Внезапно что-то жёсткое и горячее коснулось тела, вызвав отсроченную боль и заставив командира вздрогнуть. У него даже мелькнула запоздалая мысль о том, что такое плотное излучение бывает только в одном случае – когда применяют боевой лазер. Однако это означало лишь скорый и неминуемый конец.
В тот момент всё потемнело и куда-то исчезло. Ставшее вдруг чужим тело подарило Аскету долгожданную свободу и избавило от мучительных страданий.
* * *
Фотохромный комбинезон в режиме «экрана» отработал штатно, неизбежно превратившись в обгоревшие лохмотья. Световое излучение, вызванное термоядерной реакцией, отразилось от поверхности снаряжения, попутно спалив большую часть датчиков и слегка расплавив лицевой щиток. Лазерный луч, к счастью, прошёл по касательной, лишь слегка вспоров комбинезон и превратив подсумок с боеприпасами в воспоминания. Автоматически поданного в повреждение герметика хватило лишь на то, чтобы остановить утечку воздуха и попадание внутрь радиации. Однако даже этого оказалось достаточно, чтобы избежать гибели.
Разумеется, искусственный интеллект системы жизнеобеспечения был на грани нервного срыва, но виду традиционно не подавал. Да и к чему были все эти жужжащие зуммеры и пестрящие красным сообщения о критическом состоянии бойца. Аскет умирал, не зная о том, как отчаянно борется за его жизнь искусственный разум, заключённый в недра фотохромного комбинезона. Все его ресурсы были направлены на охлаждение перегретого тела и стабилизацию кровообращения. Арсенал медикаментов, встроенный в ниши снаряжения, оказался исчерпан, и теперь оставалось лишь ждать, когда подействуют противошоковая и гемостатическая смеси.
* * *
Выжженное пятно чернело на фоне снега. Выглядело оно, словно воронка с рваными краями и бугристым дном. Складки дымящегося грунта быстро остывали и покрывались крупными хлопьями пепла вперемежку со снегом. Внезапно рельеф пришёл в движение, и на его фоне появилось тусклое зеленоватое свечение. Потом огромный серый камень скатился с небольшой возвышенности и замер у края воронки. Свечение усилилось, и оказалось, что его источником является шлем одного из бойцов. Нащупав рукой лазерную штурмовую винтовку, он тут же уткнулся лицевым щитком в грунт, снова погружая дно воронки во мрак.
* * *
– Есть кто живой? – прозвучало по внутренней связи.
Аскет с трудом пошевелился, стараясь прийти в себя, и попробовал ещё раз:
– Гранит? Шелест? Отзовитесь!
Никто не отвечал. Тем не менее, на внутреннем экране лицевого щитка появились две бледно-зелёные точки. Это означало, что бойцы живы, но находятся в критическом состоянии. Командир поморщился от дикой боли и снова обратился ко встроенному искусственному интеллекту:
– Дай точные координаты Гранита и Шелеста. Отключи режим «экрана». Все ресурсы направь на самовосстановление. Боевая готовность через 5 минут.
– К окончанию расчётного времени будет полностью восстановлено только 34 % повреждённого оборудования и 46 % вашего тела. Нормальное функционирование системы невозможно без серьёзного ремонта с заменой многих частей. Ваша жизнь под угрозой от кровопотери и переохлаждения. Рекомендуется исключить боевую активность и поскорее добраться до медотсека.
– Не имеет значения. Выполняй, – мрачно ответил Аскет и ползком направился к первой точке.
Гранит лежал ничком без сознания. Однако его искин3 не терял времени даром. Свежие по виду повреждения были уже полностью загерметизированы. Утечки воздуха не было, а температура тела стабилизировалась на верхней границе нормы. До окончания индивидуального цикла антирада у Гранита оставалось сорок минут. Командир до боли сжал зубы и сразу же отправился на поиск Шелеста.
Пришлось обследовать всю огромную воронку вдоль и поперёк перед тем, как обнаружился второй боец. Его тело оказалось присыпано толстым слоем пепла и выглядело безжизненным. Казалось, Шелест был мёртв. Только его бортовой искин был иного мнения и проецировал на деформированный и забрызганный изнутри кровью лицевой щиток сообщения о том, что регистрируются слабый пульс и редкое дыхание. До окончания индивидуального цикла антирада оставалось пятьдесят две минуты.
– И это все хорошие новости на сегодня, – самому себе тихо сказал Аскет, снимая с плеча винтовку.
В этот момент над воронкой нависла огромная тень. В свете ущербной луны сквозь медленно падающие хлопья пепла она казалась по-настоящему зловещей и уродливой. Затем послышался приглушённый звук вращающейся турели, и лязг меняющих угол пушек.
Аскет затаился и терпеливо ждал, пока зрение адаптируется к рассеянному лунному свету. Секунды тянулись медленно, но к концу второго десятка командир стал различать детальное строение днища боевого робота. Обычная броня, как и везде, но что-то отбрасывало неправильную тень прямоугольной формы. Присмотревшись, Аскет увидел там приоткрытый технический люк. Возможно, кто-то из новых хозяев этого дроида не закрыл ревизионное отверстие, или его замок попросту сломался. В любом случае это был реальный шанс.
– Работаем, командир, – шепнул себе Аскет и перехватил удобнее винтовку.
Он довольно долго не мог поймать в прицел узкую щель, которая виднелась сквозь приоткрытый люк. Руки дрожали от напряжения и дикого холода, а ноги горели так, будто их поместили в ядерный реактор. Наконец, командир зафиксировал цель, медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок.
Тонкий поток яркого света вырвался из ствола и точно вошёл в недра боевого дроида сквозь оставленную кем-то щель. Аскет, продолжая судорожно давить на спусковой крючок, быстро выставил мощность лазерного луча на максимум. Разумеется, через несколько секунд это разрушит верное оружие, а вместе с ним и самого стрелка. Однако другого выбора не оставалось. Пробить броню робота из штурмовой винтовки даже со стороны днища не представлялось возможным. Поэтому Аскет старался выиграть ещё несколько секунд в этой схватке с вражеским искусственным интеллектом.
Дроид отреагировал быстро. Резким движением он ушёл с линии огня и сразу же развернул боковые пушки в сторону противника. Командир подумал о том, что ещё одного миниатюрного термоядерного взрыва он явно не выдержит, – тем более, практически в упор. В этот момент раздался щелчок выпускаемого боеприпаса с термальным зарядом. Аскет рефлекторно нажал кнопку аварийного сигнала на левом предплечье и начал про себя отсчёт.
* * *
Раз, два – тикающая и светящаяся сфера падает на землю совсем рядом.
Три – заряд активирован, и скоро неминуемо взорвётся, но пошевелиться так и не получается.
Четыре – левая рука почти не слушается, но, наконец-то, с большим трудом сжимает тяжёлый светящийся шар.
Пять – короткий замах, резкий выброс, и вот пальцы уже выпускают смертоносное ядро вверх.
Шесть – термальный заряд влетает в приоткрытый технический люк дроида, и в тот же момент раздаётся оглушительный взрыв.
Башню разносит пополам, и металлические осколки разлетаются по сторонам. Некоторые из них глубоко впиваются в тело, но боли практически нет. Нестерпимый жар и ярчайший свет заставляют изо всех сил вжаться спиною в грунт. Взрывная волна ещё больше распластывает израненное тело по заледеневшей земле, несмотря на сработавший каркас жёсткости фотохромного комбинезона. Ломается всё – грудина, рёбра, лицевые кости – а из ушей снова тонкой струйкой вытекает жизнь. Затуманенное сознание улетает всё дальше и дальше. Потом наступает полная темнота, звуки стихают, а тело вновь становится невесомым. Оно медленно отрывается от поверхности и, словно застывает между небом и землёй.
* * *
– Доктор! Кира Владимировна! – с отчаянием твердил санитар. – Проснитесь же, наконец!
– Что случилось? – сонным голосом ответила Кира. – Андрей, ты ведь не дал мне и полчаса поспать. Неужели всё так срочно?!
– Да! Спецназ вернулся! Точнее их нашли по аварийному сигналу недалеко от входа в бункер. Все очень тяжёлые, особенно командир. Похоже, двухсотый он. Его бортовой искин говорит, что смерть наступила двадцать минут назад. И цикл антирада давно закончился.
– Не говори чушь, Андрей! Тем более, не видя пациента! – отчитала подчинённого доктор. – Раненых срочно в операционную. Готовь биорегенераторы и не забудь проверить в них гель. Все, кто вернулся с боевого задания, должны выжить. Это приказ!
– Понял вас, Кира Владимировна, – испуганно ответил побледневший санитар и побежал в операционную.
* * *
Раздался приятный и мелодичный сигнал, который сообщил об окончании процедуры биорегенерации. Кира вздрогнула и с трудом открыла глаза. Оказалось, что она заснула прямо в операционной, чего раньше никогда не бывало. Подробности того, как пришлось реанимировать очень тяжёлых пациентов, медленно и неохотно всплывали в памяти.
Вроде бы спецназ вернулся с боевого задания в очень тяжёлом состоянии. Двое бойцов довольно быстро пришли в себя по окончании стандартной программы биорегенерации, и их жизни ничего не угрожало. Только у командира отряда ситуация оказалась гораздо серьёзнее – с самого начала пульс и дыхание не определялись, а уровень радиации просто зашкаливал.
Кира совершенно не помнила, что именно она делала, чтобы вернуть этого практически безнадёжного пациента к жизни. Кажется, была задействована экспериментальная функция биорегенератора – «синхронизация энергопотоков». Больше ничего вспомнить не удавалось.
Кира глубоко выдохнула и осторожно раздвинула створки биорегенератора. Когда лёгкий туман перед глазами рассеялся, она увидела Аскета, который совершенно не был похож на себя.
Неподвижное и бледное лицо командира выглядело мёртвым. Широкие плечи и сильные руки безжизненно лежали вдоль туловища. Землистую кожу всё ещё покрывали многочисленные полузатянувшиеся раны. Казалось, жизнь навсегда оставила это могучее, но изувеченное тело, которое покоилось в сине-зелёном прозрачном геле.
Внезапно ресницы командира дрогнули, и пересохшие губы медленно и едва слышно произнесли: