Восприятие любого организма является стереотипным почти полностью, и само по себе это не проблема. Мы нуждаемся в когнитивных заготовках для скорости и экономии энергии, иначе не успевали бы реагировать на изменения окружающего мира, исследуя его каждый раз заново. Как и все хорошее, однако, стереотипы способны давать сбой, если своевременно не обновляются и более не адекватны отражаемой действительности. В данном случае они дают сбой особенно часто, и чтобы разобраться в этом, необходимо ответить на ключевой вопрос: почему стереотип «Чужой» изначально толкает восприятие именно в сторону враждебности?
Долгое время это связывалось с личными недостатками конкретных индивидов и обильным грузом культурных предрассудков. Всю историю человечества люди через посредство религий и социально-политических учений усваивали азбучную «истину», будто «Они» – это плохо, а «Мы» – это хорошо, и считали, что отличие является достаточным casus belli. Сегодня, соединяя наследие философии с изучением мозга, мы знаем, что корни искажений, порождаемых делением на «Мы» и «Они», залегают куда глубже культурных и прочих внешних влияний. Они покоятся в самом фундаменте психики homo sapiens, как и многих других живых существ, и имеют три главных эволюционных источника.
На протяжении миллионов лет и вплоть до самого недавнего времени наши предки жили в основном маленькими сообществами по 20–35 особей, и в любом случае их численность почти никогда не переваливала за 150. Каждое сообщество занимало свою территорию и порой перемещалось в поисках новой, но где бы оно ни находилось в любой конкретный момент, там не было достаточно растительной и животной пищи для кого-то еще. Чужак являлся конкурентом в борьбе за лучшие места обитания, он был угрозой выживанию, тем, кто не замедлит отобрать принадлежащее тебе вместе с твоей жизнью. В этом он разительно отличался от родных членов сообщества, которые могли делиться и делились, соединяли усилия в общих интересах, а также были намного доброжелательнее друг к другу, сознавая, что им предстоит вместе жить.
В природе различные группы одного и того же вида зачастую находятся в очень жёсткой конкуренции друг с другом. Те, кто был слишком благодушно расположен к гостям извне, умирали и отсеивались эволюцией, которая формировала поведение в сторону недоверия к чужим. Из-за этого бесчисленному количеству живых существ, от насекомых, ракообразных и птиц до приматов, свойственна территориальность и идущая в довесок к ней враждебность к чужим.
У крыс, к примеру, отличие своего от чужого основывается на запахе – уникальном наборе молекул, свойственном стае и родственным особям. Если крысу изъять на месяц из стаи, а потом вернуть назад, то бывшие товарищи растерзают ее, поскольку запах за это время изменится. Если же в течение пары дней пропитывать ее запахом родной группы, содержа в изоляции, то по возвращении домой с ней все будет в порядке. Самцы шимпанзе, наши ближайшие родичи, отличают своих от чужих по намного более сложному набору критериев, чем крысы, но ничуть не менее суровы. Они регулярно патрулируют границы своей территории и, завидев чужака, в самом буквальном смысле слова нередко разрывают его на куски.
Иммунная система человека содержит в себе огромную библиотеку чужеродных молекул (антигенов) и срабатывает при их попадании в организм. Вирусы, бактерии и грибы, однако, очень быстро эволюционируют, и установленной в нас защиты никогда не хватает, чтобы вовремя идентифицировать всех возбудителей. Внутри человека поэтому действуют механизмы иммунного обучения, которые с течением времени корректируют защитные датчики как при жизни индивида, так и внося изменения в геном популяции. Сообщество, живущее в определенном регионе, вырабатывает повышенный иммунитет к специфическим для него антигенам, но часто оказывается совершенно беспомощно против инородной заразы. От чего африканец почешется и почихает, европейца может в муках убить, как и наоборот.
Самый яркий исторический пример – это уже упоминавшееся ранее почти полное вымирание коренного населения Америки в ходе испанской колонизации. Не пуля или шпага обеспечили конкистадорам победу, а привезенная ими оспа. В 1520 г. население многолюдной столицы ацтеков Теночтитлана сократилось почти на половину от бушующей эпидемии этой болезни. Порядка 90 % населения Ацтекской империи (современная Мексика) вымерло в течение последующих пятидесяти лет от болезней, упав с тридцати миллионов до трех. Даже обычный европейский грипп мог убить целую деревню до последнего человека. Не каждое столкновение с чужими оканчивается столь трагически, но природа выработала повышенную осторожность ко всему непохожему из-за опасности, которую могут представлять незнакомые антигены.
В каждом сообществе существуют относительно стабильные иерархия и распределение ролей. Конечно, везде случаются дворцовые перевороты и вспышки насилия, но в целом они представляют собой большую редкость. Приход в группу новых членов несет угрозу статусу тех, кто там уже состоит, и может запустить новый виток борьбы за власть и перераспределение уже распределенных ресурсов. Более того, чужаки приносят с собой иные правила, взгляды и привычки, что способно подорвать единство группы, авторитет ее распорядков и лидеров. Культура и ее официальные стражи потому всегда пестовали недоверие к инородным обычаям и тем, кто их приносит.
У природы и культуры были все резоны, чтобы пропечатать в нашем мозге стереотипное деление мира на две условные категории чёрного и белого. Эта классификация обладает пластичностью и внутренним разнообразием – сотнями оттенков в пространстве между крайними полюсами. Внутри нашей группы есть те, кто к нам ближе, они как бы светлее, и те, кто дальше, ближе к чёрной части спектра. Среди чужаков имеются «более» чужие и «менее» чужие, те, кто постепенно перемещается из чёрной части спектра в серую, и те, кто двигается в обратном направлении.
Современные методы исследования мозга не оставляют никаких сомнений касательно врожденности структурирования реальности по принципу Свой / Чужой. Нейросканирование фМРТ показывает, что начиная с трехлетнего возраста у человека автоматически активируется миндалина при демонстрации фотографий представителей других рас[18]. Это происходит даже при предъявлении изображения ниже порога осознанного восприятия, когда человек не понимает, что вообще что-то видел. Миндалина же есть главный центр обработки угрожающей информации, который запускает реакции страха и агрессии.
Более того, как дети, так и взрослые интерпретируют нейтральные лица представителей иных рас как более злые, чем нейтральные лица своих. Фотографии, на которых «чужой» (причём не обязательно по расовому признаку) испытывает боль или находится в неприятной ситуации, вызывают намного меньший эмоциональный отклик, чем если это происходит со своим.
Каждый индивид со здоровым мозгом изначально предвзят в отношении тех, кого он классифицирует как чужих, пропорционально степени их чуждости. Основания для включения или исключения из этой категории при этом могут сильно варьироваться. Для кого-то люди всех рас и культур есть часть огромной и дружной семьи, но вот националисты, гомофобы, бессердечные капиталисты или производители мяса – мишень для ненависти.
Кем бы ни был Чужой, но как только он попадает в эту категорию, то по законам присущей ей оптики подвергается сильным когнитивным искажениям. Он демонизируется, обрастает дискредитирующими мифами, его недостатки преувеличиваются, а достоинства умаляются. Подобно магниту, Чужой притягивает к себе агрессивные инстинкты, являющиеся неотъемлемой частью человеческой психики. Для их описания психоаналитики использовали термин мортидо, в противоположность инстанции любви, притяжения, влечения – либидо.
Концепция мортидо появляется уже у самого отца-основателя Фрейда под именем греческого бога смерти Танатоса, противопоставляемого им богу Эросу как олицетворению любви. Поначалу Фрейд не хотел признавать, что эта темная сторона бессознательного обладает врожденным и самостоятельным существованием, но после Первой мировой войны он начинает смотреть на мир все пессимистичнее, а сопротивление концепции мортидо прекращается. От самых горьких доказательств этой разрушительной силы он был избавлен, так как умер в самые первые дни Второй мировой войны.
Политические деятели и всякого рода манипуляторы издавна знали, что стереотип Чужого притягивает к себе агрессию. Как управлять группой? Как заставить ее ненавидеть и бояться тех, кого нужно вам? Нужно убедить людей, что они чужаки, при этом желательно связав их образ с посягательством на ресурсы и территорию, с инфекцией и загрязнением, наконец, с угрозой внутренней целостности и обычаям. Именно это наиболее умелые манипуляторы делают сегодня, делали раньше и будут делать всегда.
Если обратиться к самому масштабному примеру, то вся машина нацистской пропаганды Третьего рейха смогла обратить мортидо самой культурной нации Европы в желаемом направлении именно используя стереотип Чужого. Им удалось убедить народ в том, что евреи – не вполне люди, что они принадлежат к иной, низшей и враждебной категории живых существ. Они не такие как мы, и насилие к ним, утверждала пропаганда, не может считаться аморальным и оцениваться так же, как насилие к немцам, ведь не считается аморальным вытравить вредителей или прихлопнуть комара.
В своих речах Гитлер и Геббельс задействовали все три рассмотренные эволюционные угрозы, используя свое поистине демоническое инстинктивное чутье. Во-первых, они подчёркивали, что евреи подминают немецкую и вообще мировую экономику, отбирают рабочие места и обманом стягивают на себя капитал – это удар по первому пункту, территория и ресурсы.