– Где ты этому научился – готовить кофе по-итальянски и протирать лампочки, чтобы не лопнули?
– Здесь, приятель, в этой самой комнате. И еще многим другим вещам.
– А как там кофе, готов?
Артур поставил на деревянный стол две чашки, налил в них дымящийся кофе.
– Подожди.
– Почему?
– Потому что ты обожжешься, и потом, сначала его надо вдохнуть. Так, чтобы аромат проник в ноздри.
Лорэн подошла сзади к Артуру и обняла его. Положив ему голову на плечо, она прошептала:
– Мне здесь нравится. Тут так хорошо, тут так спокойно.
– Где ты была?
– Совершала хозяйский обход.
– Ну и как?
– Ты сейчас с ней говоришь, да? – прервал его Пол безнадежным тоном.
Не обратив ни малейшего внимания на вопрос Пола, Артур обратился к Лорэн:
– Тебе правда нравится?
– Надо было бы покапризничать… – ответила она, – но тебе придется поделиться со мной секретами, это место ими полно, я их чувствую в каждом предмете.
– Если я тебе надоел, делай вид, что меня здесь нет! – гнул свое Пол.
Лорэн не хотела быть неблагодарной, но намекнула, что ей очень хотелось бы остаться с ним наедине. Она с нетерпением ждет, когда он проведет ее по дому. Добавила, что хочет с ним поговорить.
Пол ждал, когда Артур удостоит его словом, но тот снова углубился в разговор с невидимой собеседницей. Пол решился прервать их:
– Ладно, если я тебе больше не нужен, то я хотел бы вернуться в Сан-Франциско; в бюро много работы, и потом, твои беседы с невидимкой действуют мне на нервы.
– Слушай, старайся шире смотреть на вещи, а?
– Что-что? Я, наверно, не расслышал. Ты только что сказал человеку, который помог тебе воскресным вечером спереть тело в больнице, причем на ворованной машине, и который пил кофе в трех часах езды от собственного дома, не спав перед этим всю ночь, что ему надо шире смотреть на вещи? Ты просто надутый индюк!
– Я не это хотел сказать.
Пол не желал разбираться, что именно хотел сказать Артур, а предпочел бы вернуться домой, пока они не поругались, «потому что такое вполне вероятно, знаешь ли, и было бы обидно, учитывая все затраченные усилия».
Артур спросил, не слишком ли Пол устал, чтобы пускаться в обратную дорогу. Пол успокоил его, заверив, что после такого крепкого кофе он продержится еще несколько часов. На самом деле это он нервничает, оставляя друга без машины в заброшенном доме.
– В гараже стоит фордовский фургончик.
– Когда он последний раз ездил, твой фордовский фургончик?
– Давно!
– А с места фордовский фургончик сдвинется?
– Конечно, заряжу аккумуляторы, и он сдвинется!
Артур проводил Пола до машины.
– Не волнуйся за меня, ты и так много сделал.
– Конечно я за тебя волнуюсь. При нормальных обстоятельствах я не оставил бы тебя одного в этом доме. Хотя меня и вгоняла бы в дрожь мысль о привидениях!
– Катись!
Пол завел мотор и опустил стекло перед тем, как тронуться с места.
– Ты уверен, что все будет в порядке?
– Уверен.
– Ладно, тогда я поехал.
– Пол?
– Что?
– Спасибо.
– Пустяки.
– Нет, ты ведь так рисковал ради меня, даже не понимая всего, только из верности и дружбы, я знаю.
– Я знаю, что ты знаешь. Ладно, я поехал, а то мы разнюнимся. Береги себя и звони.
Обещание было дано, и «сааб» исчез за холмом. Лорэн вышла на крыльцо.
– Ну что, – сказала она. – Давай начнем хозяйский обход?
– Сначала внутри или снаружи?
– Прежде всего, где мы находимся?
– Ты в доме Лили.
– Кто это – Лили?
– Лили была моей матерью, и здесь я провел первую половину моего детства.
– Ее нет уже давно?
– Очень давно.
– И ты никогда сюда не возвращался?
– Никогда.
– Почему?
– Поговорим позже, сначала все осмотрим.
– Почему? – продолжала настаивать она.
– Я забыл, что в предыдущей жизни ты была упрямым мулом. Потому что!
– Это из-за меня ты снова открыл дом?
– Ты не единственный фантом в моей жизни, – мягко сказал он.
– Тебе нелегко быть здесь. Ты сделал это для меня?
– Я это сделал, потому что пришел момент попробовать.
– Попробовать что?
– Открыть черный чемоданчик.
– Не хочешь объяснить, что за чемоданчик?
– Воспоминания.
– И много их здесь?
– Почти все. Это мой дом.
– Твоя мать умерла неожиданно?
– Нет, она умерла от рака, и она знала. Это только для меня случилось очень быстро. Идем.
И Артур повел Лорэн к океану, окаймлявшему сад. Они уселись у скал.
– Если бы ты знала, сколько часов я провел сидя здесь вместе с ней. Мы часто приходили сюда посмотреть на заход солнца. Один закат не похож на другой. Из-за температуры океана, воздуха, из-за многих вещей краски неба никогда не бывают одинаковыми. Как в городах люди возвращаются в определенный час, чтобы посмотреть новости по телевизору, так здесь люди выходят посмотреть заход солнца, это ритуал.
– Ты долго прожил здесь?
– Мне было десять лет, когда она умерла.
– Сегодня вечером ты покажешь мне заход солнца!
– Здесь это обязательно, – улыбаясь, сказал он.
– Дом отлично сохранился, – сказала Лорэн.
– Энтони маниакально следил за ним. Садовник, мастер на все руки, рыбак, кормилица, сторож – Энтони был неудавшимся художником, и мама приютила его. Он жил здесь во флигеле.
До того как папа попал в авиакатастрофу, Энтони был другом моих родителей. Я думаю, он всегда любил маму, даже когда папа еще был здесь. Подозреваю, что они стали любовниками, но намного позже. Она поддерживала его в жизни, он поддерживал ее. Они мало разговаривали между собой, во всяком случае, когда я бодрствовал, но они необычайно понимали друг друга. Им хватало одного взгляда. В молчании они находили прибежище от всех жестокостей, с которыми обоим пришлось столкнуться в жизни.
Им было так спокойно вместе, что других это обескураживало. Казалось, что Лили и Энтони избрали своим кредо отказ от гнева или возмущения.
– Что с ним стало?
– Энтони на десять лет пережил Лили. Остаток жизни он провел, ухаживая за домом. Лили оставила ему деньги – таков был ее стиль: предвидеть все, даже непредвиденное. В этом Энтони был похож на нее.
Он умер в больнице в начале зимы. Одним солнечным и свежим утром он проснулся усталым. Смазывая петли ворот, он внезапно почувствовал глухую боль в груди. Пошел между деревьями, пытаясь вдохнуть воздух, которого вдруг стало не хватать. Старая ель, под которой он проводил весенние и летние сиесты, приняла его под свои ветви, когда он, обессиленный, упал. Ошеломленный болью, Энтони дополз до дома и позвал соседей. Его отвезли в отделение неотложной помощи в Монтеррей, где он и умер через день.
После его смерти семейный адвокат связался со мной, чтобы узнать, как поступить с домом. Он сказал мне, что был поражен, когда побывал там. Энтони все убрал, как если бы уезжал в путешествие, в тот день, когда почувствовал себя плохо.
– Может быть, это он и собирался сделать?
– Энтони – уехать в путешествие? Нет, даже чтобы заставить его съездить за покупками, требовались долгие переговоры, и начинать их надо было загодя. Нет, я думаю, у него сработал инстинкт, как у старого слона: он почувствовал, что пришел его час. Или, возможно, он устал и поддался.
Тут Артур вспомнил, что однажды ответила мать на его вопрос о том, боятся ли взрослые смерти: «Если ты хорошо провел день, рано встал, чтобы пойти со мной на рыбалку, набегался, поработал в розарии с Энтони, то к вечеру ты устал. И даже ты, который терпеть не может укладываться в постель, будешь счастлив улечься.
Жизнь напоминает один из таких дней. Мысль, что в конце ты отдохнешь, приносит спокойствие и утешение. Когда все становится трудным и утомительным, вечный сон не пугает, как раньше».
Мама была уже больна, и я думаю, она знала, о чем говорила.
– А ты ей что сказал?
– Я вцепился в ее руку и спросил, не устала ли она. Она улыбнулась. Короче, я хотел сказать, что не верю, будто Энтони устал жить, нет, это не депрессия; я полагаю, к нему пришла мудрость.
Они направились к дому, но Артур свернул, чувствуя, что готов зайти в розарий.
– Мы идем к сердцу королевства, в розовый сад!
– Почему «сердце королевства»?
– Лили была помешана на розах. На моей памяти розы были единственным предметом ее перепалок с Энтони. Она заказывала черенки по каталогу, ее гордостью было разведение сортов со всего мира, особенно если в примечании указывалось, что климатические условия, необходимые для благополучного существования растения, совершенно отличны от местных. Для нее становилось делом чести уличить садоводов в невежестве и вырастить из черенка куст.
– И много таких кустов было?
Он насчитал около ста тридцати пяти. Однажды, когда начался страшный дождь, Энтони и мать встали среди ночи и побежали в гараж за огромным куском брезента. Энтони закрепил три угла брезента кольями, а четвертый они вдвоем держали на вытянутых руках, один – забравшись на складную лестницу, другая – стоя на вышке теннисного судьи. Когда гигантский зонтик становился слишком тяжелым от скопившейся дождевой влаги, они его встряхивали. Буря длилась больше трех часов. «Если бы дом загорелся, я уверен, они меньше бы всполошились. Посмотрела бы ты на них наутро, они были как две развалины». Но розарий был спасен.
– Посмотри, – воскликнула Лорэн, – сколько еще здесь цветов!
– Да, это дикие розы, они не боятся ни солнца, ни дождя; тебе лучше надеть перчатки, если хочешь их срезать – на них полно шипов.
Они провели большую часть дня, вновь и вновь открывая для себя уголки просторного сада, окружающего дом. Артур показывал деревья, зарубки, которые когда-то оставил на коре. Обходя кругом одну из сосен, он показал место, где сломал ключицу.
– Как ты умудрился?
– Я созрел и упал с дерева!
День пролетел незаметно. Вечером они вернулись на берег океана, уселись на камни и увидели картину, ради которой люди съезжаются со всего мира. Лорэн широко развела руки и воскликнула: «Микеланджело сегодня в ударе!» Артур глянул на