Жаров закрывает мой рот поцелуем, от которого горят губы. Он обхватывает руками лицо и приближает так, что носы сталкиваются.
– Глупости не говори. Ты чувствуешь за двоих, отзываешься на любое касание. Ты, блть, тугая, как… да по хрен. Ты нереальная. Все это, – мотает неопределенно головой, – не сыграть. Такому не научиться, даже если трахаться три раза в день. Мне оху*нно с тобой.
Я не могу дышать, двинуться, просто моргаю.
– Ну все точно не для того, чтобы убедиться, как это было хреново, – добавляет, и я тут же пихаю его в плечо, переворачиваюсь вместе с ним и сажусь сверху.
– О, так мы еще не пробовали. – Он вжимает ладони в бока, толкается через одежду с громким шипением. – Тебе понравится.
Я уже падаю вперед, когда Ярик садится, чтобы с ходу поцеловать – даже зубы стучат друг о друга. Мои пальцы тонут в его волосах, его руки задирают футболку и сдвигают трусики в сторону. Он уже входит – медленно, растягивая и меня, и удовольствие. Дышит в губы, в них же шепчет вопрос.
– А тебе хорошо?
Приходится сосредоточиться, чтобы найти карие глаза, чтобы ответить.
– Очень, – со всей искренней теплотой говорю, чуть шевельнувшись под общий стон, привыкая к нему. – Думала, это будет неловко или даже больно, но ты…
– Давай, – он толкается первый раз, я зажмуриваюсь, потому что мне невыносимо круто, – признай это.
– Ч-что?
Сейчас я готова согласиться с чем угодно. И еще толчок, и еще.
– Ярослав Жаров – бог секса.
Я замираю, смотрю на его широкую улыбку и смеюсь, запрокинув голову. Да, с членом между ног.
– Ты… ты… – пытаюсь говорить, а он щекочет под ребрами. – Бурундук!
– Кто? – теряется на миг, но уже скоро смеется вместе со мной.
– Ой! – только и успеваю пискнуть, когда Ярик толкает меня спиной на кровать и подминает под себя, тянется к тумбочке.
– Ну так что? Будете признаваться?
– Не-а, – заявляю, явно нарываясь на неприятности.
Жаров достает коробочку и зубами вскрывает упаковку.
– Хорошо, что у меня еще целая пачка презервативов, чтобы доказать тебе.
Он невыносим. За это я его и люблю.
Глава 24
Сюзанна – Выдох на шее
За две недели, что пролетают как один миг, я узнаю много нового. Например, что Ярику нравится вести в сексе, но при этом его глаза по-особенному загораются, когда я забираюсь сверху. Что он обожает сводить меня с ума языком и что я могу получать удовольствие, делая для него то же самое. И да, я все еще стесняюсь очевидных вещей, иногда по-прежнему зажата, но с Жаровым каждый новый день я все больше узнаю себя и свое тело, отпускаю страхи. Мне неожиданно нравится это.
Я не врала, просто боялась перемен, боялась неизведанного. Ну и я не догадывалась, что с Яриком можно кончать по четыре раза за ночь. Божечки, да я о подобном и не мечтала! Я вообще сдвинулась по фазе с этим Жаровым! Все мои мысли насквозь пропитаны сексом. Я возбуждаюсь, даже поедая с ним мороженое в парке – вчера мы сбежали из кафе, только бы уединиться в машине. А пару дней назад кусали друг друга, чтобы сдержать стоны, занимаясь сексом у Ярика в комнате, пока на первом этаже наконец вернувшийся домой дядь Вова, наплевав на постельный режим, принимал бизнес-партнеров.
Мы проводим вместе все свободное время, удираем из дома при любой возможности, врем напропалую. То, что Ярик задержался в городе после случая с отцом, не вызвало подозрений, но я знаю, что мама знает. Постоянно вижу ее взгляд – не то чтобы с укором, но взволнованный. Первой, правда, не заговариваю, а она слишком занята, контролируя дядь Вову. На это сейчас уходят все ее силы, потому что он очень вредный и пренебрегает режимом.
Хотя на прошлой неделе нас все-таки чуть не поймали на месте преступления. Ярик примчал ко мне после тренировки, весь перевозбужденный, и с ходу повалил на кровать, а мама как раз поднялась уточнить, нужно ли отдать что-то из моих вещей в химчистку. Благо она постучала, и я успела спихнуть Жарова на пол. Он еще долго возмущался, что ведем себя как дети, но мне кажется, его эта игра в прятки даже заводит, а я… Что я? Я просто наслаждаюсь маленьким счастьем и не хочу, не готова делить его ни с кем. Язык не поворачивается признаться маме во всех смертных грехах. Про дядь Вову вообще молчу, его удар хватит.
Ему сейчас нельзя волноваться, он идет на поправку после десяти дней в реабилитационном центре. Я несколько раз заглядывала к нему с мамой, условия там были, конечно, как пятизвездочном отеле – бассейн, собственный парк с потрясающим воздухом и красная рыба на ужин. После курса восстановления врачи дают замечательные прогнозы, обещают, если он не будет перетруждаться, то проблем не возникнет. Правда, с его упорством в работе, угроза есть всегда.
Ну да ладно о плохом. Сейчас я радуюсь, что проснулась пораньше, и хотя бы сегодня не несусь на занятия к девочкам сломя голову. А то в последнее время с этими ночными марафонами стала просыпать. Организм на износе, но я не собираюсь возмущаться. Умываюсь холодной водой, чтобы взбодриться. Я дорожу каждой минутой, потому что сентябрь подбирается чертовски близко, остается всего ничего – сегодня понедельник, а в пятницу Ярик уезжает. Не хочу об этом думать, но подвисаю и слишком сильно давлю электрической щеткой на зубы. Она предупреждает красным сигналом, мол, сбавь-ка обороты.
Выдыхаю, лезу за ополаскивателем для рта и улыбаюсь, заметив презервативы в моей косметичке – Ярик распихал их везде, после того как я отказалась заниматься с ним сексом в тренажерном зале. На самом деле, было жутко неудобно на этой гребной штуке, плюс мне не очень понравилось, когда он сзади. Воспользовалась тем, что под рукой не было «резинок». Защита ведь превыше всего, разве не об этом он твердил?
Ох и досталось же шлепков моим ягодицам в тот день! И все же Ярик похвалил после. Надеюсь только, мама с Анной не лазают по ящикам, это было бы…
Не успеваю додумать мысль, как меня прижимают к стойке с умывальниками, убирают волосы на одну сторону и целуют шею, плечо.
– Доброе утро, – во все тридцать два улыбаюсь я, глядя на Ярика через отражение в зеркале.
– На хрена опять сбежала? – слышу недовольное рычание в ухо.
Жаров больно кусает за мочку, будто наказывая за побег, а я… я молчу, потому что: во-первых, по-прежнему переживаю, что нас застукают; во-вторых, стесняюсь признать, что почти не сплю, когда остаюсь с ним – пялюсь на Ярика полночи, слушаю его дыхание, пытаюсь поверить в происходящее. Вчера я ушла, чтобы хотя бы немного выспаться перед началом новой недели.
Моего ответа, кстати, никто особо не ждет. Жаров целует жестко, не приемля отказа, спускает трусики к коленям, жмется сзади.
– Я закрыл дверь, – понимая без слов, шепчет на мой вздох.
Я же замираю в ожидании, потому как говорила ему накануне, что в такой позе не получаю удовольствия. Даже собираюсь обидеться или напомнить – еще не решила, а он уже разворачивает и, подкинув, сажает на мраморную плиту между умывальниками.
Идеальный. Почему я сомневаюсь? Не раз ведь доказал.
Даже не глядя, открывает ящик, лезет рукой в косметичку, но не перестает ни на миг целовать. А затем резко и без предупреждения входит, будто куда-то спешит, будто взорвется, если сию минуту не сделает это!
Я невольно вскрикиваю, а он запечатывает рот губами. Воюет с моим языком, разгоняется со старта до предела. Начинает гореть голова – так сильно тянет за волосы, пальцы железной хваткой впиваются в бока. Он еще сонный, с примятой прической и следами от подушки на плече, но… родной. Ненасытный, сексуальный – и такие эпитеты появились в моем лексиконе. Да, черт возьми, мурашкопроизводительный! Нет такого слова? Попрошу внести в словарь прямо напротив имени Жарова.
Уже скоро, совсем скоро скрепленными почти в узел на его талии ногами начинаю подталкивать Ярика ближе к себе. Уже скоро прошу «еще» и «сильнее» – он признался, что любит это слышать.
– Птичка, взлетай.
– Не… не получается.
Жаров поражений не принимает. Втискивает руку между нами, гуляет пальцами по оголенным проводам. Я цепляюсь за его запястье, когда он задевает особую точку и из глаз летят искры. Он дразнит, а у меня уже пошел обратный отсчет до взрыва.
– Я скоро кончу, – рычит.
– Да, да… я…
И вновь знакомый вакуум. Тишина, слепота, полная атрофия чувств. Невесомость. Это сильнее, чем прежде. Так еще не бывало, я даже теряюсь. Возвращаюсь на землю, лишь когда Ярик почти грубо притягивает за подбородок, обводит пальцами губы, дожидаясь, пока посмотрю на него.
Контакт, и вот теперь черты лица Ярика расслабляются: исчезает залом между бровей, озорная родинка улыбается мне вместе с глазами.
– И тебе доброе утро, – мурчит, облизав мне уголок рта, как постоянно делает, хотя я и без напоминаний помню, что он сладкий.
Будильник звонит. Черт! Я все-таки опаздываю. Выпихиваю Ярика в душ, целую через перегородку. Этот парень наглым образом игнорирует ванную комнату в его спальне. Ему нравится моя, потому что я здесь – так он заявил на днях. Железная логика, не правда ли?
Ускоряюсь до уровня Соника, спускаюсь вниз, на ходу завязывая волосы, застегивая рюкзак, и застаю горячий спор. Странно, что тарелки не летят, на таких повышенных тонах мама говорит, только когда очень сердится.
– Это всего два дня и два перелета, Лен. Обстоятельства вынуждают, ты же знаешь, что…
– Не знаю. И слышать ничего не хочу! Ты никуда не полетишь, врач сказал…
И дальше в таком духе.
– Всем пока! – бросаю на прощание и быстрее выбегаю из дома, дабы и меня не зацепило, а сама думаю о том, почему дядь Вова вместо себя Ярика не отправит в… Белгород, кажется?
Между прочим, они недавно разговаривали и даже не пришибли друг друга. Нет, дядь Вова все еще держит сына на расстоянии, но под напором Алексея Гайдара и мамы, кажется, перестал воспринимать в штыки идею привлечь Ярика к делам. Он вообще чуть добрее и как-то тише стал, или это я такая счастливая, что все в радужных красках вижу.