Обратно все ехали молча. Таня – на переднем сиденье, а Рита с Димой, обнявшись, устроились сзади. Рита закрыла глаза и не взглянула в окно, даже когда машина доехала до моста. А в свете фонарей он был особенно прекрасен. Желтые прожекторы заливали все вокруг, их лучи отражались в воде, оставляя блики на поверхности.
Уткнувшись лицом парню в грудь, Рита погрузилась в свои мысли, обдумывая сегодняшний вечер. Она десятки раз прокручивала в голове слова о собственной незрелости и глупости. Дважды ее ставили на место, отрезвляя и разрушая те барьеры, которыми она ото всех отгородилась. Неужели она действительно такая? Рита крепко зажмурилась, ей не хотелось об этом думать.
Таня вышла у своей остановки, а ребята быстро доехали до дома. Рита, как всегда, на скорую руку приготовила что-то из морозилки, они перекусили и устроились на кровати. Дима пытался поговорить, но Рита была против.
Разбирать прошлое, обсуждать настоящее и строить планы на будущее – именно так поступают взрослые. Но Рита была капризным ребенком, не желающим вести серьезные разговоры. Она знала единственный способ заставить парня замолчать: залезла ему на коленки, крепко обняла двумя руками и поцеловала.
В полночь Дима уснул, а она лежала рядом, повернувшись на бок, и в полной темноте слушала тиканье часов. Впервые за все время она осознала, что ей неудобно. Его плечо казалось слишком острым, тело – слишком прямым, объятия – слишком жаркими. Она повернулась на другой бок, чтобы занять любимую позу младенца, но колени уперлись в стену. Дима повернулся к ней и крепко прижал к себе. Где-то она слышала, что эту позу называют «большая и маленькая ложка», тогда это показалось ей забавным, но сейчас она не понимала, чему тут умиляться. Ровное дыхание парня щекотало шею, и Рите стало вовсе неудобно.
Спустя несколько долгих минут она услышала знакомое «дилинь». Она знала, кто это. Аккуратно выскользнув из кровати, девушка на ощупь нашла телефон.
Ты куда-то пропала. Я успел соскучиться по тебе и нашим разговорам. Ты, наверное, уже спишь, а мне пора бежать на занятия. Но через несколько часов над твоим берегом океана взойдет солнце, и тогда, надеюсь, ты мне ответишь.
Рита тяжело вздохнула и прижала телефон к груди. Сердце больно билось о ребра. Она чувствовала себя так, будто только что изменила. Но не Диме, а Энтони. Как если бы виртуальное общение стало реальным, а сон – явью.
Рита взяла ежедневник – последний раз она записывала туда расписание экзаменов, нашла нужную дату и составила список дел на завтра:
1. Расстаться с Димой.
2. Рассказать правду Энтони.
3. Позвонить отцу.
После этого она не стала возвращаться в постель к Диме и пошла в родительскую спальню. Здесь все было так, как почти год назад, в день смерти мамы. Они с отцом не смогли убрать ее вещи, даже журналы и косметика лежали так, как она их оставила. Рита иногда смахивала пыль, но снова складывала все обратно. Девушка легла на мягкий матрас, и он бесшумно прогнулся под ее весом, повторяя изгибы тела, обволакивая и обнимая. Рита накинула на себя угол покрывала, холодный атлас коснулся кожи. Ей на миг показалось, что она снова в объятьях матери. Вдохнув запах пыльного постельного белья, которое еще хранило аромат родного человека, она незаметно уснула.
13
Рита лежала в постели второй день. Горло кольцом охватила боль, нос распух и покраснел от насморка, но температура наконец начала падать.
Болела она редко, но каждый раз паниковала. Она боялась, что это может быть что-нибудь серьезное: рак, волчанка или Эбола. Последнее казалось страшнее всего. Мысленно она делала ставки, через сколько недель ее тело обнаружат.
Раньше Риту никогда не посещали такие мысли. Во время болезни девушку заботливо выхаживала мама: варила куриный бульон, приносила таблетки на ладони. Рита даже не знала, что это за лекарства, и просто покорно их принимала. Мама всегда понимала, когда надо сбивать температуру, а когда лучше переждать. Ее присутствие и большая теплая рука на лбу давали облегчение и спокойствие. А когда болезнь отступала, Рита просила маму сварить яйца всмятку. После нескольких дней на бульоне и морсе эта еда была самой вкусной. И для матери это было неизменным признаком того, что дочь начинала поправляться.
Теперь, в одиночестве, любая, даже самая безобидная, простуда оборачивалась для Риты жутким кошмаром. Сначала она пугалась, что умрет от гриппа или Эболы в конвульсиях из-за высокой температуры, и тогда выпивала все таблетки, что были дома. Потом начинала переживать, что умрет из-за передозировки лекарствами.
Сегодня Рите очень хотелось есть. Она сварила себе яйца, но те оказались невкусными. Девушка расплакалась прямо за кухонным столом, над металлической чашкой с тремя яйцами. Она закрыла лицо руками, тихо всхлипывая, отчего голова стала болеть еще сильнее, а нос заложило так, что невозможно было сделать ни единого вдоха. Аппетит пропал. Яйца в чашке напомнили ей счастливые времена светлой Пасхи, когда они с мамой целый день могли потратить на их покраску. Рита сжалась от боли, грудь сдавило с такой силой, что душа готова была вырваться из тела, оставив пустую оболочку. Пришлось уйти в комнату и зарыться в подушки и одеяла, пытаясь уснуть, чтобы было не так больно.
Мелькнула мысль позвонить Диме. Однажды он уже приезжал, когда она слегла с простудой, привез таблетки и апельсины. Но после того разговора почти две недели назад, когда Рита прекратила отношения, это было бы глупо. Она не стала рассказывать об Энтони, да и рассказывать было нечего. Рита просто попросила время, чтобы понять себя и определиться, чего хочет. Ей и правда надо было это сделать. Диме она дала свободу, но если он кого-то найдет, то должен сообщить. Рита была уверена, что так и будет, в его честности она больше не сомневалась. Поэтому звонить ему при первых же трудностях она не хотела – это означало бы, что она сдалась. А Рита хотела доказать Диме и самой себе, что может быть сильной и справится сама.
Ей вспомнилась история маминой подруги. Когда у той начались схватки, на плите томилось сливовое варенье. Муж был на вахте, обе бабушки жили далеко и должны были приехать только перед выпиской. Полагаться было не на кого, поэтому она сама собрала сумки, доварила варенье, помыла полы и уехала в роддом. «Главное – сила воли и выдержка! Я все смогу», – твердила себе Рита. С этими мыслями она уснула.
Проснулась девушка среди ночи, часы показывали 3:18. В Калифорнии сейчас десять утра. Привычка считать калифорнийское время еще осталась. Хотя с Энтони они не общались столько же, сколько с Димой. Рита встала, она чувствовала себя намного лучше, температура спала. Видимо, все-таки не Эбола. Проверила телефон – в сообщениях пусто. Почти две недели назад она отправила короткое сообщение Энтони: «У меня есть парень». Ответа не было до сих пор.
Желудок напомнил о себе громким урчанием, Рита отложила телефон и направилась в кухню на поиски еды. Она тоскливо осмотрела заваленную грязной посудой раковину и разбитые яйца на полу. Закатав рукава, Рита надела фартук, поставила вариться куриный бульон и принялась наводить порядок. Через час ночной ужин был готов. Суп оказался вполне сносным, только немного пресноватым – чего-то не хватало. Жаль, что теперь не у кого спросить, что добавлять в суп, чтобы сделать его вкусным. Пока родители рядом, думаешь, что еще полно времени. Но никто не знает, когда оно кончится на самом деле. Его может не хватить даже на самое главное, поэтому надо беречь каждый миг, проведенный с близкими. Это урок номер один, который усвоила Рита. Утром она обязательно позвонит отцу снова.
14
Рита быстро пошла на поправку. Остаток недели пролетел незаметно. В пятницу ей позвонил Женя и напомнил о предстоящей выставке. Рита долго сомневалась, но любопытство все-таки взяло верх – Женя сумел ее заинтриговать.
На следующий день она спешила к нему в университет, с трудом перебирая бежевыми лакированными шпильками по сырому асфальту. На ней было скромное (по крайней мере, так ей казалось) платье цвета красного вина с острым вырезом. Ткань так плотно облегала ее спортивное тело, подчеркивая каждый изгиб, что у любого мужчины разыгралась бы фантазия. Сквозь тонкий трикотаж проступал ажурный рисунок нижнего белья. Маленький клатч нервно болтался на тонком ремешке, который Рита постоянно поправляла на плече. Именно этот жест выдавал волнение. Еще бы! На выставке будут ее фотографии, а она даже не знает, какие.
Немного поплутав по университету, Рита нашла просторный зал, где собрались люди. С высокого потолка свисали большие люстры в виде кованого купола с белым плафоном. Сквозь широкие окна струился яркий солнечный свет. Мероприятие было скромным, люди небольшими группами перемещались по залу.
Когда Рита застучала своими каблуками по светлому кафельному полу, все взгляды устремились на нее, отчего по спине пробежали мурашки, и появилось ощущение, что все ее обсуждают. Платье вдруг показалось неуместным. Только сейчас она обратила внимание, что стены увешаны большими черными рамками с фотографиями, но отсюда их было сложно разглядеть. Рита решила сначала найти Женю.
Он был в компании пожилых мужчин, скорее всего, преподавателей с его кафедры. Рита узнала его по фотоаппарату, который он, видимо, не выпускал из рук. На нем был темный костюм, делавший весь образ немного комичным. Женя стоял вполоборота и что-то бурно обсуждал с коллегами, поэтому Рите пришлось подойти к нему вплотную и окликнуть, чтобы он ее заметил.
– Маргарита! – не сумел скрыть восторг он. – Я так рад, что ты смогла прийти.
Рита неловко улыбнулась, сделав еще несколько шагов навстречу. Теперь она сожалела о выборе не только платья, но и обуви. Она совсем забыла о невысоком росте парня. Тогда, в кроссовках, это не бросалось в глаза, да и Рита постоянно находилась на некотором расстоянии от него. Но сегодня эти шпильки сделали ее неприлично высокой.