Провожаю Грейс до машины и за эту минуту успеваю несколько раз мысленно расплакаться, а потом убедить себя не раскисать и не выдумывать то, чего нет. Я ведь еще не слышала Ярика, а уже сочинила на несколько томов вперед. Пытаюсь не паниковать, но когда она тянется к чемодану, взгляд падает на руку. Точнее на ее татуировку. Роза. Та же, что у Жарова. На том же пальце.
– Красивое тату, – шепчу не своим голосом, глядя сквозь рисунок, проваливаясь в бездну отчаяния.
Это ведь то, о чем я подумала? Безымянный палец, левая рука, Америка.
– О, это мой эскиз. Моя идеальная роза! Мы с Йаром сделали их в честь помолвки, – она вздыхает, – надеюсь, мы еще встретимся, Рита.
Ба-бах. Это я достигла дна.
Мы прощаемся. Такси увозит Грейс за поворот, но я не могу сдвинуться с места. Я ведь это не придумала, не сошла с ума? Она была здесь. У них парные татуировки. Она подтвердила все самые большие страхи и опасения. Она – его заокеанская невеста. А кто я? Развлечение на время? Девочка на каникулы, которая помирила его с отцом? Свежей крови захотелось?
Меня берет неистовая злость, дикая. Я пытаюсь себя успокоить, придумать кучу оправданий, но выходит плохо. Я тону в этой грязи, лжи и отчаянии. Грейс, она… Лучше бы она была конченой сукой, лучше бы мне не хотелось ее жалеть. Какого черта она такая милая и воспитанная? Какого черта красивее меня? Да она чертов идеал!
Я снова звоню ему. Снова и снова. Знаю, что у Жарова важный момент в жизни, но у меня, возможно, тоже. Чертов пик!
Я продолжаю набирать Ярика пятый, шестой раз.
– Рит, что случилось? – раздраженно шепчет он. – Ты же знаешь…
– Твоя невеста приехала. Ищет тебя. – Мой голос насквозь пропитан желчью, я этого и не скрываю. Я хочу ранить каждым словом, но кто я против самого Жарова, который может убить молчанием в трубке?
– Что-то еще? – спрашивает бесцветно, когда понимает, что я не собираюсь продолжать.
– А тебе не хватило? Мне вот, например, сполна. Я аж слегка подзахлебнулась в этом дерьме.
– Не могу говорить. Скоро вернусь, и все обсудим.
– Да пошел ты!
Отключаю вызов, когда из динамика летит взволнованное «Рита, послушай». Не слушаю. Хватит. У парня другие приоритеты. Я в них не вхожу.
Меня трясет, руки дрожат. Оглядываюсь на ворота. Нет, я не пойду домой, иначе разгромлю там все к чертям собачьим! Набираю Милу, но она не отвечает – видимо, сюрприз уже начался. Злата тараторит в трубку про детей с температурой, и мне даже совестно становится, что лезу с любовными драмами. Извиняюсь и жму красную кнопку, долго смотрю на пустой экран. Захожу в последние вызовы и заношу палец над маминым номером, но вспоминаю ее взгляд в стиле «я ведь предупреждала» и блокирую телефон.
Так и отправляюсь пешком в спортивном костюме к автобусу. Затем, не замечая ничего вокруг, доезжаю до города. Ноги сами приносят в автомастерскую, потому что мне больше не к кому идти. Потому что именно я – та самая сука, которая обидела хорошего парня, за что мне и влепило бумерангом прямо в лоб.
– Сережа здесь? – спрашиваю у ребят в рабочих комбинезонах, что курят на входе, а те смотрят с сочувствием.
Боже, я так плохо выгляжу? Или это костюм с единорогами? Подумаешь! Они отворачиваются, и я ловлю в отражении стеклянной двери заплаканное лицо с распухшими губами. Когда я плакала? Пока ехала сюда? Даже не заметила.
Злюсь с новой силой. Блин, и когда я перестану из-за него реветь?
Сережа выходит ко мне навстречу сразу, как парни зовут его, вытирает тряпкой руки.
– Рита? – Его голос холодный, ровный. И от этого безразличного тона я неожиданно начинаю плакать снова.
Я совсем никому не нужна, да?
– Рита, что случилось? Ну капец! – подытоживает, когда я подбегаю к нему и, вцепившись в грязную футболку, плачу. Да, плюю на запах бензина или моторного масла, плюю на приличия и громко выплакиваю душу.
– Прости, – бормочу, когда теплые ладони ложатся мне на плечи. – Прости, прости.
Не могу остановиться, повторяю, как заклинание. Не могу совладать с собой, потому что Сережа слишком добрый и потому что точно знаю: даже после всего он не оттолкнет.
Плачу и плачу, потому что второй раз на грабли, потому что очень-очень больно. Плачу, пока еще с десяток «прости» слетают с моих губ. Слезы капают из глаз, по щекам и прямо на пол до тех пор, пока меня не сжимают в медвежьих объятиях.
Глава 28
MATRANG – Заманчивая
Рита не берет трубку. Маленькая. Бесячая. Сучка. Не берет. Чертову. Трубку!
Я зол, очень зол. Не спал ни хрена, в глаза будто песка насыпали. Поменял билет и прямо из офиса белгородской компании «Европа Тепло Строй», которая после подписания контракта стала принадлежать ООО «Теплониколь строительные материалы», отправился в аэропорт. Уснул прямо на взлете, потому что накануне полночи готовился к встрече. Собирал данные, которые оказались очень полезны: узнал, куда надавить совестливому хозяину, что не желал сокращать шестьдесят процентов сотрудников. Обещал ему избежать таких крупных потерь, хотя совсем без изменений точно не обойдется.
В общем, проспал я весь рейс, и теперь к этой злости прибавился голод. И раздражение. На кой черт я полез в это болото? Ни с одной другой так не заморачивался, ни одной не позволял трепать нервы. Слал прямым текстом. Я же не сносил истерик! Только конструктивные разговоры, у меня всегда все было по полкам. Раньше, блть! Потому что эта дурная перевернула жизнь с ног на голову.
И сейчас я с тяжелым сердцем еду на такси в город, где меня ждет одна мелкая истеричка. Или не ждет, судя потому что она выключила телефон и после сброшенной бомбы уже сутки игнорирует звонки.
Она так бесит меня! Взрывает мне мозг. Хочется всыпать ремнем и… сука, зацеловать до смерти. Потому что пристрастился. К ее запаху, улыбке, что в одну секунду из робкой превращается в роковую. Соскучился. Особенно по невнятному бормотанию по ночам, слишком ярко помнил, как услышал свое имя, пока Рита спала.
Как? Просто как ей удалось пролезть так глубоко под кожу? Всего день без нее, и мне уже не понравилось просыпаться одному. Раньше за собой не замечал, а тут за пару недель вошло в привычку – открыть глаза, вдохнуть запах чертовой ванили, вдавить в нее утренний стояк, о который Рита потерлась бы упругой задницей. Правда, потом пришлось бы тайком пробираться к себе в комнату, так как моя девочка собрала целую свору породистых тараканов в голове и боится действовать открыто.
С Ритой все было до одури просто и сложно одновременно.
Она жутко бесила тем, что боялась даже собственной тени. Зато мне нравилось, как училась показывать зубы. К ее острому языку у меня вообще была особая любовь во всех смыслах.
Признаться, игра в прятки имела шарм, но быстро надоела. Потому что я хотел поцеловать птичку в благодарность за завтрак, но приходилось сдерживаться. Потому что я хотел смотреть с ней кино в гостиной, но приходилось выбираться из дома, чтобы провести время вдвоем. Рита сторонилась людных мест, смущалась, явно сомневалась в нас, а меня это убивало. Ревность убивала.
Пора было все брать в свои руки, потому что птичка могла долго тянуть кота за яйца и бесконечность держать меня за них же. Она слишком… хрен его как сказать, женственная, что ли. Она позволяет чувствовать себя рядом с ней мужиком в полном смысле этого слова, побуждает на подвиги и смотрит… Так на меня смотрела только мама: ничего не требуя взамен, с трогательной нежностью.
А еще с Ритой я поймал то самое чувство, которое, думал, давно сгинуло. Ощущение дома. Что я в правильном месте и времени, с человеком, который мне нужен и которому нужен я сам. На заднем ли сидении авто, в парке на лавочке или в роскошном ресторане – плевать. На географию, кстати, тоже, с этой девчонкой я готов был покорять даже Северный полюс. И вот поди разбери, почему именно с ней, я не знаю! Просто… да просто она мне нравилась. Очень. Как никто и никогда.
Особенно когда краснела и смущалась, а я знал, что за этим фасадом скрывается бешеная фурия, что раздерет мне спину до мяса. Обожал ее контрасты. Я обожал, как она чувствует, угадывает настроение – не лезет, когда того не хочу, и ластится, когда особенно надо.
То ее «хотела бы заняться любовью с тобой», как выстрел в упор. Что-то внутри отозвалось на ее слова. Что-то или все сразу: желудок скрутило, сердце сделало лишний удар, страх липкой дорожкой промчал по позвоночнику. Да, я испугался, но принял происходящее за аксиому. Я и так слишком долго бежал от себя. От нее. Выдохся.
Какой смысл был бороться со всем этим, если я люблю ее? Кажется, действительно люблю. Охренеть.
Но вот конкретно сейчас, когда звоню седьмой раз подряд, хочу придушить собственноручно. Сбрасываю очередной монолог голосовой почты по ту сторону, стискиваю телефон в руке. Хорошо. Если она так, значит, пойдем по другому плану. Прошу водителя изменить маршрут, меняю точку назначения в приложении. Сначала встречусь с Грейс, давно пора было, а потом найду Риту и…
Я выхожу из машины у отеля в центре города, поднимаюсь с чемоданом в ресторан на втором этаже, где меня уже ждут. В дверях здоровается хостес, я вежливо киваю в ответ, не слушаю, что тараторит. Направляюсь прямиком к Грейс, а на ходу понимаю, что злость на ее незапланированный визит быстро угасает. Потому что… она сидит и пальцами перебирает салфетку, а я слишком хорошо знаю ее привычки – нервничает. Разглядываю профиль, белоснежную блузку, прическу, осанку. Грейс ведь и правда выглядит идеально. Даже чересчур.
Единственной ее проблемой стало то, что она не сумела поселиться в моем сердце. Единственная моя ошибка состояла в том, что я позволил ей думать иначе, когда для меня все закончилось.
Это произошло еще перед отъездом. Я просто шел домой после тренировки и понял, что не хочу возвращаться. Наши вечные споры зашли слишком далеко, задушили те зачатки чувств, которые могли бы… или не могли. Но я допустил большую ошибку: вместо того, чтобы признаться, я соврал, пожалел, может, струсил даже. Я отложил разговор на потом, когда нужно было обрубить все.