Она его маленькая принцесса.
Эмиль встает по ночам, чтобы я могла отдохнуть. Он сам меняет ей памперсы, разговаривает, проводит все свое время рядом. Для него наша семья — это все, и да. Да! Это так! Сложно не заметить, как он относится к дочери, да и ко мне тоже. Бережно, ласково. Будто через мою боль в его ДНК тоже проникло это ощущение. И знаете, что самое главное? Эмиль по-настоящему счастлив.
- Уложил, - он заходит в комнату, перебивая мои мысли, и тихо закрывает за собой дверь.
Улыбка немного усталая, но та самая. Счастливая.
Батаев зевает, подходит к постели, быстро отвечает на сообщение и поворачивается к двери в ванную комнату.
- Ты в душе уже была?
- Да.
- Окей, тогда теперь я. Тебе помощь не нужна с праздником?
- Нет, я все уже сделала.
- Хорошо.
Уходит. Он не замечает, как пристально я на него смотрю, да мне и не надо. Сегодня нашей дочери исполнилось полгода, а завтра у нее будет первый праздник. Приедут все родственники: моя семья, его родители, сестры. Айша…
Она вернулась в Москву через месяц после того, как родилась наша девочка. Она подала на развод. Я так и не поняла, что конкретно ее сподвигло, но безумно рада, что это произошло. Моя ли лепта? Мамина? Или ее семья наконец-то достучалась? В принципе, неважно. Артур не сопротивляется сепарации, и это главный плюс всего. Ну, и тот факт, что родители Эмиля тоже вернулись в Москву и живут теперь в большом доме, куда мы приезжаем в выходные. Иногда туда приезжает и моя семья. Как-то так сложилось, что они моментально поладили. Ха! Я не ожидала, но вселенная будто бы нас с Эмилем благословила! И Кристина действительно стала самым главным препятствием между нами.
И вот…мы подошли к этой самой "серьезной" проблеме.
С рождения дочери очень многое поменялось, и очень много отошло на задний план. Даже то, что имеет огромное значение. Мы не говорили про наши отношения. Та попытка перед родами стала последней, и если поначалу у меня тупо не было времени все обсудить, пока я привыкала и старалась адаптироваться, то сейчас…прятаться становится все сложнее.
Она написала, что он меня любит.
Не знаю, как относится к этим словам, хотя я…наверно, замечаю. Или хочу замечать? Кристине верить нельзя, очевидно. Она вполне могла и соврать, чтобы потом провернуть еще какую-нибудь аферу, но…мое упрямое сердце хочет в это верить и верит. Ты можешь себе запрещать и бить по рукам, но вряд ли у тебя что-то получиться на самом деле. Я-то люблю. После рождения дочери я люблю его еще сильнее, а за отношение к нашей принцессе? Еще сильнее.
И все по-прежнему слишком сложно между нами…но все по-прежнему слишком очевидно. На самом деле, решение уже принято. Да, мы не говорили о наших отношениях, а слова о любви — это вполне может быть очередной игрой нашей многоуважаемой бывшей жены. Зачем ей это нужно — история. Неважно. Он мне их так и не сказал…это по итогу, имеет гораздо большее значение…хотя тоже и не имеет будто бы.
Суть вот в чем: я все равно уже все решила. Глядя на то, как моя дочь счастлива рядом со своим отцом. Как она к нему тянется. Как она улыбается, как только его видит, как перевернулась на животик сама! Впервые! Именно к нему, когда Эмиль пришел с работы…я понимаю одно. Уйти от него сейчас — значит лишить своего ребенка того, чего лишили когда-то меня жестокие обстоятельства. И ради чего? Ради эфемерного спокойствия? Эмиль относится ко мне с уважением. Если у него и есть кто-то на стороне, я об этом ни в зуб ногой и, скорее всего, никогда не узнаю. Он действительно бережно охраняет мои чувства. Что я получу, когда уйду? Моя любовь не станет меньше. Мне на голову не упадет мужик, которого я полюблю моментально и сотру все свои воспоминания! Так это не работает. Точно не у меня. Я все равно буду любить Эмиля, и для меня никого не будет существовать, кроме него. Как бы ни звучало тупо, но у всех разная психика и разное отношение. Секзорцизм лично для меня никогда не моей историей не был. Я не занимаюсь сексом с кем-то новым в надежде отвлечься от старого. Нет. Значит, я все равно буду страдать и переживать, просто попутно лишу свою дочь внимания отца. Кому это нужно? Правильно. Никому. И нет. Я не ставлю крест на своей жизни ради ребенка, просто…как по мне, я делаю осознанный выбор. В конце концов, если мне суждено встретить мужчину, кто сказал, что я его не встречу? Просто мы с Эмилем перейдем на ступень окончательной дружбы, когда я буду к этому готова сама. А не сейчас, когда нужно рвать, чтобы люди у виска не покрутили. Плевать мне на людей! Все будет только так, как я решу, а не кто-то там со своим «правильно».
Сейчас я не готова. Ни к каким решительным шагам! Даже переехать в другую спальню для меня — потенциальная боль и слезы. Нет…но я остыну. Рано или поздно, это произойдет и тогда начнется медленная, спокойная сепарация.
А пока…
- Я хотела сказать кое-что, - произношу тихо, когда он выходит из душа.
Эмиль поднимает брови.
Его мокрые, темные волосы сейчас смешные и какие-то озорные, детские. Разбросаны по лицу. На его бедрах повязано полотенце. Я стараюсь не смотреть туда, потому что, если честно, дико хочу секса. После рождения ребенка у нас его еще не было. Стояло странное ощущение, что его и не будет, пока не случится того-самого-разговора, к которому я была не готова.
Вот так…
Он не давил и не требовал. Покорно ждал. И дождался.
Разворачиваюсь к нему лицом и киваю.
- Я согласна.
Эмиль хмурится сильнее.
- Эм…с чем?
Я делаю глубокий вдох. Это как прыжок веры в собственное решение, и пусть я пока не понимаю, допускаю ошибку или нет, но с другой стороны, сомневаюсь, что иначе могу. По крайней мере, сейчас.
Слабая…
Видимо, я слишком слабая. Мне бы хотелось быть сильной и независимой женщиной, которой я так долго притворялась, но если честно…рядом с ним мне притворяться сложно. Все мое настоящее лезет из всех щелей, и правда заключается в том, что мне кажется, между нами связь какая-то абсолютно безумная. Неземная. И может у нас получиться, потому что…я больше всего на свете хочу, чтобы у нас получилось. Чтобы всю жизнь так прожить. Как будто бы в отдельном мире, где тепло, спокойно и хорошо…
Да. Я — слабая женщина. Я просто не могу отказаться от отношений, в которые все еще верю. Даже если никто не поймет, откуда эта огромная вера. Может быть, только тот, кто любил так сильно, как я…он знает…что такое — надеяться до талого.
Поднимаю глаза.
- Ты просил дать тебе два года, но я…не думаю, что в этом есть смысл.
Эмиль напрягается, и мне кажется, даже перестает дышать. Если я правильно читаю язык его тела и взгляд, то он волнуется? И дело тут не только в дочери. Он волнуется гораздо глубже, и это волнение затрагивает гораздо большее.
Меня.
Может быть, Кристина в кои-то веки сказала правду?…
Я боялась верить ей. Разумом мне безумно страшно принять ее слова за чистую монету, потому что потом будет безумно больно, когда я снова обожгусь, но сердце…оно уже приняло, кого я обманываю? Больно будет в любом случае. Если это неправда — мне будет больно, и это уже аксиома. Я пустила «нас» слишком глубоко.
- Я хочу убрать дамоклов меч от наших голов. В частности, от твоей.
- И что это означает? - спрашивает тихо, делает маленький шаг в мою сторону.
Легкая улыбка касается губ.
- Я не уйду никуда. Развода не будет.
Батаев шумно выдыхает. А я, наоборот, кажется, дышать не могу. Забыла, как это делать…Наблюдаю, как он закрывает руками лицо. Как наклоняется вперед, снова часто дышит, потом с его губ срывается смешок, который через мгновение нарастает и превращается в полноценный смех.
Что веселого?! Не понимаю...Может быть, я выгляжу глупо? Нагнала тут спеси, в себя поверила.
С губ срывается сбитое объяснение.
- Ты очень любишь нашу малышку, и я не хочу отнимать у нее эту любовь. Я знаю, каково это…когда у тебя забирают что-то настолько важное.
Эмиль резко переводит на меня взгляд. Его смех пропадает, он щурится и становится серьезным. Обстановка моментально накаляется.
Кажется, я сказала глупость? Снова просчиталась? Но где? Черт...
От нервного перевозбуждения начинаю накручивать ткань пижамных шортиков на пальцы. Эмиль немного наблюдает за этим и только через мгновение тихо уточняет.
- Ты хочешь сказать, что остаешься со мной исключительно из-за ребенка?
Нет. Не поэтому. Сука, мы ведь оба это знаем!
Молчу. Ни туда ни сюда. Гордость требует заявить, что не пошел бы ты к черту, из-за чего мне еще с тобой оставаться?! Любитель Кристины и ее фортелей! Но я не могу этого произнести. Сердце просто наглухо запечатывает ядовитые слова где-то внутри, кричит свое, а здесь уже свою руку накладывает эта самая гордость. Короче. Рвет меня на противоречие капитально…
Он ждет почти минуту, потом хмыкает, кивает и подходит к постели со своей стороны. Открывает ящичек прикроватной тумбы. Зачем? Вот и поговорили? И раз все выяснили, мне надо ответить на важное сообщение по работе? Серьезно?!
Обида окатывает с ног до головы, аж до противных мурашек, но я не успеваю надолго застрять в этом ощущении. Эмиль поворачивается с легкой ухмылкой на губах. В его руках черная, бархатная коробочка, от которой у меня снова мурашки…
- Что это? - шепотом буквально вываливается из меня.
Он не отвечает.
Батаев медленно подходит ко мне, останавливается почти вплотную. Он изучает коробочку в своих руках с той самой ухмылкой, а потом говорит тихо.
- Когда я принес тебе кольца, их было на одно меньше.
- Что?
- Я не положил его в ту кучу, потому что…не был в нем уверен, - Эмиль хмыкает и наконец-то смотрит на меня сверху вниз, - Мне казалось, я опять облажался, потому что выбирал его сам. Мне никто не помогал. Консультант посоветовала остальные, а не это, но…когда я увидел его, то сразу подумал о тебе.
Он открывает коробочку, вытаскивает кольцо, а мне безумно любопытно! Что там?! Пока не видно. Эмиль крутит его в руках, улыбается невероятно тепло и шепчет.