— Правда?
— Да.
— То есть прозвища «Сумасшедший Кузен» и «Кровавый Волк» для тебя пустой звук?
Естественно, я не ответила, поскольку сказать было нечего.
— Прежние пассии Кериаса были в курсе его душевного расстройства. Хотя обычно он выбирал женщин одного с ним круга. Во дворце его приступы ни для кого секретом не являются. — При этих поистине шокирующих для меня словах Ириаден небрежно повел плечами и высокомерно скривил уголок рта. — Оттого досадней выслушивать глупые жалобы на его жестокость.
Видимо, император не слишком верил в роль приманки, а просвещать меня насчет кузена доставляло ему особенное удовольствие, однако я едва ли могла испытать наслаждение от нашей беседы.
— Почему Кровавый Волк? — спросила едва слышно.
Владыка бросил на меня изучающий взгляд, оценил мою бледность и снова поднес бокал к губам. Пришлось ждать несколько изматывающих минут, прежде чем повелитель изволил ответить:
— Ты слышала о преданности волков? Кериас точно так же предан своей семье. Он вцепится в горло любой опасности и не разожмет зубов, даже если будет издыхать. И столь красивые личико и тело, — император отсалютовал мне бокалом, — не удержат его от того, чтобы бросить тебя в темницу и пытать до потери сознания, если заподозрит измену короне.
Оценив эффект от своих слов и мое молчание, Ириаден добавил:
— Почему бы тебе не попробовать мясо?
Я быстро подцепила вилкой какой-то листочек, служивший приправой для нежнейшего филе ягненка, которое и без ножа легко разделялось на части, но ела чисто механически, а император потягивал вино, продолжая изучать меня поверх хрустального сосуда.
Уже когда я разделалась с десертом, попутно отвечая на новые вопросы владыки и демонстрируя при этом крайнее косноязычие и рассеянность, Ириаден вдруг поднялся. Я сообразила, что должна встать, только когда он оказался позади моего стула. Очутившись на ногах, поняла, что лучше бы сидела. Повелитель сдвинул стул в сторону, и я оказалась в тисках его рук, а шагнуть вперед мешал стол.
— Так и будешь стоять спиной к своему императору? — спросил повелитель, убирая с моего плеча локоны. Я ощутимо вздрогнула, когда кожи коснулись горячие губы, и взмолилась высшим силам, чтобы сотворили немыслимое, перенеся меня как можно дальше ото всех Монтсерратов, хоть на край света. Выворачиваться сейчас или отталкивать владыку было просто немыслимо, оставалось лишь беззвучно шептать просьбы ко всем божествам нашего мира.
Божества просьбам не вняли.
В следующую секунду Ириаден резко развернул к себе, склонился к губам, прильнул к ним, раскрывая в горячем поцелуе. Всем телом он прижал меня к столу, а руки уже скользили по спине, спускаясь к поясу широкой юбки. Все медленней и медленней, пока не замерли на уровне талии. И вот тогда император отстранился.
И поцелуй и прикосновения я стойко вытерпела, не выдав протеста ни единым движением, а потому увидеть гнев в потемневших глазах стало полнейшей неожиданностью.
— Что это за платье? — цедя слова сквозь зубы, спросил владыка.
— А… — Я не на шутку растерялась. Он ведь еще не пробовал расстегнуть, что же тогда разозлило? — От мадам Амели, — ответила, заикаясь.
Ириаден прищурился, все так же пристально глядя мне в глаза.
— Любимой модистки Кериаса?
— Да, — пискнула я и выдохнула весь воздух, стараясь хоть так создать толику пространства между нашими телами и отстраниться от разъяренного Монтсеррата. Желание поклясться, будто совершенно не в курсе происходящего, было столь сильно, что с огромным трудом удержалась от попытки оправдаться. Подобные оправдания сродни чистосердечному признанию.
— И почему ткань обычного выходного платья «кусается»? — подцепив мой подбородок двумя пальцами, гневно уточнил владыка.
— Кусается? — Мое изумленное неверие притворством не являлось, наверное, по этой причине раздражение высочайшей особы несколько поутихло.
Правда, ответом Ириаден не удостоил, вместо этого схватил мою ладонь и провел ею по ткани лифа сверху вниз.
Я ойкнула от сильнейшего желания отдернуть руку. Ощущение сотни маленьких иголок, впивающихся в кожу, нельзя назвать приятным.
С ума сойти! Вот же Кериас с мадам изобретатели! Хотя это свойство платью наверняка придумал дознаватель, ведь он так старательно оглаживал меня во время проверки. Еще и скрыл эту деталь, чтобы император не заподозрил нас троих в сговоре.
— Зная кузена, полагаю, в эту праздничную упаковку, — Ириаден ухватил кончиками пальцев тончайшее кружево и скомкал в кулаке, — он подсунул еще немало сюрпризов.
Его глаза снова сузились, а потом император вновь прижал меня к себе, чтобы поцеловать, и в этот раз я не смогла сдержаться, дернулась и болезненно застонала, когда владыка прокусил губу.
Он выпустил из чересчур крепких объятий, от которых трещали ребра, лишь затем, чтобы пройти к бюро из орехового дерева и взять инкрустированную перламутром шкатулку. Приложив пальцы к саднящим опухшим губам, я глубоко вдохнула, пытаясь удержать слезы, а повелитель уже поманил к себе. Внутренне содрогнувшись, покорно приблизилась и приняла в дрожащие ладони прямоугольную вещицу, при этом император величественно произнес:
— Передай Кериасу: я заметил сходство. Это мой подарок в обмен на его. И это — тоже.
В следующий момент пальцы императора пробежались по обнаженной коже рук, и меня точно огненной волной захлестнуло. Мигом перехватило дыхание, иссушило горло и задрожали колени.
Глаза закрылись сами собой в ожидании еще одного поцелуя, и он последовал, такой же болезненный, как и предыдущий. Я ощущала во рту привкус собственной крови из истерзанных губ, но не могла ни взять себя в руки, ни обуздать дикого желания, от которого затрясло все тело. Император приник к моей шее и, показалось, прокусил кожу. Боль от ссадин и синяков, остававшихся после его прикосновений, совершенно не приводила в чувство, напротив, лихорадило еще сильнее. В какой-то момент голова попросту пошла кругом от силы испытываемых эмоций, зубы застучали точно от холода, в груди сдавило, а вся боль разом сосредоточилась в висках, раскалывая голову.
Тьма заволокла сознание, я пошатнулась, потеряла опору под ногами и рухнула, не ударившись о мраморный пол лишь по той причине, что меня поймали, а далекий голос императора кому-то приказал:
— Лекаря! Немедленно!
ГЛАВА 8
Все же я не лишилась сознания, потому что слышала произносимые слова и не потеряла способности понимать чужую речь.
— Ваше императорское величество. — Незнакомый мужской баритон плавно заполнил пространство вокруг, мешаясь с тихим гулом в ушах.
— С каких пор вам требуется столько времени, чтобы дойти до моих покоев?
— Светлейший император, прошло всего…
— Мне неинтересны оправдания. Приступайте к своим обязанностям, если не хотите поплатиться за собственную халатность.
— Сию же секунду. Не опишете ли, что произошло с девушкой?
— А вы потеряли способность видеть? Лечите!
— Будет исполнено. Разрешено ли мне применять?..
— Разрешено, чертов вы маг!
— Да, ваше величество. Но не могли бы вы положить девушку, на кровати лечить будет удобнее.
Ириаден ничего не ответил, но через секунду я очутилась на мягкой перине.
А потом ко мне прикоснулись чьи-то руки, и по телу побежало тепло. Боль, которая ощущалась на шее, губах, руках, стала отступать по мере того, как нарастало покалывание в местах, где оказались синяки и ссадины.
Я не спешила открывать глаза и проверять, что делает маг, я вовсе отключилась от попыток мыслить и рассуждать, просто брала приятное тепло, устранявшее даже малейший дискомфорт.
— Закончили? — послышался голос владыки.
— Да, ваше императорское величество.
— Тогда оградите меня от этих чертовых эмоций!
— Прошу прощения?
— Не принимайте растерянный вид! Или вы плохо рассмотрели, что я с ней сделал?
— Оградить можно, лишь будучи точно уверенным, что это чужие эмоции. Возможно, добавки к еде…
— Это обычный шафиан!
На этом слове в мозгу всплыли картинки из книг по редким растениям. Конечно, никто бы и не подумал усомниться, что для императора готовят самые лучшие повара из лучших продуктов, даже используют редкие приправы, но ведь шафиан в какой-то мере являлся афродизиаком, он усиливал физическое влечение. И одно дело, если человек принимал его регулярно и у него вырабатывался своего рода иммунитет, и совсем другое — когда его пробовали впервые.
— Он, безусловно, безвреден, но на девушку оказал необычное воздействие, как и на вас.
— Это ее кровь.
— Простите?
— Я прокусил ее губу до крови, ощутил вкус и после нахлынули эмоции. Теперь вы наконец уверились, что они не мои? Это он ее хочет до безумия и теряет контроль. Доставайте ваши препараты.
— Будет неприятно.
— Кому-то после сегодняшней ночи будет неприятней вдвойне.
После этих слов наступила тишина, нарушаемая только звоном склянок с вышеупомянутыми препаратами, а потом маг мягко произнес:
— Все готово. Приступать?
— Сперва отправим девушку домой, если ей уже лучше.
— Определенно, — подтвердил лекарь и коснулся моего лба ладонью, вновь вливая приятное покалывающее тепло.
Я поняла, что нет смысла притворяться дальше. Открыла глаза, увидела приятного седобородого старичка, который по-доброму мне улыбался, посмотрела в сторону, где стоял император, и вздрогнула, встретив его полный желания взгляд.
Хлопок в ладоши, и в комнату заглянула охрана.
— Проводите леди обратной дорогой, — велел владыка, не отрывая от меня взора.
И пока поднималась с кровати и шла к двери, этот требовательный голодный взгляд неотрывно следовал за мной, отчего ужасно хотелось припустить со всех ног, но пришлось у двери развернуться, поклониться императору, поблагодарить старичка и только после этого поспешно покинуть королевские апартаменты.
Охранники проводили меня лишь до дверей, а дальше вновь вела пустынными коридорами все та же старушка. И снова — комната с витражными окнами, где она оставила меня дожидаться других провожатых.