– А я Вас вспомнил! Вы, кажется – поэт… Верно?
Естественно, несколько скромничаю:
– Ну… «Поэт» – это слишком громко сказано!
– Вы ещё удивили меня своими познаниями в области…
Прервав, ибо в сей момент – говорить об политике, требовалось менее всего. Поэтому с лёгким смешком:
– Иногда интересуюсь. Но не столь часто, чтоб про это всерьёз говорить!
Окидывает взглядом мой кабинет и удивлённо:
– Весьма неожиданно было Вас встретить здесь…
Пожимаю плечами:
– Работа – как работа, ничем не хуже других.
– Извините, какая у Вас должность?
На дверях кабинета написано и, он не мог не прочитать. Тем не менее:
– Технический консультант «Особого проектно-техническое бюро № 007», Ульяновского исправительно-трудового лагеря.
Помолчав, многозначительно добавил:
– Одновременно – на мне работа с «кадрами»…
Лицо Краснощёкова осеняет озарение:
– Так это Вам я обязан своим появлением здесь?
Пожимаю плечами и со всей доброжелательностью отвечаю:
– А почему бы и нет? Увидел вашу фамилию в списке, вспомнил Вас и решил, что мне не хватает такого собеседника… Хахаха!
Тот пока не поймёт – смеяться ему или наоборот.
Посерьёзнев, ничего хорошего не предвещающим тоном:
– Впрочем, если Вам у нас не понравится – могу отправить Вас обратно в вашу одиночную камеру в Лефортово.
Выжидающе на него смотрю.
После кратковременного раздумья, отрицающе машет головой:
– Пожалуй, я пока погожу: последнее время – я на стену был готов лезть!
После прибытия с этапа новичкам дают ознакомиться с правилами внутреннего распорядка и, они не могли им не понравиться.
– Согласен! Вы – человек энергичный и, просто так сидеть в четырёх стенах – хуже расстрела. У нас же – всяк может найти себе занятие по душе…
Слегка прищурившись, тот:
– Какое «занятие по душе», Вы можете предложить мне, гражданин Свешников?
– Пока – всю административно-хозяйственную деятельность лагеря, гражданин Краснощёков… Поверьте, это так увлекательно, что ваш предшественник на этой должности – буквально на коленях умолял меня оставить его здесь!
Крест на пузе – не вру и, чуть позже поведаю эту забавную историю.
– Вот, как?!
– По крайней мере, Вам не придёт в голову «лезть на стену»… Или в петлю, положим.
Краснощёков вздрогнул, как будто от неожиданной пощёчины и густо покраснел.
Ага! По ходу, он всё же подумывал о том, чтоб вздёрнуться и поди – даже уже шерстяные носочки расплетал. Заговорщически подмигнув:
– Зуб на вынос даю!
Сделать человека другом – достаточно легко, я уже сто раз так делал. Впрочем, напротив – сделать врагом, ещё легче… Вообще никаких усилий не надо. Тоже – неоднократно получалось и довольно успешно.
Хм, гкхм.
Не переигрывая – интересуйтесь им как личностью, принимайте живейшее участие в его раздумьях, почаще ему «поддакивайте» и он – с головой ваш.
Приняв дела у «откинувшегося» по окончанию срока зэка Овильянского, Краснощёков стал частенько бывать у меня в кабинете и я с ним регулярно подолгу беседовал. По крайней мере – один раз в неделю мне это удавалось сделать. Не будучи в «командировке», конечно…
Стоит ли говорить, что в первое основной темой было? Краснощёков никак не мог успокоиться, от несправедливого на его взгляд, приговора:
– …Был бы жив и здоров Ленин – такого бы не случилось!
– Совершенно с Вами согласен, Александр Михайлович! Кстати… Не расскажите часом, мне про ваши встречи с Ильичом?
– А, почему бы и нет…?
– …Меня осудили заранее! Вы слышали, что сказал Куйбышев?
– Нет… А, что он сказал?
– Мол, «…Краснощеков преступно нарушил доверие, выраженное ему и, должен понести суровую кару по суду». ДОЛЖЕН!!! Вы, понимаете?
– Конечно, понимаю…
– Ещё нет никаких доказательств, а я им уже – ДОЛЖЕН!!!
– Сволочи!
– Вот именно.
Кроме всего прочего, Валериан Куйбышев занимал должность Народного комиссара
Рабоче-крестьянской инспекции РСФСР (РКИ) и если он кого-то обвиняет – то это очень серьёзно!
К делу и теме этой главы не относится, но у меня имеется небольшое влияние на сего «Цербера» через его брата – охмурённого Елизаветой Молчановой.
Помните историю с «Вернисажем»?
Небольшое, конечно, такое «влияние»…
Но имеется!
– …Ни об каком объективном судебном разбирательстве речь не шла – целью являлось создание прецедента! Вы знаете, что сказал дружок Куйбышева – прокурор Крыленко?
– Этот тот, который – «прапорщик»? Нет, не знаю.
– Он говорил: «Советская Власть и Коммунистическая партия будут больше, чем когда-либо, суровой рукой уничтожать уродливые проявления НЭПа и сумеют напомнить успокоившимся на прелестях капиталистического бытия господам, что они живут в рабочем государстве, возглавляемом Коммунистической партией».
– Прям так и сказал? Ну и ну…
– Они меня обвинили, что я перечислял зарплату жене в Америку…
– Жена – дело святое!
– Вот и я говорю им: своих жён – вы не обеспечиваете, разве?
Про своих любовниц, кстати – Александр Михайлович дипломатично умолчал, прелюбодеянец этакий.
– Ээээ…, - похабно осклабившись, – возможно, как раз – дело происходит совсем наоборот: это жёны помогают кремлёвским вождям – сидящим на «партмаксимуме»?
– Вы так думаете…? Хахаха!!!
– Хахаха!!!
Ржём, аки орловские рысаки.
– …Как директор «Промбанка» я имел право определять процент ссуды в зависимости от конкретной сделки! Они не понимают, что для достижения лучшего результата в коммерческой деятельности – необходимо быть гибким.
Согласно кивая головой, «поддакиваю»:
– Где вы видели кремлёвского «небожителя» – разбирающегося в коммерции? Они всерьёз считают, что гроши в казну – ссыплется с небес по мановению Маркса.
– …Моя работа в качестве директора банка требовала определенных представительских расходов. Так называемая принадлежащая мне «роскошная дача» в Кунцево – представляет собой заброшенный дом, который к тому же был моим единственным постоянным жильем!
Вместе с собеседником, искренне вскипаю возмущением:
– Где ж управляющему банка жить – в курятнике на одном насесте с голозадыми петухами, штоль? Были бы эти товарищи честны сами – правили бы не из кремлёвских палат, а из самого что ни на есть – зачуханного рабочего барака, которые они ничтоже сумняшеся – застенчиво переименовали в «общежития»!
– …По поводу обвинений меня в якобы «аморальном образе жизни», я утверждаю: моя личная жизнь – находится вне какой-либо юрисдикции суда!
Суд так не считал, вполне обосновано утверждая, что раз ты уже вступил в партию – то должен служить примером для других и не поддаваться соблазнам НЭПа.
Однако, слаб человек!
Со знанием дела поддакиваю:
– Корыстолюбивые любовницы и неверные жёны делают нас уязвимыми перед врагами.
Судя по его взгляду на меня, этот афоризм он запомнит навсегда.
Короче, мы сдружились! Как там у Пушкина в «Евгении Онегине»?
«Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень.
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны,
Потом понравились, потом
Съезжались каждый день верхом
И вскоре стали неразлучны».
Вот-вот!
Точь-точь про нас с Александром Краснощёковым. Единственное заметное отличие: мы с ним не «съезжались» – я предпочитал приезжать к нему в ИТЛ на «Форде-Т», а не на спине какой-нибудь кобылы. А он – в принципе никуда не мог ездить, да ещё и «верхом».
Ибо сидел.
Естественно, тема личной обиды на несправедливый – по его мнению приговор, у Краснощёкова тесно переплетался с темой – что «мы идём куда-то не туда».
Ну и как обычно: «кто виноват и что делать»?
Независимо от того, что взгляды Краснощекова на социализм по некоторым принципиальным вопросам – действительно несколько отличались от общепринято-большевистских, он прямо-таки – собственную оппу на британский флаг рвал за чистоту марксизма.
Со временем большинство наших споров-разговоров перешло в плоскость марксисткой идеологии. Я задавал множество «неудобных» для этого знатока её догм вопросов и это его в немалой мере бесило.
Например, спрашиваю:
– Вот скажите, Александр Михайлович: в рабовладельческом государстве, на высших государственных постах – находятся рабовладельцы… Так или не так, по-вашему?
– Да это так.
– В феодальном государстве – феодалы. Так?
– Совершенно верно. Вот, только не пойму…
– Поймёте потом, а пока отвечайте на мои вопросы. В капиталистическом обществе – на высших государственных должностях капиталисты… Вы, согласны?
Понимая к чему я веду и, каков будет следующий вопрос – тот не отвечая, лишь зло на меня позыркивает. Тем не менее, я продолжаю:
– Молчите, Александр Михайлович? Ну, что ж: молчание – знак согласия. Теперь вопрос: почему в нашем пролетарском государстве – «наверху» нет ни одного пролетария?!
Зыркай глазищами, не зыркай – а отвечать что-то надо, иначе как между нами – мужиками водится, будет засчитан позорный слив. Сняв очки и протерев их носовым платком, Краснощёков стараясь быть как можно больше спокойным, отвечает:
– Классики марксизма говорили, что переходным этапом к коммунизму будет пролетарское государство – государство диктатуры пролетариата, то бишь. Соответственно, в пролетарском государстве правящим классом является пролетариат. А во главе государства стоят Советы, в состав которых пролетариат выдвигают своих представителей. Те же – не обязательно должны быть пролетарского происхождения.
Многозначительно подняв палец к небу, ему типа «поддакиваю»:
– Так значит дети, учащиеся трудовой школы второ