454 А.А.Э., т. I, № 34. Возобновляя пожалование Отроча монастыря «по родителей наших грамотам», князья добавили утверждение его «неподвижно» на будущие времена: «Не порушите нам сея милостыни, ни нашим детем, ни нашим внучатам», оговорку об обязанности архимандрита «пособить в ту тяготу», если придет «из Орды посол силен, а немочно будет его спровадите», усиленную санкцию против нарушителей грамоты, причем казнит их торговой казнью великий князь («Аз князь великий велю»), но вину и незаконно взятое с монастырских людей взыскивают все князья («Себе возмем на нем вину противу дани с архимандритом на полы, а взятое велим взяти втрое и с проторы»); а также запрет архимандриту принимать людей волостных «из нашее вотчины». По числу князей грамота была укреплена шестью вислыми печатями. Но времена в. к. Бориса принесли коренную ломку тверского одиначества, так что данная грамота лишь формально сохраняет черты уже пережитого прошлого.
455 Из тверского источника – в Симеоновской летописи (ПСРЛ, т. XVIII, с. 148), в Рогожском летописце (т. XV, 2-е изд., с. 176) и в Никоновской (т. XI, с. 183).
456 Протест этот подкреплен ссылкой на грамоту в. к. Михаила Александровича: «Не по грамоте отца нашего твои бояре к нам сложили целование, и ты бы, господине князь великий, пожаловал, велел бы еси своим бояром целование держати по нашего отца грамотам». Это сложение боярского крестоцелования не акт разрыва в. к. Ивана с братьями; его бояре не за него, а за себя, слагают «по его слову» целование к младшим князьям. В Москве такого крестоцелования, насколько знаем, не бывало, но завет братьям в. к. Симеона: «Слушали бы есте отца нашего владыки Олексея, такоже старых бояр, хто хотел отцю нашему добра и нам», а не слушали бы «лихих» людей, «хто иметь вас сваживати», также подчеркивает обязанность бояр – отцовских, великокняжеских – поддерживать одиначество семейной княжеской группы. Братья тверского великого князя отстаивают одиначество только своей братской семьи, достигшей властного положения в Тверском великом княжестве, вне этого одиначества стоят не только кашинские и дорогобужские князья, но и холмский двоюродный брат.
457 А.В. Экземплярский (т. II, с. 480) отметил вслед за А.Д. Иноземцевым («Удельные князья Кашинские» – в «Чтениях в Имп. общ. ист. и др. рос.», 1873, кн. IV), что Василий Михайлович обозначается в летописных текстах как кашинский только с 1339 г., но замечает при этом, что обозначение кн. Василия «тверским» при жизни брата Александра не исключает его владения кашинским уделом: «Он, и владея Кашином, мог жить в Твери и называться потому тверским». Впрочем, «тверскими» наши летописные своды называют всех князей Тверской земли, конечно, не по месту жительства, а по представлению об княжом их одиначестве.
458 ПСРЛ, т. X, с. 217.
459 Вероятно, судя по выражению «в серебре за волости», о сборе дани с бояр и слуг «по кормленью и по путем».
460 ПСРЛ, т. X, с. 218. Никоновская летопись называет уделом князя Всеволода Холм («Во удел князя Всеволода Александровича в Холм», «на вотчине его на Холму»), но это еще не свидетельствует о разделе отчины Александровичей на Холмское и Микулинское княжества, какое, по-видимому, осуществилось несколько позднее. Вероятно, кн. Всеволод и жил-то в Твери, а не в каком-либо городе удела («Иде изо Твери к в. к. Семену Ивановичу»), но Холм считался центром удела сыновей в. к. Александра.
461 Вскоре, еще до возвращения тверских князей из Орды, состоялся брак в. к. Симеона с сестрой кн. Всеволода – Марией Александровной (ПСРЛ, т. Х, с. 218).
462 Там же.
463 Никоновская летопись передает рассказ об этих событиях по своему тверскому источнику, но, вплетая его отрывки в свод иного материала, построила изложение, которое вызывает большие сомнения. Если следовать этому изложению, то можно представить дело так, что Всеволод получил Тверское княжение тотчас после кончины кн. Константина и до прибытия в Орду кн. Василия Михайловича; однако летописец сам дает понять, что порядок событий сбит в его наложении; он сообщает о поездке в Орду князя Василия с замечанием: «А тогда в Орде бысть преже его (вар.: сего) братанич его князь Всеволод Александрович холмский, и даде ему царь Тверское княжение»; а через несколько строк, рассказав о нападении Всеволода на Василия у Бездежа, поминает печаль князя Василия на Всеволода, «даде бо ему Чянибек все княжение Тверское». Дело было явно предрешено в Орде против кн. Василия Михайловича, раз он был ограблен Всеволодом при участии ханского посла, но формальное решение этого дела оттянулось на год с лишком, когда князь Всеволод «прииде из Орды от царя с пожалованием и с великою честию и с ним посол», а князь Василий «прииде изо Орды в Кашин» (ПСРЛ, т. X, с. 220).
464 Вся эта тверская смута известна нам только по отрывочному пересказу Никоновской летописи (ПСРЛ, т. X, с. 218—220), но пересказ этот, несомненно, восходит к ее тверскому источнику, до нас не дошедшему. Остальные своды о ней вовсе умалчивают.
465 ПСРЛ, т. X, с. 221: «И тако сяде на великом княжении князь Василей Михайлович… и укрепишася межи собя крестным целованием в единомыслии и в совете и в единстве жити; и приехав в Тверь князь великий Василей Михайлович на великое княжение и нача жити с братаничем своим со князем Всеволодом Александровичем холмским тихо и кротко, и мирно, и в любви мнозе; и поидоша к ним людие отовсюду во грады их и во власти и во всю землю Тверьскую и умножишася людие, и возрадовашеся радостию великою». Это риторическое заключение рассказа о смуте мало отвечало действительности, так как мир и любовь князей продолжались весьма недолго: можно видеть в нем черту современной тверской записи.
466 Владыка Федор позднее – надежный сторонник митр. Алексея (ПСРЛ, т. X, с. 230—231); вероятно, этим объясняется ошибочное появление его имени в перечне епископов поставления митр. Алексея, какой дает житие святого митрополита: ПСРЛ, т. VIII, с. 27; т. XVIII, с. 120 и 121 (примеч из Троицкой летописи).
467 ПСРЛ, т. Х, с. 221—222. Брак княжны Ульяны Александровны с в. к. Ольгердом состоялся с разрешения в. к. Симеона, но едва ли правильно видеть в этом проявление великокняжеской власти: речь шла о замужестве его своячницы, как при женитьбе кн. Любарта Гедиминовича на ростовской княжне – о замужестве его племянницы. Характерно в этом известии другое: нет упоминания о согласии родного дяди, тверского великого князя Василия Михайловича.
468 ПСРЛ, т. Х, с. 223: Никоновская летопись сообщает под 6860/1351—1352 гг., что «ко князю Василью Михайловичю Тверьскому прииде изо Орды от царя посол Ахмет и привезе ему ярлык на его имя». А.В. Экземплярский (т. II, с. 481) замечает, что эта «любезность со стороны хана трудно объяснимая», но эта «любезность» может быть понятна в связи с защитой русского улуса против наступления литовской силы.
469 ПСРЛ, т. X, с. 223. Никоновская летопись объясняет поступки в. к. Василия Михайловича «негодованием» его на племянника за «Бездежский грабеж»; но и грабеж этот был вызван раздором из-за сбора дани и притеснения удельных бояр и слуг великим князем.
470 ПСРЛ, т. X, с. 229: в 1357 г. князь Всеволод и в. к Василий с епископом Федором ездили к митрополиту во Владимир, «и много быша межи их глаголаниа, но конечный мир и любовь не сотворися».
471 Пл. Соколов («Русский архиерей из Византии», с. 387—388) полагает, что митр. Роман приезжал по зову кн. Всеволода «третейским судьей» между ним и в. к. Василием и удачно примирил их; но это вовсе не вяжется ни с тем, что не в. к. Василий принимал его, а только Всеволод, ни с поведением еп. Федора.
472 ПСРЛ, т. X, с. 231. Ср. Голубинского. История Русской Церкви, т. II, первая половина, с. 182—185.
473 Ср. Голубинского, указ. соч., с. 185: цитата из «Византийской истории» Никифора Григоры – Роман «родственник по жене свояка королева».
474 ПСРЛ, т. X, с. 231: «Того же лета (6868 – 1360) князь Всеволод Александрович холмский прииде из Литвы и взя мир и любовь з братьею своею, и князь Василей Михайлович, дядя их, треть их отчины отступился, и разделишася волостьми». Текст этот вызывает немалые затруднения. С наибольшим вниманием отнеслись к нему В.С. Борзаковский и А.В. Экземплярский. Борзаковский («История Тверского княжества», с. 137) пишет: «Выходит, как будто и другие племянники Васильевы были в ссоре со Всеволодом. Однако едва ли братья Всеволода держали сторону дяди: им не было выгоды поддерживать и усиливать кашинского князя. В таком случае значит, что он и его двоюродные братья, все вместе, помирились с Василием, тем более что далее говорится, что дядя уступил треть их отчины. Василий Михайлович уступил племянникам треть их отчины, т. е. треть самой Твери, а себе удержал две трети, должно бьггь, на старейший путь. Теперь все тверские князья помирились и разделились волостьми» – и добавляет в скобках: «Если сказано, что разделились волостьми, то это намекает как будто на то, что у племянников были отняты уделы, чего, однако, не видать». В примечании 623 Борзаковский ссылается в подтверждение, что речь идет о «трети Твери» (города), на известие Троицкой летописи (Карамзин, т. V, примеч. 213 и ПСРЛ, т. XVIII, с. 282) о том, как в 1408 г. кн. Юрий Всеволодович, сын Всеволода Александровича, добивался «Кашина да третьей части Твери»; однако в приложении № 4 (с. 266), сопоставляя это известие с текстом Тверской летописи (ПСРЛ, т. XV, с. 480), где нет речи о «трети Твери», а сказано, что хан дал Юрию «Кашин и десять волостей тверских», Борзаковский признает оба известия о притязаниях кн. Юрия столь темными, «что никакого определенного вывода кажется сделать нельзя, кроме одного, что Юрий Всеволодович требовал какой-то доли, какой-то части из Тверского княжества». Экземплярский принимает толкование «трети» известия 1360 г. как трети города Твери и поясняет, что «Всеволод тесно сплотившись с родичами, другими удельными князьями, мог внушать Василию даже некоторый страх, вот почему последний и треть Твери отдал племянникам и между волостями сделал более строгие разграничения» (Указ. соч., т. II, с. 544). Оба исследователя считают нелепым усматривать в «трети» нашего текста – «третью часть всего княжества Тверского» (Борзаковский – примеч. 623; Экземплярский – с. 544, примеч. 1742). А между тем следует предпочесть такое чтение «трети, их отчины, отступился» (в рукописи основного списка Никоновской летописи, на л. 338: «Третство взмете, что в издаши передано исак треть», но могло быть прочитано и как «трети») и такое понимание текста: речь идет о докончании кн. Всеволода с родными братьями, причем указано, что в. к. Василий отступился в пользу князей Александровичей «трети» – доли их отца в общей тверской отчине, как их отчины. При таком понимании текста – перед нами пример частичного «удельного передела», какой, по другим поводам, знают и московские духовные грамоты; но и тут – цель передела восстановить первоначальное соотношение единиц владения общей отчиной по уделам. После такого передела князья «разделишася волостьм»; полагаю, что это особый случай, а не тот же передел между в. к. Василием и его племянниками: строение текста заставляет связать раздел с полюбовным докончанием братьев Александровичей, а не с выделом в их общую пользу уступки великого князя; это они между собой «разделишася волостьми». Не к чему предполагать с Борзаковским, что в. к. Василий лишал племянников их владений, но текст этот действительно содержит явный намек на какие-то его захваты за счет отчины племянников.