Блин. Что ж, появилась приятная информация, которой у меня минуту назад не было. Итак, Блэкпойнт сам был создателем City Fae, не так ли? Он не просто бегал вокруг да около и вызывал подозрения у мира За, пытаясь предупредить людей.
Я взглянула на Джин Ёна и увидела, что он прислонился плечами к стене, скрестив руки на груди, а на его губах играла мрачная улыбка. Когда он встретился со мной взглядом, одна бровь слегка приподнялась, должно быть, он решил, что у меня всё в порядке. Он прислонился к стене, словно устраиваясь на ночь, и его глаза были тёмными и весёлыми, а это означало, что мне не нужно было беспокоиться о том, что он прервёт нас, если только дело не дойдёт до драки.
— Это бы всё объяснило, — сказала я, но мне стало интересно, не было ли это чем-то другим. Я на мгновение задумалась, мог ли Блэкпойнт быть человеком, настолько подверженным насмешкам фейри, что сам начал считать себя неполноценным как человек; но если он действительно был создателем игры, то мои прежние подозрения, скорее всего, были верны.
Если бы он был человеком и действительно верил в то, что фейри считают людей второсортными, зачем бы ему создавать игру, чтобы разоблачать фейри — медленно, методично, шаг за шагом? Тот, кто уважает фейри, не стал бы этого делать.
Я сделала глубокий вдох и задумалась о другом типе мышления. Мышления, немного похожего на моё, которое видело в людях в целом и в фейри в частности опасную, коррумпированную и, в конечном счёте, коварную расу. Точка зрения, которая, если бы возникла у мужчины Фейри, могла бы вызвать гораздо больше проблем, чем просто разделённая преданность; которая могла бы вызвать такое же раздвоение сознания, которое я видела в сообщениях, которые показывала мне Моргана.
Возможно ли, что где-то там был Запредельный мужик-Фейри, например, — который так сильно ненавидел себя за то, кем он был, что считал болезнью, что он родился в том мире и принадлежал к такому виду, которым он родился? Может быть, поэтому он так упорно боролся, чтобы помочь людям и предупредить их о том, что происходит в мире За? Я так и думала, но Эбигейл, очевидно, всё ещё верила, что он человек.
Вопрос был в том, захотела бы Эбигейл по-прежнему поддерживать его, если бы знала, кто он такой? Это вряд ли. Жаль, но с тех пор, как мы впервые встретились с Эбигейл, я надеялась, что она станет верным ключом к поиску Блэкпойнта.
Я обвела рукой пространство вокруг нас.
— Что вы, чуваки, вообще здесь делаете? У вас хорошо замаскированная штаб-квартира, неплохое оружие, и вы справляетесь с магией лучше, чем я видела у некоторых фейри. Это большая работа.
— Мы ходоки-между, — сказала Эбигейл. — Послы.
— Да, за исключением того, что Запре… фейри не знают о вас, — это было не предположение, а факт. Они ни за что не были бы до сих пор здесь, всё ещё живы, если бы о них знали. — Вы на самом деле не послы, если связаны только с одной стороной.
— Если они узнают о нас, нас убьют.
— Да, — сказала я. Я уже это знала; именно поэтому задала вопрос. Эбигейл и её команда уж точно не были послами, как бы то ни было. Я также не думала, что они действительно были посредниками, по той же причине, по которой вы не можете быть посредником между двумя группами людей, когда одна группа людей не знает о вашем существовании. Я попробовала задать вопрос попроще. — Откуда вы, ребятки, знаете о фейри?
— Тоже из City Fae, — сказала она. — Она стал большим открытием для всех нас. Она объединяет всех.
— Хотя это всего лишь игра.
— Да, но в этой игре слишком много параллелей с реальным миром, и кто-то добавил в неё загадок и пасхалок. Кто-то хотел, чтобы люди узнали о фейри, и мы приняли вызов.
— Значит, вы все начали играть в эту игру?
— Каждый из нас. Мы все по-своему пришли к пониманию истины; Керли понял это, потому что начал сопоставлять реальные события со странными вещами, которые он уже видел, и руководствовался своим чутьем. Он потерял свой дом, и никто из его друзей больше его не узнаёт. Сэм нашел загадки на ранней стадии и продолжил искать их все; открыл несколько очень полезных видеофайлов, которые сначала показались ему поддельными. Потом кто-то послал тролля забрать его из школы, где в подземном переходе было очень темно — он выбрался живым, но потерял руку. Он был почти мёртв, когда я его нашла.
Сэм весело отсалютовал мне оставшейся рукой: он был крепким подростком с множеством веснушек и беззаботным взглядом, напомнившим мне золотистого ретривера.
— Получается, вы больше похожи на подпольных проводников, чем на группу послов, — сказала я. — Вы спасаете людей, когда они попадают в беду.
Эбигейл рассмеялась.
— Мы также пытаемся донести информацию, — сказала она. — Вот почему я сказала, что мы послы. Недостаточно просто спасать людей, которые находятся в опасности; мы хотим, чтобы весь мир знал, что происходит. Мы хотим иметь возможность давать отпор нескольким людям одновременно.
Мне пришлось перевести дыхание, прежде чем сказать:
— Это… это довольно опасно, не?
Подбородок Эбигейл стал ещё твёрже, что было весьма впечатляюще.
— Мы знаем. Мы все готовы умереть.
— Ага, — сказала я, — но разве не лучше было бы жить дальше? Всем ли нужно знать о фейри?
Не то чтобы я не сочувствовала им, но я был почти уверена, что, если все люди будут знать о Запредельных, — не лучший способ продвинуться вперёд. Когда люди связаны с Запредельными, они обычно выполняют одну из двух различных функций: работают как движимое имущество или как добровольные, хорошо оплачиваемые помощники, которым пофиг, что они делают со своими собратьями, лишь бы им платили.
— Например, что вы уже делаете, — добавила я. — Миру нужны живые люди, которые могут помогать другим людям. Пока вы занимаетесь этим, а не пытаетесь транслировать людям весь мир фейри, полагаю, сможете оставаться незамеченными.
Она некоторое время смотрела на меня, сдвинув прямые тёмные брови, прежде чем сказала:
— Мир заслуживает того, чтобы знать.
— Считаю, мир заслуживает того, чтобы фейри не уничтожали его, — сказала я. — И понятия не имею, получится ли у вас и то, и другое вместе. Даже те… даже фейри, которые пытаются помочь, разделяют лояльность, когда дело доходит до того, что люди рассказывают другим людям о мире фейри.
— Если мы соберём достаточное количество людей, которые знают, у нас будет больше шансов, — мрачно сказала она. — Ты бы нам очень пригодилась, Пэт. Знаю, что ты… запуталась… но мы могли бы помочь тебе с этим.
— Дайте мне подумать об этом, — сказала я, вставая. Мне всем сердцем присоединиться к другим людям, которые шарили в мире, в котором мы находились, и которые реально заботились о его спасении, но были и те, кто тянули за собой — возможно, их было трое.
Мои психи просто начинали казаться мне немного менее психопатами — или, может быть, мы просто начинали чутка лучше понимать друг друга. Я не была до конца уверена, что из этого было сильнее, или, возможно, было сочетание того и другого.
И как бы сильно я ни заботилась о том, чтобы Эбигейл и её разношёрстная компания не погибли, я не была уверена, что их интересы в оказании помощи человечеству и мои интересы совпадают более тесно, чем мои интересы и интересы психов.
— Хорошо, — сказала она. — По крайней мере, пока дай мне свой телефон.
Я передала его ей, но внимательно следила за тем, чтобы она ничего больше не напортачила, кроме как добавляла свой номер телефона в мои контакты.
— Пока этого достаточно, — сказала она и вернула мне телефон. — Но, если нам придется внезапно переезжать, мы, возможно, не сможем найти способ поддерживать с тобой связь.
— Ясно, — ответила я. — Не волнуйся, я найду вас, если передумаю.
Глава 11
Джин Ён по дороге домой был таким же молчаливым, как и я, что было приятно. Мне было о чем подумать, и, судя по тому, как он странно косился в мою сторону, он размышлял о чём-то своём; вероятно, в основном о том, как много ему следует рассказать Зеро.
Когда мы подошли к входной двери, я сказала ему:
— Не парься, я сама всё ему расскажу.
Я уже просила Джин Ёна не говорить о таких пустяках. Может, соглашения с ним и не были такими обязательными, как с Атиласом, но несмотря ни на что мне не нравилась затея заключать с ним слишком много соглашений. Было ощущение, что у них могут быть совершенно другие причины для полного краха.
Зеро и Атилас вернулись всего на несколько минут раньше нас с Джин Ёном; их многочисленные адреса были гораздо менее захватывающими, чем наш единственный, по крайней мере, на первый взгляд, и они обсуждали отсутствие результатов, когда мы вошли в комнату.
— Ничего? — ликующе воскликнула я. — Что ж, подождите, пока не услышите, что мы хотим вам сказать!
Джин Ён, ухмыляясь, поднялся наверх, а Зеро слушал, не перебивая, пока я вкратце рассказывала ему о том, что мы выяснили. Когда я закончила рассказывать им обо всём, что мы видели и слышали этим утром, он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и задумался. Сидел в своём собственном кресле — а кто его почистил? Точно не я — возможности не представилось с тех пор, как Джин Ён освободил его — Атилас занимался тем же самым, его левая рука поочередно лежала на подлокотнике кресла, а затем поднималась и слегка поворачивалась, как будто он хотел за что-то ухватиться, прежде чем вспомнил, что у него этого нет.
Либо я стала лучше понимать его настроение, либо он пытался надрессировать меня приносить ему чай, не прося об этом. Ставлю на последнее.
Я оставила их размышлять и отправилась на кухню, чтобы приготовить поднос для чая и кофе.
— Есть мысля, — сказала я, вернувшись с подносом. В смысле, если бы я привлекла их внимание чайным подносом, я могла бы воспользоваться этим.
Глаза Зеро стали светлее.
— Мне действительно следует начать делать ставки на твои предсказания, — сказал он.
— Что не принесло бы вам пользы, господин, — сказал Атилас. — Я бы не стал принимать ваши ставки.