— Эвелин, — в голосе блондинки уже не осталось и следа злости, только болезненная обреченность, — Кериас останется с ней?
— Пока не усмирит вторую ипостась. Он обязательно обучится этому, нужно лишь время. Аретерра пока будет рядом. Пойми, Кериас проходит очень сложную трансформацию, непостижимую для нас. Он не только сживается со зверем, но и терпит процесс слияния с чужой ему сущностью, с иным сознанием, учится контролировать силу. Никому из нас не понять, что он испытывает, какую боль терпит, пытаясь переломить самого себя, но мы обязаны помочь. Помочь, а не упрекать. Ты поняла меня, Ана?
— Поняла. — Голос девушки прозвучал надломленно.
— Хорошо. Раз поняла, запомни, почему нужно беречь его аретерру, кем бы она ни являлась. А теперь ступай и просто поговори с ним. Он ждет.
Голоса стихли, из гостиной снова не раздавалось ни звука, а для меня окончательно прояснились мотивы императора.
Я смелая? Я не испугалась зверя и не отвела взгляд?
Невесело усмехнувшись, прошептала: «Спасибо волшебнице».
Напрасно я все же вмешалась. Теперь Кериас точно не настроен на объяснения, потому что я своими действиями загнала его в угол. С чего решила, будто императору требуется моя помощь? Ана верно сказала: не вмешайся я тогда, и зверю не пришлось бы выбирать между нами двумя.
Я уже окончательно извела себя собственными рассуждениями. Первое время пыталась изложить произошедшие события в письме к отцу, но бросила это дело. Набросала короткую записку с общими пояснениями и передала слуге. А теперь бродила по темной комнате, то замирая возле окна, то возвращаясь к кровати. Лунный свет серебрил подол белой ночной рубашки, в которую обрядила меня новая горничная, окутывал тело слабым мерцанием, делая меня похожей на привидение.
Замерев перед зеркалом, разглядывала собственный силуэт, подчеркнутый не самой скромной сорочкой, и тугие кольца рыжих волос, чей огонь притушил полумрак, и спрашивала себя: «Похожа я на фаворитку?»
Для остальных — точно похожа. Меня умыли, причесали, разодели в эти летящие соблазнительные одежды, чтобы подготовить к бурной ночи с правителем. Но я, конечно, и не ждала, будто он придет. Новая фаворитка Мейлинда (таково древнее произношение моего имени) вызывала у владыки приступы неконтролируемого гнева, которые сама же и могла погасить, но лишний раз провоцировать Кериаса не стоило. Мало приятного ощущать себя лекарством и понимать, что обнимает он по причине острой необходимости, а не под влиянием чувств.
Отдаленный шум заставил насторожиться. Отворив дверь в гостиную, я пошла на звук и остановилась возле гардеробной. Особенно отчетливо он доносился из-за ее двери, задрапированной под цвет стен. Новый грохот прозвучал совсем близко, когда я просочилась в пространство с ворохом одежды по углам. От этого, кажется, дрогнула стена. Мне послышалось, как посыпалась штукатурка, и с этой стороны отлетело несколько кусков, а потом в темноте вдруг мигнул лучик света.
Пройдя до самого конца, я забралась на тяжелый лакированный комод, хранивший в своих недрах кожаные перчатки и легкие шифоновые шарфики, и заглянула в образовавшееся круглое отверстие, похожее на глазок.
Императорские покои, а именно — спальня его величества, были окончательно и бесповоротно разгромлены. Даже на шелковых обоях виднелись подпалины, а сам правитель стоял посреди учиненного беспорядка и потирал ноющие после колоссального выброса магии руки. Очевидно, он позволил себе сорваться и вложить переполнявшие эмоции и раздражение в магический удар, лишь бы снова не обращаться в неподконтрольного ему снежного кота.
Я затаилась, осознав, что, сокрушив свою спальню, Кериас открыл заделанное в стене отверстие. Возможно, одна из фавориток когда-то проделала его с целью подглядывать за императором. Ревновала она или использовала глазок для иных целей, но задумка оказалась неплохой. Я даже на секунду решила, будто подсматривать нехорошо, но быстро передумала. А что еще оставалось в подобной ситуации нежеланной, вызывающей злость аретерре?
Приложив ладони к стене, не двигаясь, разглядывала опустившего руки Кериаса, как вдруг дверь в спальню отворилась и вошла Эвелин, растрепанная, в длинном шелковом халате. Мне был хорошо слышен хруст осколков разбитых статуэток под ее ногами. Предприимчивая шпионка явно придумала скрытый слуховой канал, чтобы не только наблюдать, но и подслушивать. Замерев на секунду, кошка окинула пространство комнаты быстрым взглядом и хмыкнула:
— А я удивилась, что так грохочет по соседству. За окном — ни тучки, ни дождинки. Придется завтра восстанавливать спальню.
— Давно хотел все здесь переделать. Не радовала необходимость спать в кровати брата, — пожал плечами Кериас.
Он, в отличие от кошки и меня, еще не снял богатую императорскую одежду, в которую облачился, сменив на нее белоснежную мантию. И теперь, засунув руки в карманы, покачивался с носка на пятку и «любовался» учиненным погромом.
— Угу, — согласилась кошка, — только я магов позову, иначе прочих слуг удар хватит. Так плохо? — резко сменила она тему.
— Лучше, — уверенно ответил император и огляделся в поисках уцелевшего кресла или иного сиденья.
— Кериас, — Эвелин приблизилась и положила ладонь ему на плечо, — расскажи.
— Эви, — он заметил уцелевшую скамеечку для ног и отстранился от руки брюнетки. Устроившись на деревянном сиденье, упер локти в колени и взъерошил черные волосы, — все отлично.
— Правда? Отчего же так бесишься? Неужели только из-за отъезда Анетт?
— Я сам отправил ее к семье, ни к чему мучить Ану подобным зрелищем. Ей будет тяжело.
— И она может вновь не справиться со своими чувствами и напасть на твою фаворитку. А оно тебе надо — разрываться между двумя женщинами?
— Как приземленно, Эвелин.
— А ты именно такой, Крис. У тебя редкий талант — умение обдумывать события отстраненно, отодвигая эмоции на второй план.
— Ириаден тоже мне завидовал. Только это не талант, а полезная наука, у меня были отличные учителя.
Странно, но при последних словах лицо кошки болезненно исказилось, и она поспешно отвернулась, пробормотав:
— Ты говорил с Аной? Объяснил ситуацию с понятной ей точки зрения? Девочка не ощутила себя ненужной? Она ведь любит тебя.
— Полагаешь, я мог быть жесток? Я описал все так, чтобы ей было легче принять.
— И о чем ты умолчал?
Кериас слегка улыбнулся:
— Всегда думал, в кого я такой проницательный?
После его слов в комнате повисло молчание, а потом вдруг раздался звук, который я менее всего ожидала услышать. Он походил на всхлип.
— Эвелин! — Кериас быстро поднялся, развернул магиню к себе, всмотрелся в ее лицо, а потом крепко обнял. — Ты плачешь? Эви, не ломай мой привычный мир.
— Это не я… — В его объятиях кошка казалась совсем хрупкой, хотя на меня производила впечатление весьма высокой и сильной особы. Фразы ее прерывались рыданиями, которые брюнетка отчаянно пыталась подавить. — Это она его ломает. Ты не представляешь, как я боюсь эту женщину.
— Боишься кого? Миланту? Ты же никого не боишься.
— Представь себе! — Эвелин резко вывернулась из его рук, сердито отерла глаза рукавом шелкового халата. На гладком лице вдруг обозначились морщины, отчего кошка стала выглядеть гораздо старше.
— Кериас… — Она снова запнулась, набрала в грудь воздуха и продолжила: — Я знаю, что не имею права называться твоей матерью. Не я растила тебя, не я находилась рядом все эти годы. Когда-то давно совсем юную девочку привезли сюда, в этот дворец. Я впервые вырвалась из заточения высоких стен магического города и, раскрыв рот, смотрела на огромные леса, горы, реки, у которых не было границ, а потом теряла сознание от красот столицы, от великолепия дворца. Знаешь, меня отдали брату императора как награду. Объяснили тем, что он решил выбрать любовницу из числа магов. Я помню твоего отца до сих пор, стоит закрыть глаза, и его облик встает перед внутренним взором. Он был красивый, и вы с ним так похожи.
Она вздохнула, обняла себя за плечи руками.
— Думаешь, он заставил меня? Нет, Крис. Я таких мужчин прежде не встречала, в моем городе все были знакомы, но никто не походил на него. А потом стало ясно, что я забеременела. Со мной носились, как с драгоценной вазой, сдували пылинки, что было весьма странно, ведь он был помолвлен, собирался жениться на дочери какого-то князя. А потом родился ребенок.
Эвелин вдруг замолчала, в комнате стало совсем тихо, и я боялась пошевелиться с этой стороны стены, чтобы — не дай светлые боги! — до тех двоих не долетел случайный шорох.
— Я увидела тебя лишь на миг. Даже подержать не дали. Сердце так сжалось в тот момент, а они уже унесли моего малыша. Моего! Моего ребенка! Отобрали…
Эвелин задохнулась, попыталась отдышаться и продолжила сдавленно:
— Я еще не успела всего осознать, как пришел он. Сел на кровать, сжал мою ладонь и сказал: «Ты потеряла много сил сегодня». Он улыбался, а в глазах плескалась одна темнота, ни искры счастья, что я подарила ему сына. Потом протянул мне бокал и сказал: «Выпей. Это чтобы восстановить силы». И я послушалась, я никогда ему не перечила. Знаешь, первая любовь… Мы все становимся глупцами в такие моменты, совершенно теряем разум.
Очнулась несколько суток спустя. В городе магов, в своем прежнем доме. Пробудившись, увидела рядом девушку, старую знакомую, которая выполняла роль сиделки, а вместе с ней — мужчину. Его я тоже помнила. Он входил в личную охрану принца. Он сказал мне, что, по величайшему указу императора, от меня велено избавиться — отравить. В бокале, который принес твой отец, должен был быть яд. Все ради того, чтобы тайна твоего рождения навсегда осталась тайной, а ребенка с легкостью выдали за сына принца и женщины, на которой он, как оказалось, женился девять месяцев назад. А потом атрион, которому твой отец всецело доверял, добавил: «Принц наказал беречь вашу жизнь до моего последнего вздоха». Однако именно после тех слов моя жизнь и закончилась. Разве я жила потом? Дышала — да, разговаривала, смотрела на высокие стены города магов, вновь став его пленницей, видела сны, в котором надрывался в плаче младенец, слышала новости, что приходили из большого мира, — новости о гибели всей императорской семьи. Эта последняя весть заставила пробудиться. Мой тогда уже муж и защитник узнавал для меня подробности, и именно он сказал, что ты и твой кузен остались живы. Его звали Мирил, он был обычным человеком и, к сожалению, его век на земле оказался недолог. Зато он раскрыл главную тайну, почему для принца выбрали меня. Один маг указал на девушку-оборотня, талантливую, здоровую, способную произвести на свет сильное потомство. Я сразу поняла, о ком речь. В нашем городе был только один такой маг, ушедший за ворота с разрешения владыки и не вернувшийся обратно. Когда-то мы с ним дружили. Знаешь, он был одержим идеей разделения душ, даже описывал мне ритуал, рассказывал в подробностях об этом ужасе. Именно тогда мое отношение к нему и переменилось. Я потому ответила резким отказом, когда он предложил выйти за него замуж, обещая вытащить из города, еще и посмеялась над нелепыми чувствами. Но все это случилось давно, до его ухода из города, до появления в моей жизни принца. Когда потеряла Мирила, поняла, что именно он давал мне силы, поддерживал всегда, но новый виток жизни начался с появления на пороге дома другого мужчины, напомнившего мне о самом первом. Красивый, смелый, мужчина-воин, с сокрытой внутри силой зверя. Вот тог