– Но я не могу, у меня нет таких денег. – Рита была возмущена, расстроена и подавлена.
– У меня есть, – спокойно отвечал Энтони.
– А вдруг я не сдам экзамены?! – Рита ухватилась за голову. Она даже не поняла, что Энтони готов оплатить ее обучение.
– Они несложные.
– А если… – Рита не смогла сразу придумать новую причину.
– Ты так говоришь, как будто не хочешь здесь учиться.
– Хочу, очень хочу.
– Есть только одна причина, по которой ты можешь этого не сделать. – Энтони говорил очень серьезно.
– Какая?
– Тебе нельзя будет выезжать из страны. Это три-четыре года. И придется отчислиться из своего института.
Рита была в шоке. Она присела на ступеньки, рядом устроился Энтони. Люди проходили мимо, огибая их. Легкий ветер раскачивал облака в небе. Рите вдруг стало страшно. Остаться здесь на такой срок, бросить институт и отца… Голова шла кругом. Но, вместо того чтобы думать об этом, Рита смотрела на свои голые ноги. «Джинсовые шорты – не лучший наряд для поступления в вуз» – единственная мысль, которая крутилась в ее голове. Рваные шорты и открытая красная майка. Рита не особенно старательно выбирала сегодня одежду. А, еще толстовка Энтони, на три-четыре размера больше ее. Его толстовки Рита теперь носила часто и очень их любила.
– Что думаешь об этом?
Если бы не его голос, то Рита продолжила бы размышлять об одежде. Иногда мозг странно реагирует на стресс. Нужно было собраться с мыслями. Снова струсить и вернуться во Владивосток? Опять весь год переписываться с Энтони, разговаривать по скайпу, на расстоянии океана? Разные часовые пояса, разная жизнь и разные люди вокруг. Но остаться здесь… А папа… Рита не хотела оставлять его одного. Он будет волноваться, да и ей будет неспокойно. Но потом Рита вспомнила Веру Георгиевну, ее заботу, вкусные пирожки и чистоту в старой квартире с советским ремонтом. Никогда еще она не радовалась тому, что он встретил женщину, которая сможет о нем позаботиться.
– Может, хочешь позвонить отцу? – Энтони понимал, что именно тревожит девушку.
– Нет, я приняла решение.
Дальше все было как в тумане: времени мало, а дел невероятно много. Экзамены, сбор документов, собеседование и интервью в посольстве. Снова бессонные ночи над книгами, а днем работа в ресторане. Ни секунды не было потрачено зря. Энтони привозил Рите все новые и новые учебники, которые та должна была прочитать за короткий срок, учил ее математике. Это были минуты ужасных страданий для Риты и великих мучений для Энтони. Но все закончилось благополучно.
На интервью в посольстве Рита расплакалась. Она считала, что так делать нельзя, но сказались нервное напряжение последних дней, недосып и дикий стресс. Ей хотелось рассказать консульскому офицеру о том, как она обожает Лос-Анджелес, бескрайние просторы пляжей, вид на океан во время заката, это палящее солнце, холодный ветер по вечерам. Как ей нравятся высокие пальмы и проливные дожди, которые всегда налетают на город со штормом, ее новый университет, новые друзья, с которыми она познакомилась здесь. И как сильно она любит Энтони из Пасадены, и разлуки с ним не переживет. То ли потому, что Рита была так эмоциональна, то ли потому, что документы были в полном порядке, но вскоре у нее появилась новая виза, а вместе с ней – право жить и учиться в Лос-Анджелесе. А самое главное – возможность быть с любимым человеком.
72
Они гуляли. Каждый день гуляли по Лос-Анджелесу. Энтони показывал Рите киностудии и музеи, аттракционы и парки, набережные и пляжи. Проходили между невысокими белыми домами с просторными арками, под которыми свободно гулял ветер. Шагали вдоль зеленых газонов в тени ветвистых деревьев, среди цветущей зелени города. Бродили меж высоких небоскребов, шикарных особняков и улочек, где, возможно, жили знаменитости.
Они танцевали. Энтони водил Риту по разным уличным фестивалям, где молодые музыканты искали славы, играя свои первые песни на виду у толпы. Под звуки нежного фолка Энтони прижимал Риту к себе и крутил в медленном танце. В такие моменты ей казалось, что мир вращается вокруг них, а она управляет ходом всей вселенной.
Они держались за руки. Постоянно. Энтони всегда крепко сжимала ее руку, как будто боялся, что она убежит. А Рита не собиралась никуда бежать, она готова была следовать за Энтони в любом направлении. Так и было, он вел ее вперед сквозь толпу, сквозь темноту ночи, сквозь ветер и дождь.
Они дышали. Наслаждались каждым вздохом. Вдыхая аромат океана или запах вкусных пончиков, они запоминали каждый миг, связывая в памяти эти ароматы друг с другом. И когда Рита в одиночестве проходила мимо магазина сладостей, от которого веяло свежей выпечкой, то вспоминала Энтони. И без него эти сладости не казались ей такими вкусными.
Они говорили, постоянно о чем-то говорили. О погоде, ветре, океане, о волнах, книгах, кино и комиксах, о физике, литературе и кулинарии, о прошлом, будущем и настоящем. Они не переставая могли говорить сутки напролет.
Они молчали. Сидя на влажном песке под неугомонными порывами ветра, под шум пенистых волн, просто молчали. И это молчание было таким спокойным и уютным. Каждый думал о своем, глядя на бесконечный океан. Рита просто обнимала Энтони, чтобы почувствовать его тепло, вдохнуть его запах, еще раз убедиться, что это не сон. И слова в такие моменты были лишними.
Они вместе готовили. Рита учила Энтони лепить пельмени. Это заняло у них почти целый выходной. Сначала они были заняты поиском нужных ингредиентов. Устав от трех разных магазинов, они сделали две остановки, сначала в парке у дерева, а потом в небольшом кафе у дороги. Но приступать к приготовлению пельменей было рано, пришлось искать скалку, чтобы раскатывать тесто, а в маленьких магазинах Пасадены такого предмета не оказалось. Отчаявшись, они думали, чем ее заменить. И только к вечеру Рита приготовила тесто, большим стаканом сделала кружочки и учила Энтони их защипывать, что у него не особенно получалось. Зато хорошо получалось обнимать Риту, пока она старательно делала странные комочки теста.
Они вместе смотрели любимые фильмы. В середине рабочей недели Энтони забирал Риту к себе в Пасадену, а утром увозил обратно. Он показал ей свои любимые места в кампусе, лекционные залы и лабораторию. А потом привел в дом братства. Сегодня там царила тишина. После стерильной лаборатории Рита никак не ожидала увидеть невообразимый бардак в комнате Энтони. Одежда с книгами лежали на всех горизонтальных поверхностях, а шкаф стоял полупустой. Рита быстро навела порядок и строго приказала Энтони его поддерживать. Она никогда не была чистюлей, в ее комнате тоже часто царил хаос, но ей хотелось, чтобы любимый человек жил в чистоте.
Они читали. Энтони покупал тонкие журналы с комиксами и с упоением наслаждался ими. Рита доставала электронную книгу, которую взяла для перелетов, но так ни разу к ней не притронулась. Зато теперь тихими, размеренными вечерами она могла подолгу сидеть в тишине рядом с Энтони и читать. Здесь, в США, ей как никогда полюбилась русская классика.
Они слушали музыку, но оказалось, что любили совершенно разные стили. Эта война, которая началась в первые же дни общения, была непримиримой. Почти каждый день они пытались склонить друг друга на свою сторону, включая погромче любимые песни, но никто не хотел поднимать белый флаг. Со временем это стало их забавной привычкой.
Они спорили, иногда до хрипоты, но всегда со смехом и без злости. Они часто спорили о космосе. Энтони с позиции ученого рассказывал о сингулярности и черных дырах, а Рита излагала свои мысли, основываясь на научно-фантастических романах, которые так любила читать в школе. Иногда парень хватался за голову от теорий и предположений Риты, даже садился за вычисления, чтобы доказать свою правоту. Но она ничего не хотела слушать, только мечтательно описывала неведомые галактики и космические корабли, о которых когда-то читала.
Они мечтали. По ночам, когда Энтони был в Пасадене, а Рита – в своей маленькой комнате в Лос-Анджелесе, они долго говорили по телефону и мечтали, как завтра увидятся, проведут вместе день, потом уик-энд, а потом целых четыре года.
Они спали. Энтони крепко прижимал Риту к груди, не желая отпускать ни на минуту. Рита лежала к нему спиной, его мерное дыхание охлаждало кожу, а ее волосы щекотали парню нос, но, как бы за ночь ни менялось положение их тел, Энтони всегда ее обнимал.
Они целовались. И поцелуи были похожи на погружение с аквалангом. Чем глубже их утягивало в голубые подводные дали, тем сложнее было остановить это безумство. Но, как и любое путешествие на морское дно, они заканчивались, когда воздух был на исходе. Они закрывали глаза от головокружения. А потом замирали, сдерживаясь, чтобы не перейти тонкую грань.
Они были вместе. Когда обнаженная горячая кожа парня прикасалась к белой, не тронутой солнцем коже девушки, огонь нежно просачивался в каждую клеточку тела Риты и с криком вырывался наружу, и было в этом нечто большее, чем слияние тел. Это был танец двух одиноких душ, нашедших друг друга. Такое чувство оставляет отпечаток на всю жизнь, и неважно, повторится ли это вновь.
Эпилог
Жизнь во Владивостоке шла своим чередом. Абсолютно ничто не изменилось здесь после отлета Риты. Летом ветер приносил грозные тучи и туманы с Тихого океана, а зимой в город приходил мороз и снег. Люди влюблялись, женились, рожали детей. Среди них были и знакомые Риты.
На свадьбе одного аспиранта было много гостей, но ни один из них не сделал такого удачного кадра, который создал бы сам жених. Снимки были яркие, но неживые, никому не удалось запечатлеть то, с какой нежностью парень смотрел на невесту и как девушка в белом платье закрывала глаза, когда родные с криком подкидывали горсти риса к самому небу.
На другом конце Владивостока отец Риты жил тихой, размеренной семейной жизнью. Он по-прежнему трудился на любимой, но очень тяжелой работе и не собирался ее бросать. Теперь у него была цель – помогать дочери платить за обучение. А еще он очень хотел съездить к ней в гости и с усердием копил на новую мечту. Вера Георгиевна во всем его поддерживала. Она так же пекла вкусные пироги и только сетовала на то, что Рита там, за океаном, совсем похудеет.