сыграл на барабанах[71]. Пару месяцев спустя он позвонил мне и сказал: «Не знаю, чувак, с ремиксом что-то пошло не так, но музыку и ударные я хочу записать для Скрубиуса Пипа, ты готов?» Конечно, готов. Когда он прислал мне трек, я очень удивился: он не только всё поменял, превратив его в совершенно новую композицию, но и звучала она совершенно ни на что не похоже. Это и рэп, и слова, и немного панка – получилось просто гениально.
Я бы с удовольствием еще поработал со Скрубиусом в студии – по-моему, он музыкальный гений. Мы до сих пор общаемся в «Твиттере»: он большой поклонник ММА, и во время каждого Абсолютного бойцовского чемпионата (UFC) мы обсуждаем, кто за кого болеет.
С Джизи мы познакомились в Нью-Йоркском рок-корпусе. Его первый сингл «Soul Survivor» тогда наделал много шума, и его сопровождало человек семьдесят. С тех пор мы хорошие друзья.
Пол Розенберг (менеджер Эминема) стал и моим менеджером и прислал мне микстейп и фотографию Йелавулфа. Он предупредил меня, чтобы я не злился, потому что Йелавулф на меня похож. Я посмотрел на фотографию и обалдел: парень был словно южноамериканская версия меня, и при этом он еще белый рэпер. А когда я включил запись, то был вообще потрясен. Он был таким крутым и настоящим.
Через пару недель Роб Дайдрек совершенно случайно тусовался с Йелавулфом и сказал, что тот хочет со мной встретиться. «Черт, зовите его ко мне скорее», – ответил я. Он приехал, мы отправились в студию и в тот же день записали большую часть музыки для «Psycho White». Мы сразу же поняли друг друга: он был словно мой давно потерянный брат. У нас было так много общего: скейтбординг, «Кадиллаки», рэп, рок-музыка, Джонни Кэш – да вообще всё. Мы никогда не планировали какие-то записи – мы просто с удовольствием творили вместе, и у нас получалось что-то крутое. Через пару лет мы поняли, что у нас есть отличный материал, и люди должны его услышать. В нашей записи полно песен и идей, для рэпа совершенно неканонических, например навязчивые свистки и марширующие барабаны в «Whistle Dixie». Я сам всё продюсировал, кроме «Can’t Push Us Around» – мы сделали ее вместе с Тимом Армстронгом, и Йелу она сразу понравилась. Композиция «Push ‘Em» создает такое ощущение, словно панк-рок в ней сходится с блюграссом – этот трек я сочинил, когда гастролировал с Лил Уэйном, в три часа ночи в отеле во Флориде.
Я бы сделал для него что угодно, и он для меня тоже.
Я вырос на творчестве Экзибита – он из той знаменитой шайки, где еще Снуп Догг и Доктор Дре. После авиакатастрофы я потерял с ним связь, но потом он сам мне написал, приехал, поставил запись, и я сразу стал играть. Когда я услышал трек, то подумал: «Черт, Экзибит просто в бешенстве». Мне это нравится – я поклонник хип-хопа и панк-рока, потому что за ними стоит определенное чувство: гнев. Когда записываешь живые барабаны поверх хип-хопа, остается только надеяться, чтобы биты хорошо его дополняли.
Когда блинки только воссоединились, мы выступали на концерте «Ти-Мобайл», а потом мы с Адамом играли на афтепати – это был единственный концерт, на котором мы выступали вместе с блинками. Потом мы пошли к зрителям, а там собрались самые сливки Лос-Анджелеса: актеры, актрисы, все знаменитости. Ко мне подошли двое тощих белых ребят, одетых как ученики частной школы и в футболки «Поло», и говорят: «Приятно познакомиться, Трэвис. Мы в группе под названием Chester French, и с нами только что подписал контракт Фаррелл Уильямс. Мы хотим дать тебе свою музыку и посмотреть, сможем ли мы подружиться».
Я навел справки: Фаррелл действительно их подписал. Они были молодыми выпускниками Гарварда и работали над альбомом. Я подумал: «Ого, это интересно». Я взял их с собой в турне, потому что они хорошие ребята, и они играли на разогреве у блинков. И были так благодарны. Они играют на всех инструментах, как настоящие гении. Мы стали хорошими друзьями, и потом, когда парни попросили меня сыграть пару треков для их второго альбома, я был счастлив это сделать. У их песен хорошая структура, и они не скучные в отличие от какой-нибудь заурядной попсы на четыре четверти. Эти ребята по-настоящему творческие авторы и исполнители.
Он потрясающий барабанщик, который выиграл конкурс «Гитар Центр»; кажется, в тот год я был там судьей. Все, кто побеждает в этом конкурсе, научились себя дисциплинировать и упражняются так, как, по моему мнению, и следует это делать. Он связался со мной и сказал: «Я работаю над альбомом с ударными. Я высоко ценю твой сольный альбом, не согласишься ли ты принять участие в моем альбоме и сыграть соло на двадцать четыре такта?» Я согласился: было круто увидеть еще одного барабанщика, который хочет записать сольный альбом, и я хотел его поддержать.
Я записал его в студии за один вечер. Я уже послушал музыку, но ничего не репетировал – просто взял и сыграл. Когда я заявил, что собираюсь записать сольный альбом, думаю, люди как раз представляли, что я сделаю нечто подобное, с большим количеством соло на ударных, но мне хотелось охватить другую группу слушателей, поэтому я так много работал совместно с МС и другими музыкантами. Но в этот раз мне было весело записать что-то именно с барабанами. Джером и сейчас мой хороший друг.
Стив был близким другом Адама, и я пару раз с ним виделся. Я работал над своим сольным альбомом, а он над своим, и я играл на барабанах в песне, которую он записывал, под названием «The Misfits». Я был от нее в полном восторге, потому что она звучала очень свежо и прогрессивно, в жанре электро-панк-рок. Стив никогда не записывает вокал, а в этой песне он кричит.
У меня была песня, которую я написал с Кидом Кади: он пришел ко мне в студию, и у него был такой период, когда ему хотелось писать песни, и мы сотворили нечто фолковое в стиле битлов. Я сыграл ее Стиву, и он впечатлился еще больше, чем я, когда он дал мне послушать «The Misfits». А я влюбился в «The Misfits», так что мы махнулись. И это было верное решение: ему так повезло с ремиксом «Pursuit Of Happiness» с Кади, что он превратил мой трек в композицию «Cudi the Kid», и она стала электронным танцевальным гимном. Я просто влюбился в его интерпретацию песни и в динамику, нарастающую от куплета к куплету. Потом мы еще сняли клип на эту песню, где дети играли Кади, Аоки и меня – меня играл мой сын Лэндон. Я включил «The Misfits» в свой альбом, и с тех пор у нас с Аоки классные отношения.
Он такой же трудоголик, как и я. Он не станет зря терять ни минуты. Он дает триста концертов в год – правда, в отличие от меня он летает самолетами. Сегодня он в Испании, завтра в России, послезавтра в Филадельфии. Когда я не пользуюсь своим гастрольным автобусом, иногда сдаю его ему. Мы со Стивом всё время играем вместе – недавно мы выступали в «Шрайне», а еще на шоу Джимми Киммела играли «Rage the Night Away» с Вака Флока Флеймом.
Я ездил на миллионах гастрольных автобусов, и автобус Трэвиса – самый лучший в мире. Он превратил его в настоящую квартиру. В этом автобусе я сочинил немало музыки просто потому, что это очень удобно. Это показывает, насколько важна окружающая обстановка. Иногда в салоне я нахожу старые раскраски Лэндона и Алабамы – это не какая-нибудь холостяцкая берлога, потому что Трэвис – настоящий семьянин. Он не обязан давать мне этот автобус, ведь он сдает в аренду свое самое ценное имущество. Когда я в этом автобусе, я отношусь к нему так же уважительно, как если бы это был дом Трэвиса. Мы содержим автобус в чистоте и даже снимаем обувь. Я редко пускаю туда кого-то еще.
По сути, это альбом в честь воссоединения группы Transplants: мы записывались раз в неделю и называли эту сессию «Вторник Transplants», а пропускали, только если кто-то уезжал на гастроли. Мы ходили туда-сюда между моей студией «ОПРА» и студией «Боут», которая принадлежит Фли. Мы собирались и играли что-нибудь, а потом переслушивали, и так нам удавалось легко записывать по две-три песни за один заход. Мы с Робом курили по двадцать косяков в день. К нам приходили такие гости, как Бан Би, Эквипто и Пол Уолл. Первый трек, «In A Warzone», отлично показывает звучание всего альбома – мы громко врываемся, размахивая кулаками. В основном альбом состоит из хардкорного панка – мы не очень много экспериментировали с музыкальными стилями. Это не стратегия. Мы просто записали то, к чему у нас в тот момент лежала душа.
Эл-Пи и Киллер Майк сильно на меня повлияли, и я всегда восхищался работой их обоих. Киллер Майк настолько искусно играет ритм, что тоже хочется сесть за ударные. Мы подружились, а когда они были в Лос-Анджелесе, записывались с Заком де ла Роша из Rage Against the Machine, то пригласили меня в студию. Они попросили меня сыграть для их альбома, и я был в восторге. Эл-Пи – один из лучших продюсеров, которых я слышал, – он такой сумасшедший ученый во всём, что касается звука, как будто сам бог спустился с небес и обработал бит. Мне прислали файл, а там сумасшедший бит с конгами, шейкерами и бонго. Я открыл файл в студии и, послушав один раз, сразу же включил его снова и начал запись. Я был так взволнован, что даже не потрудился выучить ударную партию, – просто начал играть. Я записал четыре варианта и не смог выбрать лучший, так что отправил Эл-Пи все.