Мася зарылась в инвентарь, чтобы выдать всем полезного: свитки на скорость бега, по склянке с великим эликсиром бодрости, несколько защитных свитков и зелий. Много они не дадут, но это лучше, чем ничего.
— Главное, чтобы в долину попали Хэйт и Шерри, — прагматично заметила гномочка. — Мы можем и лечь, если это будет не впустую. Потому что кроме как войти в долину, из нее еще надо выйти и убраться. Это под силу только Шерри, а без хозяйки она не полетит. Кристаллы и свитки переноса там не работают.
— Я тут вспомнила, — Барби всю перекосило. — Степь и фиговину из подвала, как то бишь… Клык Зверя.
— Голова большая, — глянула снизу-вверх на орчанку малая. — Память долгая. Логично. Такого плана итемы нередко при смерти падают в инвентарь тому, кто убил.
— Еще скажи, что широкие булки, — гоготнула Барби. — Залог интуитивной чуйки.
Хэйт тоже прекрасно помнила того тонкоголосого говнюка-огневика. И то, как он, явно превосходя в уровнях всю тогдашнюю группу, выжег их метеоритом и стеной огня. Клык они потеряли, квест завалили.
— Нам бы Монка, — поморщился Вал.
Он (как и Хель) не присутствовал в той схватке, но суть уловил — это было нетрудно.
— За неимением, — Хэйт потрясла головой. — Нет времени ждать Монка. Летим тем составом, что есть.
Можно было сдернуть кого-то из парней Сорхо. Или обратиться к союзникам. Даже влезать в долги не пришлось бы. Фейерверк на сто применений с образом дракона в конце огневого шоу запросто сошел бы за оплату «аренды» пары-тройки хай-левел игроков. Но что-то (возможно, что те самые округлости, отвечающие за интуицию) твердило: не меняй состав.
Перед прыжком в Энтоград она проверила включенные ауры, расходку, срок действия бонусов от еды. Это — еще из Лунного Ириса, там повар, как и Сорхо, создавал блюда по рецептам для мастеров. Запас еды тоже проверила, их же владелец Обжорки перед отлетом в бордель собрал, как на войну.
Проверила художница и наличие мелкой вредины над ухом. Верная позиция, чтобы зудеть и подкалывать. А Игг'Рашшар успешно заменял малявке жердочку.
Обменялась взглядами и кивками (знаки готовности) с сокланами. Оплатила перемещение.
— Энтоград.
Дальше — мчать на крыльях. Наперегонки со временем над разноцветными верхушками Яркого леса. Так далеко, как сможет донести их крылатая мгла. А потом…
— Снижайтесь, — голосок над ухом. — Если не хотите влететь в барьер.
Никакого барьера художница не видела. Видимо, далеко для ее «взгляда истины».
— Там преграда, — подтвердил окрик гномы из-за спины. — Прямо над верхним ярусом.
Суть вещей все еще была эффективнее. Впрочем, это не было соревнованием. Всего лишь наблюдением.
Яркий лес стремительно приближался: Шерри пошла на снижение. В этой локации явно отрывался кто-то, кому прискучили монохромные пейзажи и приглушенные тона.
Тут ярко-желтая листва шелестит над гранатовыми цветами. Цветочки время от времени встряхиваются, шевелят лепестками. А еще хватают длинными отростками лиловых бабочек и отправляют их в растительные пасти. Туда, где у нормальных цветков тычинки и пестики обычно располагаются.
С тем участком граничит область ультрамариновой травы с охристыми кустарниками. Над травой легкая дымка, и едва ли она окажет положительный эффект тем, кто решит эту травку примять.
Лианы с насыщенно-розовыми бутонами (художнице вспомнилось название — «цвет Барби» — обвивают изогнутые узколистые деревья. Цвет листвы — жидкое серебро. Промеж веток то и дело проскакивают разряды молний. Ветвятся дугообразные, будто застывшие в странном древесном танце, стволы. Ветвятся и серебристые молнии промеж ветвей.
Это только ближние участки. Если говорить про весь Яркий лес, то здесь, похоже, вся палитра собрана.
— Надо выбрать поляну, — кричит Вал, сидящий дальше всех от Хэйт. — Голосую за траву и кустарник, там лучше обзор.
— Да каждый куст тут стремный, — рявкнула орчанка. — Как карачун холодный.
— Ай, мы что, на микротоковую терапию? — Мася просекла траекторию полета крылатой мглы.
— Там молнии, которые не страшны Хель, — пояснила свой выбор Хэйт. — А у тех… о, и название есть: неистовых страстоцветов — цвет Барби.
Художнице молнии тоже не особо вредили. Громоотвод в списке достижений, устойчивость и игнорирование — все это поводы вспомнить добрым словом «каникулы» в обители Бестий.
Мася с Барби — толстокожие. В смысле, здоровья много, переживут. Опасно тут только Валу, но барду всюду будет непросто.
— В смысле? — дернулась зеленокожая, и сама же дополнила. — В коромысле. Розовенький. Ну, баба-бафф, припомню я тебе это.
— Припоминай. Но потом. Так, народ, я цветы по пути буду рвать, — предупредила Хэйт. — Только прям рядом, тормозить ради сбора не станем. Мась, Барби, вы вперед. Дискотека и я следом.
Выстраивать более сложные построения нет смысла. Пока вообще есть смутная надежда проскочить через участок леса к долине Изначального Древа. Может же им повезти?
Как Хэйт и думала, драть бутоны с лиан беспрепятственно не выходит. Светящиеся разряды прекращают играть друг с другом, и тут же обращаются к «гостям» Яркого леса. Не смертельно, для Хэйт и вовсе не слишком заметно. Бард, по идее, протянет на регенерации и касании земли по откату.
— За тремя стволами впереди укрылись кровожадные, — встроенный в фею «радар» мощна, однако. — Плащи им ткали в Светлом Лесу, они укрывают от взглядов и защищают от молний.
— Обойти получится? — вопрос от Хэйт и к фее, и к своим. — Понятно…
Сильная рука Барби уже метнула копье в означенное место.
— Явись, зеленый змий, — шепнула глава Ненависти. — Надо будет команду сменить. Ты ж уже не зеленый.
Вперед метров на десять, а то копье-то долетело, но на него — ноль реакции. А для скиллов далековато. Вот теперь пора вскрывать засаду, если она там и впрямь есть. Не выдумана феей-фантазеркой. Их подпускают поближе? Замечательно, Ненависть подойдет.
Трясину в область предполагаемой засады и прямо туда же гидру мрака — чешуепортацией.
Чей-то визг и отборная брань подтверждают: мелкая вредность не обманула. По всему выходило, что летучку пора переименовывать в мелкую полезность.
Перекрученные стволы ухудшают обзор, вспышки молний не столько ранят, сколько раздражают самими высверками. Но размашистое движение Геро невозможно не разглядеть: все головы разом лупят вокруг гидры, еще и хвост бьет оземь.
— В скрытности в засаде? — свела брови Хэйт. — Ну, может, он ее так прокачивал. Вал, замедление времени, Хель — уязвимость. Мы тут проигрываем по уровням всем, а задерживаться нельзя. Мась, зови мех в пару к чешуе. Барби: не подпускай к нам никого. Я контролю, меховая почти тезка точит когти.
Команда для Геро — пелена мрака. И прямо перед ним — каменные шипы. Удачно: крит проходит по скрытнику, ошеломленному ультимативной атакой гидры. Он еще жив, явно «старше», чем Хэйт и ее питомец. Надо бы исправить упущение.
Пушистая снежно-белая кошатина соревнуется по стремительности с молниями.
— Хэтти, когтеточка — там, — азартно прикрикивает Мася. — Жара!
Демонов не надо просить дважды. Хель начинает плавный танец с первым же звуком тягучей мелодии. Старая добрая лютня в руках Вала звенит и плачет, ей вторит приглушенный голос. Поет про Беломорье и безвременье. Давненько эту мелодию Ненависть не слыхала, все больше бард выводит атакующий напев или «заунывную», где на последних аккордах всем союзникам дается щит вечности, пятисекундая неуязвимость.
Поднимает руку парень в бордовой узорчатой робе. Медленно, так медленно — видна работа замедления.
— Размахался здесь, — кривит губы художница.
В песне поется про дракона, что уснул, упокоился на камнях. Так пора бы пустить в дело Искру Дракона. Эскиз, сделанный на двенадцатом луче Великих Часов Древних. Хэйт взяла с собой эскиз ради защиты, при применении этот ее эскиз повышает показатель брони на сто процентов. Но также и повышает эффективность умений трех стихий (воздух, земля и огонь) на пятьдесят процентов.
Окаменение! Разноцветье небесное с его пятидесятипроцентным усилением эффективности заклинаний стихии земли, эскиз Искра Дракона Двенадцатого Часа, каменное сердце (еще пять процентов). У мага-ПК нет шансов устоять. Или наоборот? Потому что на ближайшие секунды он как и будет стоять — каменной статуей.
— А я его помню, — страстное негодование в голосе Барби. — Прикиньте — это ж то самое ч… чучело с бабским голосом. Вспомни кино — а вот и в прокате оно.
Вроде в оригинале не про кино говорилось, но Хэйт не придирается. Ей и некогда: прокаст сам себя в эту наглую рожу не даст.
— Тионэя квадратая, — меняется в лице Массакре. — Вот и встретились за углом.
Хэтти не успела порвать невидимку, тот скрылся в тенях.
— Ну, дурак, — нет сил даже смеяться над контуженым.
Шикарная пассивка «всесторонняя угроза» у гидры мрака не имеет отката, на то она и пассивка. Прямой урон у Геро крошечный, курам на смех, а уж охотникам за поживой и вовсе — спинку почесать. Но к этому удару (он не зря — ультимативный) таковое не относится. Мрак и тени едины. Нельзя обойти мрак в тенях. И второй удар Геро на два метра вокруг себя просто аннигилирует парня с парными кинжалами.
— Тройной разрез! — выбирается из пелены мрака третий участник засады.
Этот «боец невидимого фронта» старательно обходит гидру, чтобы ударить по другой цели в прямой видимости — Хэтти. Кошка в режиме жары прыгнула на остывающий труп. Обиделась, мявкнула, развернулась к «тряпке», магу-огневику.
В пушистый «тыл» и ударил мечник. Снес за раз процентов пятнадцать здоровья кошечке. Вот только… аура вампиризма и алмазные когти, раздирающие «мягкую» цель, тут же возвращают утраченное. Хэтти — не Геро, у нее с атакой все прекрасно.
— Барби, Мась, мечника забрать, — Хэйт направляет подруг на третьего вражину, а сама швыряет флягу с оглушающим эффектом.
Окаменение прошло, а лоза неэффективна против мистиков: путы на ногах кастовать не мешают. Алхимия у них дорогая, мастер-алхимик делал, сработает и на «большого» в плане уровней врага.