Родион КудринМежду небом и землёй
Боевой дроид появился внезапно. Словно гигантский гриб, он буквально вырос из-под земли, раздвинув своим блестящим металлическим корпусом слой грязного снега, покрытого радиоактивным пеплом. Мгновенно оценив обстановку, грозный механический воин повернул закреплённое на башне орудие в сторону небольшой группы людей. Как только расположенные по бокам пушки поймали в прицел три движущиеся цели, раздался характерный щёлкающий звук от выпущенных в воздух боеприпасов с термальными детонаторами. Через шесть секунд один за другим прогремели два мощных взрыва, которые практически слились в один. Начавшаяся термоядерная реакция мгновенно испарила всё в радиусе двадцати метров и подняла в воздух серый пепел.
Следом зажёгся лазерный луч, выпущенный из центральной башенной пушки, и снег опять с шипением стал быстро превращаться в пар. Смертоносный пучок ярко-красного света плотным и жёстким потоком разрезал всё вокруг, превращая бетонные плиты в щебень, металл – в расплавленные и обгоревшие обломки, а промёрзшую землю – в дымящееся пепелище.
Ожесточённая атака робота прекратилась так же внезапно, как и началась, оставляя после себя огромное выжженное пятно. Дроид скрылся из поля зрения, словно растворившись в сером тумане. Там, где ещё недавно располагалась группа людей, теперь виднелось лишь кружащееся в воздухе облако пепла. Оно медленно и, казалось, печально опускалось на раскалённую поверхность, постепенно скрываясь в восходящих потоках чёрного дыма.
Атаковавший оказался дроидом-турелью. Это была устаревшая, но ещё вполне боеспособная модель. В любом случае вести столь ожесточённый огонь изо всех орудий мог лишь полностью функциональный боевой робот. Созданный в качестве защитного дроида этот киборг состоял на вооружении в российской армии около 10-ти лет. Начиная с 2036 года, он участвовал практически во всех конфликтах с участием ВКС1, обеспечивая мощную огневую поддержку при обороне стратегически важных объектов. Этот напичканный электроникой и покрытый сверхпрочной бронёй воин, как правило, занимал удобную для ведения огня позицию и практически не менял её до завершения боя. При необходимости дроид, разумеется, мог перемещаться с помощью трёх огромных ног. Однако во время горячей фазы конфликта его движения зачастую ограничивались вращением турели с расположенными на ней пушками.
Стандартное программное обеспечение, которое устанавливалось на такие дроиды, автоматически предусматривало защиту людей с вживлённым в запястье идентификационным чипом. Именно благодаря ему, датчики боевого робота однозначно распознавали всех законопослушных россиян. Каких-либо различий между гражданскими и военными в плане защиты не делалось, за исключением того, что механическим воином выполнялись только приказы офицеров. Исправный дроид мог атаковать лишь тех людей, кто не имел идентификационного чипа. Законы робототехники здесь не соблюдались от слова совсем, поскольку это оружие было изначально создано для убийства.
Кому-то этого оказалось мало, и заводскую прошивку заменили на альтернативную. Поэтому теперь перенастроенный дроид воевал на стороне неизвестного противника и автоматически являлся врагом людей с российским чипом в запястье.
* * *
Аскет, привычно замыкавший колонну, остановился. Что-то было не так, несмотря на то, что его группа возвращалась с успешно выполненного задания. Казалось, самое трудное позади, и уже скоро их ждёт родной бункер, где нет радиации и вооружённых мародёров. Там никто не стреляет в выживших людей, несмотря на то, что их почти не осталось после глобальной ядерной войны. Можно будет отдохнуть от тяжёлого снаряжения, оружия и боеприпасов, а самое главное – больше не считать время до окончания индивидуального цикла антирада. Пройти же обязательную дезинтоксикацию удастся не в мучительных судорогах на снегу, а в уютном биорегенераторе.
В медотсеке их, как обычно, встретит Кира – вчерашняя студентка четвёртого курса, проходившая фельдшерскую практику на секретном военном объекте и поневоле ставшая в бункере единственным доктором. Тогда никто даже не подозревал, что конфликт двух ядерных сверхдержав в течение нескольких часов перерастёт в полномасштабную войну, а отпросившийся в увольнение на выходные штатный медперсонал больше не вернётся.
Аскет вспомнил свои ощущения в первые часы от начала войны. Даже ему – повидавшему многое суровому офицеру спецназа ГРУ2 – временами было не по себе, не говоря уже о менее опытных бойцах. В целом, сохранять внешнее спокойствие было несложно. Однако всевозможные мелочи всё же выдавали молодых военных, не говоря уже о гражданских. Слишком резкие движения, внезапная дрожь в руках и голосе, испарина на лбу и ладонях, случайно опрокинутое кресло или оторванная пуговица. Разумеется, таких явных признаков напряжения Аскет не допускал, однако небольшое волнение всё же присутствовало. Тем не менее, даже на фоне военных Кира выглядела достойно и как ни в чём ни бывало продолжала осваивать новейшую аппаратуру и овладевать медицинскими навыками.
Прошло несколько дней, и всем стало ясно, что на поверхности сейчас – настоящий ад. Выжить там практически невозможно, если, конечно, ты – не кибернетический организм, а обычный человек. Тем не менее, работу доктора в бункере никто не отменял, и Кире Владимировне пришлось стать полноправной хозяйкой медотсека.
Аскет с удовольствием ещё раз подумал о том, как он со своим отрядом скоро вернётся в бункер. Заботливая и внимательная Кира осмотрит их многочисленные раны, бережно удалит повреждённые ткани и металлические осколки, введёт противошоковую смесь и скажет несколько слов, от которых станет легче на душе. Возможно, удастся сохранить фотохромные комбинезоны, хотя за время боевого задания они превратились в настоящие лохмотья. Затем будет долгожданное погружение в прохладный гель биорегенератора, и Кира, закрывая его матовые створки, пожелает долгого и приятного сна. Всё это было уже близко, и оставалось пройти совсем немного до входного шлюза бункера.
Гранит и Шелест, словно услышали мысли своего командира. Несмотря на тяжёлые ранения, бойцы продолжали идти в среднем темпе, хотя движения им давались явно с трудом. Казалось, все хотели поскорее вернуться в родной бункер, а всё остальное уже не имело особого значения. Аскет привычно оглядывался по сторонам, стараясь не терять бдительности и не обращать внимания на усталость. Принятый два часа назад антирад продолжал действовать и надёжно защищал от радиации. На внутреннем щитке шлема периодически обновлялась информация об основных параметрах жизнедеятельности. Ничего критичного пока не наблюдалось. Да и по ощущениям, кроме холодеющих рук и ног, всё было в норме. Для минус сорока двух за бортом вполне сносно.
Аскету повезло. В отличие от остальных его даже не задело во время недавнего боя с вооружёнными мародёрами. Натренированное тело и отточенные годами навыки оказались решающими аргументами в бою. Тактика внезапного нападения не спасла троих недоснайперов от неминуемого возмездия. Не помогло им даже численное превосходство. Интоксикация у Шелеста началась раньше всех, и он пропустил всё веселье, а Гранит принял на себя два выстрела из огнестрельного оружия – в живот и левую ногу – и также выбыл из строя. Фотохромный комбинезон отработал в штатном режиме, но в ближнем бою даже такое высокотехнологичное снаряжение не смогло обеспечить надёжную защиту. Поэтому и разбираться с противником Аскету пришлось в одиночку. Штурмовая лазерная винтовка не подвела, и уже скоро неестественно скорченные тела нападавших быстро потеряли яркие цвета в объективе инфракрасного прицела.
После того, как всё закончилось, интоксикация накрыла и самого командира. К счастью, он быстро очнулся после жесточайших судорог и смог перенести своих бойцов в оставленную мародёрами спецпалатку. Это и спасло их от радиации, так как действие антирада к тому времени у всех закончилось. Этот экспериментальный препарат, сохранившийся в бункере в большом количестве, оказался эффективен в плане противорадиационной защиты, но крайне токсичен после окончания своего действия. Хорошо, что удалось испытать его в боевых условиях и узнать, на что можно рассчитывать. Разумеется, это была не панацея от радиации, но теперь, хотя бы, стало возможно подниматься на поверхность.
Усилием воли Аскет прогнал невесёлые мысли о грядущей интоксикации. Вместо этого он подумал о белоснежном медотсеке, в котором располагалось сразу три биорегенератора. К счастью, все они были исправны, а восстанавливающего геля в бункере пока хватало. Любая из этих машин способна превратить интоксикацию в лёгкую и приятную процедуру, после которой неизменно появлялось ощущение прилива сил. Аскет медленно выдохнул и ускорил шаг. Нужно было догонять своих бойцов, которые успели оторваться.
Внезапно командир заметил краем глаза какое-то движение. Интуиция сработала молниеносно, и он успел крикнуть по внутренней связи:
– Противник по левому флангу! Рассредоточиться и залечь!
Как только его слова прозвенели во встроенных в шлем наушниках, из-под снега поднялся дроид-турель и практически сразу начал атаку. Звук выпущенных боеприпасов с термальными детонаторами Аскет не спутал бы ни с чем:
– Активировать режим «экрана»! Мощность на максимум! – снова крикнул он и после переката упал лицевым щитком в серый от пепла снег.
В тот же момент командир почувствовал, как спину обдало нестерпимым жаром. Сверху раздался оглушительный сдвоенный взрыв. Потом звуки разом стихли, а из ушей потянулись тонкие струйки чего-то вязкого и липкого. Ещё недавно замерзавшие ноги теперь буквально пылали, так как оказались ближе всего к эпицентру. Аскет отстранённо подумал, что его нижняя часть тела, скорее всего, уже сгорела, и огонь вот-вот доберётся до головы. Волноваться о чём-либо было уже поздно. Пошевелиться всё равно не получалось, а в глаза бил такой яркий свет, что, казалось, их скоро начисто сожжёт вместе с облачённой в защитный шлем головой.