Как показал в своих книгах Франс де Вааль, в сообществе шимпанзе на верхней позиции находится не самый сильный и не самый агрессивный самец, а наиболее хитрый, умеющий налаживать связи и управлять – и обычно также справедливый. Это вполне закономерно, потому что на уровне мозгового развития шимпанзе, если огромный и жестокий, но тупой пробивается наверх, два товарища поменьше и попроще просто объединяют усилия и в самом буквальном смысле слова разрывают его на куски. В этих сложных социальных системах высокий статус может приобретаться вообще без агрессивного поведения – через налаживание связей, помощь и груминг.
У людей, как и у шимпанзе, поддержание иерархии, желание двигаться вверх и успех в этом деле сильно зависят от двух веществ – тестостерона и серотонина. Роль тестостерона, вопреки распространенному заблуждению, вовсе не в повышении агрессивности. Как раз наоборот, самые агрессивные особи часто обладают низким уровнем тестостерона и находятся внизу пирамиды. Согласно современным исследованиям, тестостерон сильно повышает внимание к собственному статусу и заинтересованность в его удержании и повышении – как средствами физической силы, так и любыми иными.
В экспериментах К. Айзеннгера и Э. Фера было показано, что инъекции тестостерона делают людей более щедрыми и отзывчивыми и снижают агрессию, если этого требуют условия ситуации. Если же индивиду кажется, что к победе и выдвижению его приведёт именно агрессия, то ее становится больше. Роль серотонина, с другой стороны, в том, чтобы снизить тревожность, восприимчивость к негативным стимулам и за счет этого повысить уверенность в себе.
Каждый раз, когда мы одерживаем какую-нибудь победу или продвигаемся на ступеньку вверх, у нас повышается уровень серотонина и тестостерона (в случае тестостерона речь в первую очередь о мужчинах, поскольку на них были сосредоточены основные исследования, но у женщин наблюдается похожая корреляция). Если же мы терпим поражение и спускаемся вниз, то он падает. С точки зрения природы, это очень разумно, поскольку победа означает, что можно продолжить борьбу и дальше, причём более активно, и способствующие этому вещества растут. Мы становимся увереннее, мотивированнее и получаем дополнительный заряд положительных эмоций. Напротив, поражение для мозга означает, что не время опять лезть на рожон и нужно притормозить, иначе быть беде: тестостерон с серотонином идут на убыль, а вместе с ними и бойцовский дух.
На протяжении многих миллионов лет выживание наших предков зависело от статуса. Именно поэтому для типичного индивида такое значение имеет то, что о нем думают окружающие, даже когда никаких реальных причин для беспокойства об этом нет. Это, так сказать, для надежности, поскольку в нашей истории чаще всего беспокоиться об этом стоило – и очень сильно. Еще совсем недавно в разных обществах репутация труса могла сделать человека трупом в течение нескольких дней, а недобрые слухи отправить под суд или на костер или же просто сделать всеобщим козлом отпущения. Природа, следовательно, снабдила всех нас мощными системами для отслеживания статуса и неугомонной озабоченностью своим положением, интенсивность коей разнится от индивида к индивиду. Эти поведенческие программы поддерживаются специальными гормональными и нейромедиаторными системами, которые работают как обыкновенные наркотики.
Если мозгу кажется, что мы чуточку поднялись в иерархии группы, то нас вознаграждает дофамин – главное вещество положительных переживаний. Одновременно серотонин тормозит негативные эмоции, делает мир менее угрожающим, а нас увереннее. Наконец, даже побуждающий к борьбе за место под солнцем тестостерон напрямую задействует центры удовольствия в мозге (рецепторы к нему есть в вентральной покрышке и прилежащем ядре).
С другой стороны, если нашим бессознательным датчикам почудилось противоположное, радости становится меньше, угроза повышается, а уверенность в себе падает вместе с обеспечивающими их веществами. Власть и статус есть наркотики в самом прямом смысле слова, это сладкий химический коктейль, который никогда не утоляет жажды.
Человек особенно охоч до этого напитка по целому ряду причин. Прежде всего, наши основные потребности удовлетворены в той мере, в которой животным и не снилось. Что важнее, они имеют свои естественные пределы. Вы можете набивать себе живот, услаждать глаза, уши и другие части тела, но очень скоро чаша наслаждений будет заполнена до верхов. То же самое относится к безопасности, укрытию, теплу – любым другим базовым потребностям. У потребности же в статусе и престиже, во власти над умами и телами нет потолка и быть его по определению не может. Вдобавок ко всему эти блага, как уже упоминалось, обычно прокладывают путь ко всем остальным.
Вспомните тот момент в подростковом возрасте, когда человек становится более стеснительным, эмоционально нестабильным, проявляет возрастающее внимание к мнению окружающих, своему внешнему и интеллектуальному облику, и прежде всего, среди сверстников. Всплеск половых гормонов сочетается здесь с достижением порога в развитии медиальной префронтальной коры мозга, которая занимается вместе с миндалиной отслеживанием нашего социального положения. Тут-то каждый из нас полноценно регистрируется в этой Большой игре статуса, которая с тех пор так или иначе становится для большинства главным занятием в жизни, сознают они это или нет.
Человеческий мозг – самый сложный на планете, и то же можно сказать о нашей социальной структуре, поэтому Большая игра homo sapiens куда изощреннее, многомернее и интереснее, чем у животных. Мы вписаны не в одну иерархию, а в десятки и сотни одновременно, в каждой из которых обладаем различным положением.
Допустим, некий Иван Иванович работает грузчиком, и в социально-экономической иерархии общества он в самом низу. В кругу коллег он скорее ближе к серединке – не душа компании, но и не изгой. Одновременно он лучший игрок в футбол в городском любительском клубе, и тут он объект всеобщего почета на острие пирамиды. С образованием и смекалкой ему не очень повезло, и в глазах людей, для которых это важно, это сильно опускает его вниз. С другой стороны, он счастливый семьянин с красавицей женой, и это пара очков в его пользу.
Множество иерархий не только пересекаются в конкретном человеке, но и сложным образом накладываются друг на друга и выстраиваются в иерархию более высокого порядка. Статус в футбольном клубе может положительно повлиять на статус среди коллег-грузчиков и при этом отрицательно сказаться на положении в интеллектуальных кругах. Мы сражаемся сразу на многих фронтах, и взаимодействия между ними сложны и во многом индивидуальны. Что важно, зачастую иерархии и статус являются воображаемыми – в том смысле, что существуют лишь в голове конкретного индивида и другими не признаются. Когда курица, корова или шимпанзе являются бетой или гаммой, то об этом «знают» все и спорить тут не о чем. Если человек, как он считает, является прекрасным игроком в футбол, богачом, вершителем судеб и революционным мыслителем, то все может быть его личной фантазией.
В человеческом сообществе Большая игра не только стала доминирующим занятием, но и подчинила себе все базовые потребности в силу уже перечисленных резонов. Мы стремимся к верхушке той или иной пирамиды не для того, чтобы лучше жить, а живем, чтобы очутиться там.
Так, если у животных статус есть путь к размножению, то у людей размножение и половой партнер являются важнейшим статусным символом. Владыки и вожди древности имели десятки жен и сотни наложниц в гаремах, но не потому что действительно хотели, а потому что могли и были должны это делать для подтверждения своей власти. Сегодняшний бизнесмен находит себе трофейную жену не из радости компании или же полового инстинкта, а дабы поставить галочку в своём сознании, поместить под витрину и демонстрировать окружающим. Это равно справедливо для обоих полов: мужчина давно и прочно является для многих именно иерархическим символом и инструментом выдвижения в социально-экономической или иной сфере.
В то время как в животном мире статус есть средство получения пропитания, у человека, наоборот, еда превращается в средство получения статуса и его поддержания, в публичное заявление. Римские императоры и египетские фараоны растворяли бесценные жемчужины в уксусе для претенциозного распития, а их нынешние потомки гордятся любовью к редким винам, ходят в дорогие рестораны, рассказывают об этом истории и выкладывают фотоотчеты.
Одежда, жилище, образование, вкусы и интересы, знания и навыки, политические убеждения и другие люди – все это становится объектами потребления напоказ. С их помощью индивид уверяется в собственном положении в различных реальных и фантастических системах координат и вознаграждается за то парой жадных глотков вожделенного химического коктейля.
Даже само общение представляет собой арену для статусных игр. В межличностных отношениях всякий от мала до велика, сознает он то или нет, старается хоть чуть-чуть вознести себя и нередко уесть окружающих. Трудно будет сформулировать это лучше Виктора Пелевина в «Empire V»: «Главная мысль, – пишет он, – которую человек пытается донести до других, заключается в том, что он имеет доступ к гораздо более престижному потреблению, чем про него можно подумать. Одновременно с этим он старается объяснить окружающим, что их тип потребления гораздо менее престижен, чем они имели наивно думать».
И Пелевин совершенно прав: в реальном физическом пространстве, как и в социальных сетях, человек непрерывно и во все стороны рассылает статусные сигналы. Он пробует быть экспертом, делящимся своим мнением, он выгодно демонстрирует собственный образ жизни, внешний вид, знакомства, знания, убеждения, обеспеченность и богатый внутренний мир – набор и порядок зависят от личных приоритетов. Каждый новый рождающийся индивид оказывается в самом пекле бесконечной перестрелки понтами и сам тотчас же испытывает непреодолимую тягу приобрести на все деньги оружие и присоединиться.