и призыва Юрия Даниловича на новгородское княжение только после заключения договора на Волге. Договор, изложенный в грамоте № 12, не был исполнен, и требование об уничтожении городецкой договорной повторено в договорной грамоте 1317 г. (№ 14).
295 Ханские послы Тайтемир, Махрожа и Индый «быша в Ростове и много зла сотвориша» («Летопись по Акад. списку» в изд. «Лет. по Лаврент. списку», с. 501); выезжая в Орду по ханскому зову, кн. Юрий «прииде в Ростов, а оттуду поиде в Орду» (ПСРЛ. т. VII, с. 186; «марта 15 в субботу Лазореву – 15 марта 1315 г.). В Ростове – один из опорных пунктов кн. Юрия, который был женат на ростовской княжне (Константиновне? – так предполагает и А.В. Экземплярский, т. II, с. 34), а княжил в ту пору в Ростове Василий Константинович, которого, по-видимому, также вызывали в Орду: он вернулся в 1316 г. с ханскими послами, от которых Ростов опять потерпел «много зла» (Там же, с. 187). В. к. Михаил был также женат на ростовской княжне Анне Дмитриевне; по женам враждующие князья связаны с враждебными друг другу семьями ростовских Борисовичей.
296 «Пято тем гривен серебра» (ПСРЛ, т. VII, с. 187); Никоновская летопись поправляет эту невероятную цифру на пять тысяч гривенок серебра (т. X, с. 179). «Грамота новоторзьская, что в Торжьку докончали» до нас не дошла, но упомянута (как подлежащая уничтожению по выполнении новгородцами новых обязательств) в договорной № 12, а затем в договорной 1317 г. (№ 14: «…что в Торжку писана при Тайтемери»).
297 ПСРЛ, т., VII, с. 187. Никоновская летопись, изложив эти новгородские дела под 6823 г., повторяет ту же историю под 6824 г. по другому источнику с интересными подробностями о расправе новгородцев с изменниками, «совет держащими» с в. к. Михаилом; эти подробности объясняют пункт договорной грамоты № 12: «Кто мои недруги мне выдал в Торжьку, темь ся им не мещати» (т. X, с. 179—180). То же повторение в Никоновской заметил В.С. Борзаковский (Указ. соч., примеч. 448), но отделил от него расправу с «изменниками» (с. 102). О ней ср. Новг. I, с. 317—318; Соф. I (ПСРЛ, т. V, с. 206).
298 Михаилу Клементьевичу и Ивану Дмитриевичу (ПСРЛ, т. Х, с. 179), вероятно, посадник и тысяцкий?
299 «Бысть же се зло месяца февраля 10» (6823 г. – ПСРЛ, т. VII, с. 187; в Никон. – т. X, с. 179: февраля 4), т.е. в 1315 г. К этому моменту С.М. Соловьев («Ист. России», кн. 1, с. 905) отнес договорную грамоту № 12, и лучшего ее приурочения не найти. У А.А. Шахматова договор отнесен к 1314 г., но, по существу, к тому же моменту, как у Соловьева (принято его определение). Это грамота за печатями в. к. Михаила и владыки Давида; по содержанию – мирный договор, ликвидирующий «розратье» с его последствиями (правонарушениями, учиненными во время «замятии»); условлены сроки уплаты Новгородом великому князю 12 000 серебра, с зачетом в эту сумму ранее взятого у «тальщиков» («а останок людий в городе нача продавати, сколко кого станет», ПСРЛ, т. VII, с. 187) и уничтожением прежних грамот – городецкой и новоторожской – по уплате всей суммы, в. к. Михаил снова вступает на стол новгородского княжения («А опять сел князь великий Михаил на фектистов грамоте»), подтвердив условия этой «Феоктистовой грамоты» (№ 6—7; о ней выше) со взаимным обязательством: «Новгороду княженье мое честно держати без обиды, а князю великому держати Новгород без обиды в пошлине». Михаил Ярославич удостоверил уничтожение этой «владычней серебряной» грамоты в договоре 1317 г. (№ 14).
300 ПСРЛ, т. VII, с. 187. Никоновская летопись иначе освещает высылку в Тверь кн. Афанасия и бояр: в. к. Михаил «призвав к себе князя Афанасия Даниловича и бояр новгородских и начят с ними укреплятися чрез обычай их изстаринный; сим же не хотящим тако крепость на себя дата, он же о сем в яросте прииде и изыма всех и посла во Тверь» (т. X, с. 179); строки эти, вероятно, навеяны рассказом о том, как в 1478 г. происходило особое от Великого Новгорода (и также по заключению общего докончания) «укрепление» новгородских бояр (крестоцелованием, после того как они «приказались» в великокняжескую службу), но применение этой схемы к событиям 1315 г. невозможно уже потому, что захватило и князя Афанасия. Книжник – составитель Никоновской летописи упразднил зато понятие «заклада», которое, однако, подтверждается позднейшими известиями («В лето 6825 г. послаша Новгородци владыку Давыда ко князю Михаилу н