И, такой порядок вещей продолжался до тех пор, пока те академики, профессора и прочие доценты – не ушли из науки естественным, так сказать, путём…
Гореть им в Аду[81]!
И здесь примерно такая история, правда – пока без жертв.
Миллионы жертв будут потом – во время кровопролитнейших сражений Великой Отечественной Войны. Когда из-за отсталости и нехватки средств связи – геройской смертью и по-разному, будут погибать в первую очередь солдаты…
Лишь потом – ни в чём не повинные старики, женщины и дети.
Тут, кроме уязвлённого самолюбия наших маститых «радио-зубров», конечно – главная фишка вот в чём.
В 1922 году, постановлением правительства был организован «Государственный электротехнический трест заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ), объединивший практически все заводы советской радиопромышленности. За счёт однопрофильных предприятий (в том числе и Нижегородской лаборатории), с численностью персонала не более сотни каждая, в Ленинграде на скорую руку был создан гигант-монополист – напоминающий мне уродливо-непоротливого Франкенштейна, с численностью работников достигшей порядка пяти тысяч.
Это очень много, по тем временам!
Головной научный офис этого монополиста – «Центральная радиолаборатория» (ЦРЛ), в которой заправляли такие известные личности – как «переметнувшиеся» из Нижнего Новгорода Бонч-Бруевич, Вологдин, а также такие авторитеты – как Минц, Углов, Мандельштам, Папалекси, Циклинский и прочие.
Отчётливо понимая, что технология производства радиоламп в СССР – это возня в песочнице нанайских девочек, руководство «ЦРЛ» обратилось к Советскому правительству. То выделило дефицитную валюту и, после недолгих переговоров летом 1923 года – во Франции было закуплена технология производства радиоламп фирмы «Compagnie generale de L’Electricite» и, заключён договор сроком на пять лет для оказания технического содействия тресту «ГЭТЗСТ» в организации радиоэлектрического производства в СССР».
На Ленинградском «Электровакуумном заводе» (будущим «Светлана»), уже в том же 1923 году – был освоен выпуск радиоламп по французским образцам, которые долгое время будут являться основными электронными приборами для советской радиопромышленности.
А что такое радиолампа «французского образца»?
Это триод «ТМ» (фр. «Télégraphie Militaire» – по названию соответствующей службы связи), разработанный в 1914–1915 годах – за который годом позже, разработавшие его инженеры Феррье и Абрахама – были удостоены Нобелевской премии в области физики.
Эта лампы, как и их последующие модификации были универсальными: кроме прямого назначения – усиления и детектирования сигналов в радиоприёмниках, они могли применяться и как генераторы маломощных радиопередатчиков. При параллельном включении нескольких ламп – даже, как усилители мощности низкой частоты.
Конечно, в период Великой войны – это было, как Откровение Божие…
Однако, уже в начале двадцатых годов, универсальный «TM» и его аналоги стали устаревать – заменяемые специализированными радиолампами. В странах Западной Европы и США – произошла смена поколений, а СССР – закупив устаревшие технологии, как бы не на десять лет – отстал в радиопромышленности.
И вот теперь, после всего этого – является какой-то Вася из Нижнего Новгорода со своей стержневой радиолампой, кроющий этот триод «ТМ», как Годзилла с «ядрён-батоном» – последнего самурая с двуручной шашкой.
Представляете состояние наших «доцентов с академиками»?
Представляете их реакцию?
Может, предполагаете: они признаются, что лоханулись – купив у французов полный «отстой»? Что нанесли пролетарской казне убытки, а доблестной РККА – ущерб?
Это перед самой-то, Мировой революцией…
«Хахаха» – три раза!
Им гораздо проще заклевать какого-то Васю, чтоб не тот не умничал и не высовывался со своим «стержнем».
Нет, я вовсе не обвиняю облыжно руководителей «Центральной радиолаборатории».
В «реальной» истории, скорее всего – у них других возможностей не было: новейшие технологии им бы никто не продал – экономическая и технологическая блокада действовала, а до Великой депрессии – когда западные фирмачи и их правительства стали гораздо сговорчивей, ещё далеко. Бонч-Бруевич, Вологдин, Угов и прочие – сделали всё, что могли для создания и развития отечественной радиопромышленности…Без них бы – её б, вообще не было.
Огромная им благодарность за это – от имени забывших про них потомков!
Но в новой, «текущей реальности» – они начинают мне сильно мешать.
…Что делать?
Однако, вернёмся к нашему «боевому хомячку» – Василию Васильевичу Путину, которого я в моменты особенного к нему душевного расположения – по-простецки называл «ВВП».
В принципе, идущая травля ему ничем таким особо фатальным не грозило. За приверженность к «классово-неправильной» науке – ещё не сажали.
Да и, какая на хер, «буржуазность»?
Ни в одной капиталистической стране, об стержневых лампах – пока даже не слышали, специально узнавал. Не особо-то, оттуда интересуются про наши научные достижения – дикари-с, что с них взять-с?! Особо, если про них не трубит официальная коммунистическая пропаганда и, свободно-демократическим СМИ её не надо опровергать.
Пытаясь защитить «честь и достоинство», наш Вася принялся писать во все инстанции, в том числе – в так называемые «компетентные органы» и, что называется – дописался-доигрался… Нет, его не арестовали, не посадили и, даже не положили в одну палату с двумя Александрами – Македонским и Невским, завернув в одежду с очень длинными рукавами.
Его попросту «закрыли»!
В смысле, Советское правительство в полном соответствии с «Приложением № 1», «Положения ЦИК СССР от 12 сентября 1924 года, «О патентах на изобретения»» – «прихватизировало» нашу с Васей стержневую лампу – как «изобретения военно-секретного характера», представляющее государственный интерес.
Саму тему тут же засекретили – «закрыли», запретив любые публикации о стержневых лампах. Акционерное общество «Нижегородская радиолаборатория» (АО «НРЛ») ликвидировали, добровольно-принудительно переведя технический персонал куда-то в Ленинград, а само здание передали «Научно-техническому отделу» в составе «Народного комиссариата почты и телеграфа» (НКПиТ).
Всё, приплыли!
Почему: «куда-то в Ленинград», спрашиваете?
Ведь здесь, особой умственной одарённости не надо, чтоб сообразить – куда именно «ушла» эта, практически уже запиленная «заклёпка».
А вот и, фигвам – народная индейская хижина!
Через Виктора Петровича Вологдина – Заведующего Ульяновской «Лабораторией газовой и электрической сварки», старший брат которого – Валентин Петрович Вологдин, являлся членом правления «Треста заводов слабого тока», совмещая эту деятельность с должностью Директора по радио треста и, с деятельностью учённого в «Центральной радиолаборатории» (ЦРЛ).
Информированней его человека в советской радиопромышленности – просто не может быть!
Так вот: старший Вологдин ничего об этой истории не знал.
И что за фигня, спрашивается?
Куда пропал Вася и его команда?
Прошерстив имеющееся «послезнание» и изрядно пошевелив мозгами, я понял кто «приделал ноги» и куда «ушла» моя стержневая радиолампа вместе с Васей.
В 1921 году, некий Владимир Иванович Бекаури продемонстрировал своему тёзке – Вождю мирового пролетариата, несгораемый шкаф с электрической сигнализацией, управляемой на расстоянии при помощи звуковых сигналов. Произведя на того должное впечатление, выпускник железнодорожного училища между делом, грамотно пропирил своё следующее изобретение – авиационную торпеду, после сброса с самолёта «движущуюся по криволинейной траектории».
Типа, если сей снаряд плывёт не прямо – а как его шестерёнкам и реле вздумается, это увеличит вероятность поражения супостатского парохода и приблизит приход… Хм, гкхм… Приход Мировой революции.
Видно прочитав у классического знатока военного дела – у Энгельса, что да: пуля из кривого ружья – чаще попадает «в молоко», «Вечно живой» весьма проникся и впечатлился перспективой – с помощью сей «вундерваффли» навалять люлей всем ворогам во славу Маркса. Он, от щедрот народных – выделил гениальному изобретателю двадцать лямов «деревянными», а от себя лично – мандат, грозное содержание которого можно вкратце пересказать так:
«Всё, что требует податель сего – требуется по моему приказу и, во имя Мировой революции».
По пришествию не так уж и долгого времени – автор сей «индульгенции» в потрошенном виде переселился в деревянный Мавзолей, а её обладатель – развернулся во всю Ивановскую!
В Ленинграде было создано «Особое Техническое Бюро по военным изобретениям специального назначения», в составе которого были следующие отделения: специальное, авиационное, подводного плавания, взрывчатых веществ, электромеханическое и экспериментальное. К «Остехбюро» прикрепили гатчинский завод «Красный Изобретатель» (бывший «Пеко»), чуть позже – завод «Торпедо» (бывший «Старый Лесснер»), а в начале 30-х – даже специально построили «Завод имени Ворошилова» (ныне «Гидроприбор»).
Для Бекаури специально создали «Воздушную эскадру», для которой не жалея валюты купили английские торпедоносцы «Свифт» и германские гидросамолёты «Юнкерс». Для него же, для альтернативно гениальнейшего, была создана небольшая флотилия – по боевой мощи превосходящая современный мне украинской военно-морской флот: эскадренный миноносец «Сибирский Стрелок», сторожевик «Инженер», тральщик «Микула», безымянные – но грозные подводные лодки и торпедные катера. Для него же, создали «Танковый Отряд № 4».
Чтоб это, воистину – «научно-исследовательское чудовище» мирового масштаба, могло бесперебойно функционировать – построили целую инфраструктуру: аэродромы, причалы, танкодромы, полигоны, казармы, склады, автопарки и многая, многая, многая…