Вздрагиваю, когда отец вдруг выходит из тени коридора. Черт, напугал! А после всплывает мысль о том, что он – и как долго – делает дома. Потому как мы особо не стеснялись и не сдерживались в комнате.
Отец тормозит у стола, опирается на него, а цепкий взгляд хватает за горло и не отпускает. Он осматривает меня с головы до ног. И что? Я в домашнем – майка, шорты, волосы мокрые после второго заплыва в душевой. С полным погружением, кстати.
– Прежде чем скажешь хоть слово, я хочу, чтобы ты послушал меня и понял всю ответственность, – заговаривает вдруг. – В прошлый раз когда ты уехал, Риту долго и нудно лечили от депрессии. С участием специалистов и таблеток. Из-за случившегося она бросила танцы и больше года слонялась по дому, как зомби.
Я замер и слушаю. Отец не говорит – он стреляет пулями. Каждое слово – навылет. Сердце изрешетила его откровенность, мне нечем дышать. Потому что карты складываются, и теперь все становится на места.
Но почему… почему никто даже не попытался сказать мне? Почему знает он, но не я? И следом ответ: потому что сам не хотел знать, пытался забыть и не вспоминать. Я ведь не спрашивал у отца, когда начали общаться, делал вид, что ее нет. Я забил кадры прошлого с Ритой в самый дальний угол, только бы не мозолила глаза. Но теперь все иначе. Черт, она же в порядке сейчас?
– Я повторю, сын. Прежде чем скажешь что-то, просто подумай об этом. И оставь девочку в покое.
Да о чем тут думать вообще?
– Пап, Рита беременна. От меня, – неожиданно признаюсь, заменив один шок другим. Теперь отец стоит с приоткрытым ртом, а я этим пользуюсь. – И прежде чем ты что-либо скажешь, – копирую его манеру, – хочу, чтобы ты знал: я буду заботиться о Рите и ребенке так, как никто не сможет. Я люблю ее.
Он не отвечает. Ни через минуту, ни через две. Тишина звенит между нами. Пока в дом, громко причитая на внезапно обрушившийся дождь, который размыл клумбы, не заходит Лена с пакетом продуктов. Она болтает без остановки, а я улыбаюсь, подмечая такие явные сходства с Риткой.
Только когда ей не отвечает никто, наконец включает свет. Видит нашу перестрелку взглядами и хмурится.
– Я могу чем-то помочь? – вдруг произносит отец тоном, который никогда не слышал у него. Может быть, разве что в детстве.
Я улыбаюсь. Широко. Открыто, потому что все наконец-то становится правильным.
– Лучше инвестируй в мой проект.
Сверху доносится шум и шаги. Птичка, наверное, заметила, как хлопнула дверь. Представляю, как бегает по комнате в поисках трусов – я-то их под кровать забросил. Киваю головой в потолок.
– Мы спустимся к ужину.
Отец молчит, но не возражает. Уверен, ему многое нужно переварить. Поэтому ухожу к Рите, мне еще ее успокаивать и к очной ставке готовить. На лестнице слышу, как Лена тихо спрашивает, что происходит, а отец отвечает просто – дети выросли.
Думаю, для Лены наши отношения не будут новостью, но, кажется, мы все-таки сумеем ее удивить.
Охренеть, сам пытаюсь поверить. Я стану отцом!
Глава 32
Рита
Charusha – Орландина Dei (feat. Manizha)
Спустя почти два месяца
– Сегодня папочка вернется, – бормочу отражению, наглаживая плоский живот.
Он слегка вздулся по ощущениям, но внешне едва ли заметно. Мама говорит, что у Кукушкиных генетика хорошая. Она на сроке в шесть месяцев устраивалась на работу, и никто не знал о ее положении.
На самом деле, я даже в весе не прибавила. Меня не тошнило, так – слегка мутило пару раз. Злата сказала, мне очень повезло, она дважды прошла через токсикоз, ей ничего не помогало. Я же могу в полном смысле наслаждаться беременностью. Сильно не напрягаюсь в универе, в свободное время занимаюсь с моими балеринами. Мы, кстати, готовимся к конкурсу – на кону поездка в Париж. Правда, Ярик заявил, что в любом случае отвезет меня туда, как только закончит с делами. А вот дел у него по-прежнему много.
Сделка по продаже фирмы затянулась сильно: первые покупатели нарушили условия договора, пришлось решать проблему в судебном порядке. Из-за этого он до сих пор мотается между странами, хотя уже все вещи перевез. Да, Ярик остается здесь, со мной, с нами. Ну, когда наконец разберется во всем. Только когда?
Я скучаю без него. Очень жду – он обещал, что в этот раз мы поедем смотреть квартиру. Жду с нетерпением и надеюсь, что, прилетев в третий раз за два месяца, он больше не оставит нас. Да и хватит с него утомительных перелетов, джетлагов и бешеных трат на билеты. Ярик работает на износ. Правда, у всего есть плюсы – дядь Вова наконец им доволен. И конечно тот не признает вслух, но я же вижу, как улыбка прячется в уголках губ после каждого их разговора. А когда они начинают обсуждать дела – скорее, спорить – за ужином, умиляемся мы с мамой обе.
Мама до сих пор под впечатлением от нашего внезапного сюрприза, но она очень помогает. Ходит со мной в консультацию, на анализы. И я ценю. Интересная у нас семейка получается, но я рада, что всем плевать на предрассудки и косые взгляды, которые иногда ловлю у того же Гайдара, партнера дядь Вовы.
Я не позволяю плохим мыслям даже близко подобраться. Летаю, порхаю, спокойно дышу и почти уверена в завтрашнем дне. Буду уверена больше, когда Ярик вернется. Невыносимо хочу обнять и расцеловать кубики – у меня в последнее время слишком много подобных желаний, которым нужен чертов выход!
– Где прячется будущая мать? – доносится снизу голос Цыгановой. И, судя по ахам и вздохам Анны, подруга снова учудила что-то, мне лучше поспешить.
Мила вообще с ума сошла из-за моей беременности. Точнее, после того как я сообщила, что другой крестной мамы для ребенка не вижу. Может, рано для подобных заявлений, но я не боюсь, помните? И, кажется, Мила любит малыша уже больше меня.
Быстро запрыгиваю в спортивные штаны – единственные, что не давят на талии. Буквально на днях фобия появилась: не могу носить одежду с высокой посадкой, которую всегда любила. Ощущение, будто пояс давит на внутренности, поэтому нужно устроить поход по магазинам, я хочу выглядеть красиво.
Выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице и уже оттуда вижу шариковый бум.
– Мила, ты ненормальная!
– Что? – спрашивает с наигранным удивлением.
Я читаю надписи про будущую принцессу на розовых шарах и улыбаюсь.
– Это же первый скрининг, я говорила. Даже если получится определить пол, он может быть неточным. И… Мил, почему ты так уверена, что будет девочка?
– Вообще-то я взяла на все случаи жизни! – она разворачивает ко мне белые, на которых написано про настоящего мужика, и я смеюсь в голос.
А когда спустя пару часов женщина, что проводит процедуру, довольно уверенно заключает, что у меня в животе мальчик, я почему-то не удивляюсь. С первых минут чувствовала, что это он.
Мила после моих слов будто бы на мгновение расстраивается, но уже в следующую секунду выхватывает снимок «креветки», как она прозвала будущего крестника, и хлопает в ладоши.
– Ритка, у тебя будет гарем из мужиков! Будут тебя, как королеву, на руках носить и опахалами обдувать.
– Хороший план.
После мы садимся в ее красный «миник»*, и она тут же предлагает отметить такой важный момент безалкогольным мохито или кофе. Я не против, потому что не жду Ярика раньше десяти, у него в семь вечера только в Москве посадка.
– Грейс эта больше не всплывала, надеюсь? – спрашивает Мила, с воинственным взглядом поедая роллы.
Это она вспомнила про недавние фотки, что появились в интернете. Те, где Ярик с Грейс с утра пораньше сидят вместе в своем американском кафе. А все потому, что Грейс очень внезапно стала медийной персоной и фанаты сталкерят ее повсюду. Признаться, я первое время довольно часто заглядывала в тот блог, но потом перестала. А зачем? Ярик расстался с ней. В Штатах останавливался у Кристины, крестной, поводов для ревности не давал. До тех фотографий, конечно.
Фотки обнаружила Мила. Она мне их не показала, а вставила напрямую Жарову. По самые не хочу. Ярик мне сам позвонил и рассказал, что виделся с Грейс лишь затем, чтобы свести ее с Майклом по вопросу тех самых гибких офисов, которыми они занимались. Ей понадобилось пространство для выставок и мастер-классов.
– Нет, Грейс больше не всплывала. Она вроде бы начала встречаться с этим Майклом, другом Ярика.
– Ох, Санта-Барбара! У них там, конечно, все по-другому, да? Не могу представить, что Богдан позволил бы мне встречаться с кем-то из его друзей, даже если бы мы разбежались.
Она делает такие забавные глаза. Видимо, представляет, что с ней сделал бы Милованов. А я снова смеюсь – Цыганова мое лекарство от хандры.
– Не сравнивай, у вас совсем другая история.
– Так а что насчет предложения? – опять прет напролом.
– Пока ничего. – Пожимаю плечами.
– Вот же… бурундук твой Жаров! – Кажется, это уже стало нарицательным. Мила еще и меня прозвала бурундучильдой. – Он спрашивал размер кольца месяц назад!
Цыганова проболталась мне об обручалке, потому что в прошлый приезд Ярика у меня случилась истерика. Я списываю все на гормоны, в тот день я собой вообще не владела.
Началось с того, что я забрала у Ярика из рук куртку – просто повесить на вешалку, а он силой вырвал ее обратно. Я удивилась такой реакции, расстроилась немного, но паниковать не стала. Попробовала подступиться к нему еще раз позже, но Ярик был очень напряжен, отвечал односложно и при первой же возможности сбежал в комнату.
Я помчалась на задний двор и разревелась, потому что испугалась. Вдруг Ярик охладел ко мне или все же решил остаться только из-за ребенка? В считанные минуты накрутила себя так, что… В общем, я позвонила Миле и вывалила залпом на нее то, что беспокоило. Она в последнее время была голосом разума в нашем дуете, потому как моим управляло сердце. Я позвонила ей, а она сказала, чтобы я успокоилась и ждала самого настоящего предложения. Ей пришлось сознаться, что тем утром Ярик – не без ее помощи – купил мне кольцо.