«Просто для тренировки». –
«Но ведь у тебя нет концерта на этой неделе». –
«Верно. Мне не нужен для этого концерт. Я хочу быть профи в своем деле и продолжать развиваться». Они понимают, что нельзя просто проснуться в один прекрасный день и ни с того ни с сего стать великим и знаменитым музыкантом. Недавно, когда я сошел с парохода в Нью-Йорке, я получил электронное письмо от Дэниела, моего техника, который спрашивал, хочу ли я сыграть на шоу «Америка ищет таланты».Мне прислали музыку менее чем за сутки до выступления, а играть нужно было в прямом эфире на телевидении с сумасшедшей акробатической группой под названием «Акро Арми». Такие выступления, подготовленные в последний момент, – обычно самые классные во всей моей карьере: так я играл со Стивом Аоки нашоу Джимми Киммела, или с Уай-Джеем в «Хаус оф Блюз», или на большом концерте по случаю возвращения на сцену Криса Брауна на фестивале «Би-И-Ти», когда он вышел из тюрьмы, – перед ним я репетировал раз сто, а потом всё равно импровизировал. Такие концерты становятся моими любимыми.
Всего неделю спустя Деми Ловато прислала мне сообщение, приглашая нас с детьми на свое шоу. Накануне вечером она спросила, не хочу ли я с ней поиграть. Я получил музыку, а когда пришел, оказалось, что мы с ней вместе будем играть соло на ударных. В итоге получилось потрясающе, и это не было бы так весело, если бы мы неделю репетировали.
В детстве я всё время смотрел рестлинг с отцом, и у меня сбылась еще одна мечта: я сыграл в перерыве на шоу «Рестлмания 31». Кид Инк пригласил меня с ним сыграть, а через неделю меня позвала Скайлар Грей. Мы решили объединить два выступления, чтобы получилось более зрелищное шоу. Я поехал в Сан-Хосе: только на одном стадионе было 80 тысяч человек, а еще 70 миллионов смотрели концерт по телевизору. И там были не только фанаты: в первом ряду я видел Джимми Йовина и Рика Рубина. У этого концерта было больше спецэффектов, чем на всех моих выступлениях: в конце песни по всему стадиону взрывалась пиротехника.
Перед последним турне Blink-182 Том прислал мне сообщение, что завтра приедет в Лос-Анджелес. Я предложил встретиться: мы пошли в мой ресторан «Кроссроудс» и здорово провели время. Мы отдохнули и поговорили о своих семьях. В середине ужина Том сказал: «Ты в курсе, что мы с тобой еще ни разу не ужинали?» Все эти годы, что мы друг друга знаем, мы и правда ни разу так не сидели. Было здорово наконец пообщаться не на гастролях и восстановить теплые человеческие взаимоотношения.
Правда, продлилось это недолго. В начале 2015 года Blink-182 должны были засесть в студию и записывать новый альбом – мы не выпускали альбомов с 2011 года, когда вышел «Neighborhoods» (правда, у нас еще была праздничная запись под названием «Dogs Eating Dogs»), и мы всё кормили фанатов обещаниями, что скоро будет новая музыка. Мне казалось странным продолжать гастроли без нового материала, как будто мы каждый день только ностальгируем по прошлому.
Том не хотел записываться в студии, пока блинки не продлят контракт, так что мы его составили. Мы договорились, что начнем записываться 5 января: забронировали место и стали готовиться. Идея была в том, чтобы занять весь дом, как когда мы записывали альбом «Blink-182». В восемь вечера в канун Нового года я получил письмо от менеджера Тома, в котором говорилось, что он уходит. Мы долго переписывались, но итог был ясен: Том не хотел записываться – ни сейчас, ни в следующем году. Менеджер заявил, что не знает, собирается ли Том вообще играть с Blink-182 в будущем.
В каком-то смысле это даже стало облегчением: после стольких лет метаний мы с Томом наконец поняли, чего хотим. Нельзя заставить кого-то делать то, чего он не хочет, а я искренне желал Тому заниматься тем, что делает его счастливым. Поскольку он уже в третий раз резко ушел из группы, стало очевидно, чего он хочет. Правда, у нас уже был запланирован один концерт: мы должны были выступать на фестивале «Мусинк», который я курировал, – с татуировками, машинами и музыкой. Мы встретились с Мэттом Скибой из Alkaline Trio за обедом в «Кроссроудс» и спросили, выступит ли он с нами. Он ответил: «Да, черт побери!» Мы опубликовали заявление, в котором говорилось, что Том покинул группу на неопределенный срок и с нами будет играть Мэтт; потом Том стал отрицать, что ушел из группы.
Даже репетиции к этому концерту проходили потрясающе – мне за много лет еще не было так приятно играть наши песни, как тогда. Мэтт был взволнован, и это имело огромное значение. Мы сыграли на сцене несколько раз для разминки, и поклонники каждый вечер скандировали: «Скиба! Скиба!» У нас была отличная химия, и на фестивале мы просто отжигали[67].
Мы хотим как можно скорее начать записываться с Мэттом. Есть юридические вопросы, которые нужно решить с Томом, но я очень рад сочинять новую музыку. В прошлом году я боялся работать в студии, а сейчас жду этого с нетерпением. Моя музыкальная деятельность не ограничивается Blink-182, но я по-прежнему люблю и уважаю эту группу, а когда играю с блинками, то стараюсь изо всех сил, чтобы не казалось, что это всего лишь один из моих временных проектов.
Я многим обязан Тому, начиная с того дня, когда он решил, что я стану отличным барабанщиком на замену. Он навсегда останется важным человеком в моей жизни и, надеюсь, найдет счастье, которого ищет.
Каждое утро в Лос-Анджелесе, возвращаясь домой после того, как отвожу детей в школу, я общаюсь с папой. Подростком я иногда вел себя как полный осел: я был настоящей занозой в заднице, и, думаю, он волновался, что я ничего не добьюсь, поэтому ему постоянно приходилось кричать на меня и наказывать. Я очень горжусь тем, что не только соответствую его жизненным стандартам, но, как надеюсь, даже превосхожу их. Я люблю своего отца, и сейчас мы с ним ближе, чем когда-либо.
Мне бы хотелось, чтобы папа больше отдыхал, но он отказывается уходить на пенсию. Он работает в компании «Famous» и помогает мне заботиться о своей коллекции автомобилей, потому что к машинам у нас с ним общая страсть. Совсем недавно у меня в «Импале» 63-го года сломалась рулевая колонка, и он взял на себя смелость отправить ее какому-то парню на восток, который специализируется на восстановлении рулевых колонок у «Импалы». Прямо сейчас я помогаю папе с его «Кадиллаком Купе-де-Вилль» 1957 года. Мы поместим в него двигатель LS3, любезно предоставленный моим другом Делмо, и покрасим его в цвет черной вишни. Мы наслаждаемся своей зависимостью от классических автомобилей – вместе.
Не так давно папу подвело здоровье: он рухнул на пол у меня дома. Я отвез его в отделение неотложной помощи, и он пробыл там около двух недель, пока врачи делали анализы и пытались понять, что происходит. Он лежал в той же больнице в Фонтане, где умерла моя мама: я пытался перевезти его в Сидарс-Синай, но он не захотел. Всякий раз, въезжая на парковку, я испытывал жуткое дежавю. Этот случай лишь напомнил, насколько ценно время, которое мы проводим вместе, – потому что всё может закончиться в любой момент.
У меня есть ритуал перед выходом на сцену: я молюсь, называю по имени всех людей, которых знал и любил и больше никогда не увижу, и думаю о них. Раньше этот список был очень коротким: в нем была только моя мама. Но со временем я потерял многих, в том числе Криса, Че и Адама. Теперь мне приходится задуматься на несколько минут и пробежаться по всему списку, и благодаря этому я понимаю, как мне повезло, что я жив, и как много значили для меня все эти люди.
Мне всегда хотелось оставаться скромным и практичным. Я никогда не забывал, откуда я родом. Независимо от всего того, что приносит с собой успех, моими приоритетами всегда были и остаются моя семья, поклонники и любимые. В детстве я мечтал в один прекрасный день стать профессиональным барабанщиком, пусть хотя бы на несколько часов. Я надеялся хоть раз оказаться на сцене перед тысячей зрителей. То, во что превратилась моя жизнь, выходит далеко за рамки моих детских надежд – я осуществил свои мечты, много трудился над тем, чтобы они жили и дальше и становились еще грандиознее, превосходя мои собственные ожидания. Одно из самых больших преимуществ моего успеха в том, что теперь я могу вернуть долг своей семье: я помогаю сестрам и забочусь о том, чтобы у папы был хороший дом.
Я хочу проводить как можно больше времени со своими детьми. Не знаю, как долго я здесь пробуду; завтрашний день никому не обещан. Но пока я жив, я хочу быть с ними и направлять их. Я знакомлю детей со всем, что мне нравится: учу их играть на барабанах, вожу на автомобильные выставки, рисую им временные татуировки.
У меня есть сундуки, где лежит всё, что они нарисовали или слепили. Я обожаю сидеть дома с детьми. Я брею Лэндону голову, делаю ему ирокез, а Алабаме заплетаю косички. Сестры научили меня заплетать косички еще в детстве, так что сейчас я ощущаю себя и мамой, и папой одновременно. Я бы ни на что на свете это не променял – иногда я даже вожу Баму на маникюр.
Каждый день начинается с того, что я просыпаюсь, готовлю детям завтрак и везу их в школу. Затем иду в студию или тренажерный зал – в зависимости от того, какой сегодня день. После школы мы снова проводим время вместе. По понедельникам я забираю их из школы, и мы вместе играем в теннис. По вторникам я их забираю, и мы идем на бокс. Они идут в детскую группу, а я во взрослую. По средам у нас джиу-джитсу. По четвергам у Алабамы чирлидинг, а у Лэндона баскетбол. По пятницам у Алабамы гимнастика, а у Лэндона бокс. Утром в субботу у Алабамы тренировка по чирлидингу: взрослым не разрешают смотреть, поэтому я сижу в машине и занимаюсь на тренировочном пэде. По воскресеньям у детей уроки пения и игры на барабанах.
На ударных я учу их играть сам: они оба хотят уметь делать то же, что и папа. Они видят, как усердно я работаю.
Сама тренировка славы не приносит, но без нее никакой славы быть не может.