Точно! Нужно будет дядь Вове самой сегодня предложить помощь сына. Мама точно поддержит меня, а у Ярика будет возможность себя показать.
Довольная собой, я прохожу шлагбаум и спешу к остановке. Жаров, как и договаривались, подбирает меня через десять минут. И мы еще долго целуемся в машине, прежде чем выехать на автостраду и направиться в город по своим делам.
Почти всю дорогу Ярик держит руку на моей коленке, отвлекается лишь по необходимости на коробку передач. Солнце слепит так, что жмурюсь даже в очках. Страхи растворяются в аромате фруктовой туалетной воды. Мне так хорошо.
Жизнь прекрасна, правда ведь?
Глава 25
ASAMMUELL – Сердце не игрушка
После занятий еду домой сама, на автобусе. И все ничего, только руки и губы зудят аж. За такое короткое время привыкли к горячему темпераменту Жарова. Я и не вспомню, чтобы мы расставались хотя бы на пару часов, а тут прошло полдня. Не нахожу себе места, ерзаю на сидении, музыку переключаю одну за другой. Мысли о его скором отлете настойчивее пробираются в голову и отравляют там все. Черт, если меня сейчас так штормит, когда Ярик занят стрижкой и футболом, что будет дальше?
Едва переступив порог дома, прихожу на помощь маме, только бы отвлечь себя. Она готовит постную курицу, я берусь резать овощи – из нас выходит ладный дуэт. Умиляюсь мысли, что мы обе ждем мужчин, которых всем сердцем любим. Вот такие мы, Кукушкины, двинутые на всю голову. Еще вспоминаю, как смеялась в школе на отечественной истории над женами декабристов. Поверить не могла в их искренность, а сейчас осознаю простую истину – я пошла бы за Жаровым куда угодно. Только нужно ли ему это?
– Когда Ярослав уезжает?
Нож соскальзывает и с громким стуком врезается в разделочную доску. Я смотрю на расчлененную морковку и радуюсь, что это не пальцы. Даже не поднимаю взгляд на маму. Она ведь задает вопрос, потому как точно знает, что у меня есть ответ.
– В пятницу собирался. Вроде бы, – мой голос чуть дрожит, как подумаю снова о том, что могу потерять его, но возвращаюсь к нарезке.
– И как к этому относишься ты?
Ужасно. Только Ярик ни разу не спросил меня, а я не нахожу в себе силы сделать это первой.
– Нормально. Наверное.
– Рита нормально относиться к этому ненормально. То, что вы делаете, прячась по углам, ненормально.
Звучит не очень, режет по нервам.
– Я ничего не имею против твоей личной жизни. Ты большая девочка, и у тебя перед глазами есть шикарный пример, как делать не стоит, – указывает ладонью на себя, открыто намекая на моего без вести пропавшего отца, – просто… Я же вижу, что для тебя это не развлечение. Ты у меня девочка-лебедь, раз и… Кристина вчера звонила, я спросила специально, его Грейс…
– Мам, я не хочу ничего слышать.
Как маленький ребенок закрываю уши, будто это спасет от Армагеддона.
– Рита! – впервые за долгие годы повышают на меня голос.
– Мама! – отвечаю тем же.
На короткий миг ее глаза распахиваются, как от пронзительной боли, и я тут же жалею о том, что открыла рот. Она резко отворачивается к плите, а я тотчас подхожу и обнимаю ее со спины.
– Извини. Не нужно было… Я не знаю, что происходит, я не знаю, что будет дальше, что делать дальше, но...
Мама кладет руки поверх моих ладоней и слегка сжимает.
– Ритусик, пойми, я за тебя переживаю.
Я молчу. Мы обе некоторое время молчим, пока я не решаюсь быть до конца честной.
– Я люблю его, мам. Сильно.
Она вздыхает глубоко, чуть раздраженно, но с бесконечной заботой и нежностью. Только поворачивается, а я прыгаю под мышку и всхлипываю.
– Ну-ну, детка, не плачь.
– Он ничего мне не обещал, но, мам, он так смотрит… – бормочу, шмыгая носом. – Ты бы знала, как он смотрит на меня! Я чувствую себя на вершине мира! Нет, после всего того, что было, он не может… он не обманет меня снова, это было бы слишком жестоко.
– Девочка моя, – она гладит по волосам, прямо как в детстве, когда я прибегала к ней с разбитой коленкой и сдутым мячом, – он всегда смотрел на тебя по-особенному. Но секреты… это не самое хорошее начало для чего бы то ни было.
Мне хватает еще пяти минут в объятиях мамы, чтобы подзарядиться и вернуться к готовке. Мы заканчиваем откровенничать, но разговор оставляет слишком сильный отпечаток. Меня разрывает изнутри. С одной стороны, я согласна, что секреты – это плохо. С одной стороны, я дико хочу признания, огласки, хочу заявить на Жарова права и хочу, чтобы он назвал меня своей… кем? Девушкой? Наверное. С другой, все так шатко-валко, непонятно, неопределенно. Чтобы заявить о себе, нужно твердо стоять на ногах и уверенно шагать навстречу преградам, а сейчас даже мамины сомнения выбивают меня из колеи. Что будет, когда узнают другие?
Не все равно, что подумают остальные? – звучит в голове голосом Жарова.
Не все равно. Как бы ни храбрилась, я не такая, как он.
Если между нами несерьезно, если я попросту подписала себе приговор, я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом. Ведь если наше общение останется секретом, может, и расставание будет не таким болезненным? Хотя кому я вру.
Правда, уже позднее на ужине ловлю взгляд Ярика и забываю – хоть и временно – о сомнениях. Разве можно смотреть так, когда все равно? Если да, то он самый гениальный шулер в мире.
Сразу после мы с Яриком уезжаем и впервые даже не врем. Мы идем в кино, взяли билеты в ВИП-зал на удобный диван. Когда я вижу места на последнем ряду, сразу думаю о поцелуях, но как бы не так! Диснеевский фильм про злодейку Круэллу, от которого я ничего не ждала, захватывает с первых минут. Мы смеемся, комментируем каждый шаг героев и подпеваем песням из семидесятых – и откуда только я их знаю? На нас даже шикает впереди сидящая парочка, а я показываю им язык, который Ярик тут же пытается откусить.
Сейчас «мы» кажемся мне такими… нормальными, что ли.
После сеанса последними выходим из кинозала, потому что остались смотреть волшебно красивые титры. Я внимательно слушаю Ярика, который сравнивает огненный наряд Круэллы с тем, что был на героине из «Голодных игр». Поддакиваю, обнимая в руках недоеденное ведро с карамельным попкорном, от которого слиплось, кажется, все. Ощущаю спиной жар ладони Ярика даже через майку, вижу искру в его глазах, когда он понимает ход моих мыслей, и…
– За-ая! – раздается где-то рядом, а в ушах звенит, как от пожарной сигнализации.
Не успеваю сообразить, откуда надвигается беда, как на Жарове повисает та самая Надя-прилипала. Она снова с подружкой. Сиамские близнецы, блин! И откуда только взялись?
Ярик выпутывается из удушающего захвата, когда к нам подходит третья клонированная овечка Долли с губами-парашютами. Надя представляет ей Яра во всей красе – и про Америку, и про футбол не забывает. Замечаю слишком явный интерес в хищных глазах и стискиваю зубы. Вместе с ведерком, из которого вываливается попкорн.
– А это его сестра, – разве что не брезгливо бросает в мою сторону и продолжает допрашивать Жарова.
Как же они меня бесят! А еще больше бесит Ярик, потому что не делает ничего! Стоит и со смехом, замершим в уголках губ, наблюдает за происходящим. Ловит мой взгляд и поднимает бровь. Чего он хочет добиться? Чтобы я им всем глаза выцарапала? А я могу!
– У меня живот заболел. Ярику нужно отвезти меня домой, – заявляю поперек разговора, потому что терпение лопается с тем, как красные ногти цепляют рукав его толстовки.
Пусть думают, что я больная на голову, плевать! Лишь бы увести Жарова прочь.
Хватаю его под локоть и топлю вниз по эскалатору. Вот вам, выкусите! Шизанутая сестра имеет право делать, что хочет!
Выдыхаю только на первом этаже. Сердце колотится где-то в висках. Оборачиваюсь и вижу широченную улыбку на лице Ярика. Замечаю, как крепко держу его и тотчас отпускаю. Отпрыгиваю от Жарова на полметра и спешу в центр, в толпу, к фонтану.
– Эй, птичка, стой! – забавляется Ярик. – Да постой же ты!
Смешно ему, я клоуном заделалась? Лавирую между прохожими, пока не врезаюсь в кого-то большого и твердого. Ярик как раз догоняет меня и поддерживает, чтобы не свалилась на задницу.
– Жаров, здор?во, – слышу снова. Господи, его в этом торговом центре хоть кто-то не знает? Хренова звезда!
– Привет, Артур, – здоровается Ярик, и я вскидываю голову наверх, так как знаю только одного Артура.
– Привет! – почти кричу, потому что старший брат Вали невообразимо высок. Да-да, тот самый, что позвал Ярика на вечеринку в первый день. И он расплывается в невозможно широкой улыбке, глядя на меня.
– Рита, – произносит мягко и с придыханием. Потому что я всегда нравилась ему, хоть и была маленькой подружкой младшего брата.
Артур – хороший парень, который часто баловал нас, Валиных однокурсников: катал по округе на кабриолете, когда мы собирались у них, угощал вкусным шампанским. Он ни разу не позволял себе ничего лишнего, но я, если честно, всегда побаивалась его. Просто Артур на пять лет старше и выглядел ну очень взрослым. И крупным, на массе, как говорят парни, он вроде бы занимался какой-то борьбой. Многие девчонки считали сломанный нос сексуальным и слагали легенды о монстре, обитающем в его штанах, но не я. Мою слабость вы знаете: дурацкие родинки и – конечно кубики – карие глаза. Которые, кстати сказать, сейчас зеленеют от… чего? Ревности?
Вижу вспышку, эта буря не укроется от меня.
Мигом включаюсь в игру и позволяю Артуру поцеловать мою руку, как он всегда это делает. Но если раньше я смущалась и пыталась избежать подобной участи, сейчас специально подаю ему ладонь и посматриваю на Ярика. О да, это она – жгучая, почти слепая ревность. Жаров явно прикидывает в голове сто и один способ прикончить брата Вали.
– Давно не виделись, – не вру, потому что на той вечеринке так и не встретила его, – ты стал еще, – показываю на плечи, – шире.
Кажется, будто всего пару моих слов приносят свет на его планету. Иначе как объяснить, что хмурое и даже опасное выражение лица меняется на приветливое и дружелюбное.