— Призрак!
— Здравствуй, Миланта. — Он улыбнулся, приветственно склонив голову. Улыбка была красивой и холодной.
Сидя в центре этого странного места с приглушенно светящимися разноцветными стенами, в круге света, но не солнечного, а снежно-белого, он рассматривал меня с отстраненным интересом.
Белая одежда, белые волосы и бледная мраморная кожа, а глаза синие и тоже морозные.
— Я хотел познакомиться с девушкой, увидевшей камень.
Сколько книг я прочитала, от философских и научных трудов до приключенческих романов, но знания и опыт, изложенные чужими словами, не подсказали, что можно сделать в эту минуту, оказавшись наедине с убийцей в каком-то радужном кубе. Героиня книги спросила бы смело и с достоинством: «Что это за камень? И что это за место?»
А я ничего не хотела спрашивать, я хотела убежать, мне было страшно. Тот же ужас, что испытала однажды, когда он приходил за мной в памятную ночь.
— Ты нашла его. — Призрак легко и плавно поднялся с сиденья, напоминавшего трон, свитый из нитей света, и шагнул в мою сторону. Стена за спиной не давала мне сдвинуться с места, а он продолжал приближаться, говоря: — Это подарок. Он обладает очень большой силой и отныне принадлежит тебе.
Крик тоже замер льдистым комком в груди, пока я наблюдала, как убийца подходит, сокращая расстояние между нами, и останавливается в одном шаге. Вытянул руку и коснулся моей щеки, мягко провел сверху вниз, а выражение его глаз оставалось все таким же отстраненным и изучающим, я же превратилась в ледяную статую.
— Ты боишься меня. — И снова улыбнулся. Красивая улыбка, красивая и холодная. — Напрасный страх. Твои помыслы чисты, и сердце свободно от черных намерений, душа и тело невинны, мне не за что наказывать тебя. Я не враг, Миланта.
Вряд ли я восприняла даже половину того, о чем он хотел сказать. Оглядывалась затравленно по сторонам, видя кругом лишь сверкающие стены и пронизанный потоками белого света воздух — бежать было некуда.
Призрак протянул ко мне руки, и я вся сжалась напряженной пружиной, готовясь к тому, что сейчас из сверкающего пространства вдруг появится нож, а убийца лишь взял мои ладони в свои. Бешеные удары сердца, отдававшиеся гулом в ушах, сменились размеренным стуком, рваное бурное дыхание выровнялось, а ходившие ходуном плечи опустились, сбросив с себя невидимый груз. Колоссальное напряжение отпустило и исчезло вместе со страхом.
— Я не враг тебе, — повторил он, — не сейчас и не здесь.
— Где — здесь? — прошептала, впервые решившись заговорить.
— В другой реальности, — он повел рукой в сторону, обводя искрящиеся стены, — чью чистоту нельзя нарушить.
— Зачем я вам?
Пусть страх и тревога улеглись, точно по волшебству, но я была еще очень далека от того, чтобы доверять словам человека, перерезавшего горло мэру на моих глазах.
— Я хочу стать твоим другом. Позволишь?
Большей растерянности еще не доводилось испытывать. А можно ли отказаться, когда дружбу предлагает тот, кого называют неуловимым убийцей? Не будет ли глупейшей ошибкой дать отрицательный ответ мужчине, который с легкостью отыскал и заманил меня в сверкающий капкан?
— Зачем? — спросила осторожно, боясь обидеть или разозлить решительным отказом. — Вам не хватает друзей?
О, ляпнуть подобное было нереально глупо, но сверхглупостью стало бы закончить вопрос уточнением: «Вы их всех убили?» Слава всем высшим силам, последние слова не сорвались с моего языка.
— Тебе одиноко, тоскливо, страшно, даже защита того, кто оберегает тебя, не дает ощущения безопасности, — проговорил Призрак, так странно сформулировав ответ. И вдруг провел пальцами вдоль моего плеча, точно подцепляя невидимые струны музыкального инструмента, и я услышала тихий звон, а вокруг тела голубым светом вспыхнула защита.
— Что вы делаете? — Я снова испугалась. — Вы ее разрушаете?
А если весь этот разговор — лишь способ отвлечь? И сейчас он меня убьет, как только справится с охранкой Зверя?
— Непросто разрушить защиту, связанную с силой дающего. Кроме тебя, никто не может использовать эту связь.
Он убрал руку, а я снова ничего не поняла.
— Грани тянут свое, — словно бы вздохнул Призрак. — Приходи снова, Миланта, когда захочешь.
Он отступил, а картинка поплыла и смазалась перед глазами.
— Ой… — Я медленно села, приложила ко лбу ладонь и огляделась. — Я что, упала? — Поспешно ощупала голову в поисках шишки от удара, которая бы объяснила, как я оказалась лежащей на полу, если еще несколько секунд назад рассматривала красивый разноцветный потолок. — Наверное, засмотрелась и оступилась, — пояснила самой себе, пытаясь сообразить, на какое время потеряла сознание. Похоже, лишь на несколько секунд, поскольку голова болела не так, как могла бы, ударься я со всего маху о каменный пол.
Встав и отряхнувшись, я одернула подол платья и направилась к двери, вдруг почувствовав, как сильно замерзла. И ведь не сказать чтобы внутри домика у озера было слишком свежо или морозно, однако мои руки оказались практически ледяными, пальцы подрагивали, а в груди поселился странный холод.
Сложно объяснить, почему я не поспешила в собственную комнату или на кухню, не налила горячего чаю или молока с золотистым медом, чтобы согреться, а пошла прямиком к дознавателю. Для описания моих действий более или менее подходило слово «беспокойство». В теперешнем состоянии сыщика была и моя вина, а потому следовало узнать заключение доктора, ведь я убежала из дома, даже не поинтересовавшись, что конечно же странно для переживающей любовницы.
В комнате Кериаса не было никого, кроме самого хозяина, и он крепко спал.
Говоря себе, что подхожу с целью проверить температуру, я приблизилась к кровати и склонилась над Зверем. Не отдавая отчета в странности своего поведения, взяла лежавшие поверх покрывала расслабленные ладони и крепко их сжала.
Удивительно, но, пока я шла по парку, торопясь вернуться в дом, холод отступил, а быстрая ходьба согрела все тело, и только холодок в груди исчезать не спешил.
Ладони Кериаса были широкими и жаркими, от них в мои пальцы перетекало тепло, растапливая льдинку, не дававшую свободно дышать. Я точно вырвалась на свободу из колючего плена и, закрыв глаза, перевела дыхание, ощутив небывалую легкость. Почувствовав, как улыбка скользнула по губам, я открыла глаза и столкнулась с внимательным и изучающим взором проснувшегося Зверя.
Мгновенно отшатнувшись от кровати, чуть было снова не оступилась и не растянулась на полу.
— Ты очнулся? — спросила первое, что пришло в голову, ощущая при этом странное чувство вины.
— Как интересно, Мышка, — протянул Кериас, не став пояснять очевидного. — А не хочешь поделиться, кто научил тебя забирать таким образом чужие силы? — Он кивком указал на собственные руки и снова пристально на меня посмотрел.
— Что? — Услышав от Зверя подобную непонятную фразу, я отступила подальше. Возможно, он бредит?
— Мышка, зачем же через ладони? Через поцелуй возьмется намного больше.
— Я… — Когда он заговорил про ладони, я наконец провела параллель между собственными действиями и его словами. Но ведь никакого намерения брать энергию не было и в помине. — Я просто замерзла, — попробовала объяснить ему то, что сделала.
— Замерзла? — Сыщик слегка прищурился и окинул меня взглядом с ног до головы.
— Гуляла в саду, замерзла, а потом пришла сюда проверить, не прошла ли у тебя… вас температура. Взяла ваши ладони, а они оказались такими теплыми. Вот.
— Моя прелесть просто замерзла. — В голосе главного имперского дознавателя появились бархатистые чарующие нотки, и он заботливо отогнул край одеяла, похлопав ладонью рядом с собой. — Ложись сюда, согрею.
Я отступила еще подальше и снова замерла под пронзительным взглядом, который никак не сочетался с мурлычущими интонациями его тона.
— Не нужно. Мне уже тепло. Сожалею, что разбудила. Отдохните, я приду позже, через часик, или два, или три.
Впереди уже маячила спасительная дверь, а потом раздалось повелительное: «Стоять!» — и я поняла, что бегство меня не спасет.
Приказа, отданного таким тоном, ослушался бы только ненормальный, поэтому я снова остановилась, но поворачиваться к дознавателю не спешила.
— Мне нужны подробности, Мышка, — сказал Кериас, и я чуть снова не рванула к двери, потому что он умудрился неслышно подойти и теперь оказался за моей спиной. Но стоило только подумать о бегстве, как ладонь дознавателя сжала плечо и развернула меня лицом к Зверю. — Говори!
Знакомый тон. Как тогда, в первое посещение Дома имперского сыска, когда он допрашивал похожим образом и увиливать или отнекиваться было бесполезно. Но что я могла ему сказать, если сама едва ли понимала происходящее.
Взгляд сконцентрировался на мужской груди, и я успела подумать, что помощь доктора оказалась более действенной, чем моя, раз Кериас уже поднялся на ноги. Уперев ладони в эту грудь, попыталась удержать его на расстоянии вытянутой руки и попутно сделала вывод, что жар ушел, а еще дознаватель красовался в штанах, а не совсем без одежды, хотя и стоял на полу босиком. Пока я замерла, глубоко задумавшись над тем, что такого сделала, как и зачем, пальцы сами собой принялись выводить замысловатые рисунки, перепархивая с одного участка рельефной груди на другой.
— Используем проверенный способ, Мышка? — Полный издевки голос вырвал из мысленного путешествия по саду к домику у озера.
— Что? — Я вскинула голову и снова опустила, столько насмешки светилось в глазах Зверя.
— Один раз сработало, может снова помочь и отвлечь внимание? Раз не хотим отвечать, будем притворяться дурочкой и воздействовать лаской? — разъяснил мне Кериас.
Я тут же вспомнила тот момент, в ателье мадам Амели, когда положила руки на его плечи, прижалась к груди и попросила поехать домой. Лучше бы послушалась и потерпела еще немного, тогда бы император не нарисовался на горизонте.
— Нет! — Я отдернула ладони, которые уже жили собственной жизнью, поглаживая четко обрисованные натренированные мышцы.