– Всегда очень приятно иметь дело с единомышленником.
Далее, после располагающей к максимальному доверию пустопорожней трепотни и вопросов не имеющих отношение к делу, разговор с хозяевами-нэпманами, управляющими или арендаторами – вёлся в таком конструктивном ключе:
– У «Отдела по борьбе с экономическими преступлениями и саботажем», «Объединённого Государственного Политического Управления» – такой к Вам вопрос: почему так малы налоговые отчисления от вашего заведения? Вам что-то или кто-то мешает? Что нужно нам с вами предпринять, чтоб повысить его рентабельность и соответственно – налогоотдачу?
Почти все на первое место ставили невозможность работать по ночам, а если кто-то не ставил – то я ему подсказывал.
– До революции наш ресторан работал круглую ночь. А здесь только «веселье» начинается, как приходится закрываться – иначе нарвёшься на крупный штраф.
– Вы обращались к кому-нибудь с предложением продлить время работы ресторана?
– Обращался. Но, знаете ли, это…
– Куда именно?
– В «Моссовет».
– К кому именно?
Обычно, ссылались на «забывчивость», но иногда называли Ф.И.О. вполне конкретной «аварии[13]».
– Что он Вам ответил?
Во всех случаях – ни ответа, ни привета.
– Почему Вы не обращались в органы ОГПУ? Ведь, не предоставление налогоплательщику возможности зарабатывать – есть государственное преступление должностных лиц!
Кто-то оправдывался, большинство просто молчит потупив очи.
– И сокрытие преступления – тоже есть преступление перед народом!
Тут уж, нэпманы обычно начинали заметно беспокоиться и слегка «дёргаться».
– Однако осознание собственной вины, чистосердечное раскаивание в содеянном и готовность сотрудничать с правоохранительными органами…
– Я готов!
– Не сомневаюсь. Раз готовы с нами сотрудничать, пишите заявление: «Я, имярек…».
Однако около половины предпринимателей, видно имея какой-то отрицательный опыт такого «сотрудничества» – несмотря ни на что, отказывались писать донос на «Моссовет». Форма отказа была самой разнообразной: от категорического «не буду!» – до классического падения в обморок.
Тогда я, раскинув «пальцы веером»:
– Что-то как-то не по понятиям получается, гражданин нэпман! Мы, за ваше же бабло – анус рвём себе и людям, а Вы за собственные же кровные – не желаете его слегка напрячь?
Трясётся весь, зубами «танец с саблями стуча» и, молчит – как совой об пень.
Чуть ли не по слогам, с нажимом на каждое слово:
– Положим мы с нашей «конторой», добьёмся для Вас неограниченного рабочего дня… Вы будете со спокойной душой дополнительную прибыль получать и, про нас – даже не вспомните?
Наш российский предприниматель весьма догадлив и, после этих слов – тут же стремительно бросается с сейфу, выгребает из него все (или почти все) наличествующие денежные знаки и с превеликим почтением «горкой» кладёт передо мной на стол – если он имелся, конечно. Если стола не было – деньги охапкой суются в руки:
– Да, как же так – «не вспомню»?! Всегда про вас помним и готовы поделиться в случае…
Очень редким недогадливым же, приходилось говорить в открытую:
– …И не поделитесь за труды наши тяжкие? ОГПУ не любит неблагодарных.
В таким местах Миша доставал из портфеля какой-нибудь инструмент – видом «побрутальнее» и внимательно его рассматривал.
Однако, повторяю: последних был – всего один-единственный ничтожный процент.
С холодной брезгливостью перебрав банкноты, смотря в глаза, говорю:
– Ты меня не понял, нэпман… Я мзду не беру – мне за державу обидно! Поэтому сверни все эти червонцы трубочкой и, по одному – засунь себе в жирный зад.
Не обращая внимания на паническую реакцию:
– Пишите заявление, гражданин имярек, что после снятия ограничения «Моссовета» на продолжительность работы заведений общепита – готовы перечислять на указанный счёт три процента прибыли.
Ой, какие бурные проявления радости!
Не зная преамбулы, можно подумать – что по великой запарке, попал в бар «Голубая устрица».
Пока строчит, от усердия чуть ли не вывалив язык себе на плечо, поясняю:
– Это счёт исправительно-трудового лагеря (ИТЛ) в городе Ульяновск… Слышали про такой?
– С превеликим прискорбием… Нет.
– Ещё услышите! Это – экспериментальное учреждение для перевоспитания осуждённых по уголовным делам, устроенное совершенно на других принципах – чем я думаю, хорошо знакомые Вам «исправдомы» и «домзнаки».
Доверительно приблизившись, с несколько «интимным» оттенком спрашиваю:
– Вы, извиняюсь – кто про основной профессии?
– Прошу прощения…?
– Кем были, чем занимались до революции, спрашиваю?
– Ах, да! До семнадцатого года я служил горным инженером на…
– Тогда в случае так сказать – «фарс-мажора», ну вы понимаете про что я?
Расширив до полной округлости очи:
– Вполне понимаю.
– Вам там самое место.
Задумается, я вижу – видать рыльце всё же «в пушку»:
– А как мне «в случае чего»…? Ну, Вы понимаете – про что я?
Заговорщическим шёпотком:
- Вполне! Пишите ещё одно заявление, что готовы перечислит не три – а десять процентов и, отсидите «своё» – сколь бы Вам не впаяли, как у Христа за пазухой.
Правда, подписавшихся на последнее – было до обидного мало… Сравнительно мало.
«Кадры – решают всё!» и, эти «кадры» я разыскивал всеми – подчас довольно экзотическими способами.
И парочку довольно толковых специалистов, заполучил таки таким образом в своё «ОПТБ-007».
Ну… Полдела сделано!
Сперва разнюхав что да как, являемся в Моссовет в кабинет к «нужному» человеку и, сунув под нос «корочку», без всяких «прелюдий» – сразу быка за обе ноздри:
– С тобой, гнида, сперва здесь побеседовать или прикажешь сразу на Лубянку отвести?
Тот, не сразу всосав всей серьёзности происходящей ситуации:
– В чём дело, товарищ?
– Твои «товарищи» в Харбине бамбук жуют!
Бледнеет, краснеет, покрывается бурыми пятнами и хватаясь за «мотор»:
– Я не понимаю…
– Счас поймёшь, гнида белохвостая!
– Да, как Вы…
Нэпмановские заявления под нос:
– Это, что?
– Это, это…
– Это недополученные Республикой средства в виде налогов на Мировую революцию! ЭТО – САБОТАЖ!!!
Читает одно из заявлений:
– Я не пойму…
– В камере поймёшь, – вставляет свои «пять копеек» Мишка, – времени до расстрела у тебя будет достаточно.
Взбледнев, как Белоснежка – попавшая в похотливые лапы семи темпераментных гномов-афроамериканцев, товарищ только рот открывал-закрывал – не в сих что-либо молвить.
Тычу пальцем в бумажку и задыхаясь в припадке праведного гнева:
– Только по этому заявлению… За три года НЭПа… Государством рабочих и крестьян… Советским правительством… Недополучено…
Резко выдыхаю прямо в лицо:
– СТО ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ ЗОЛОТОМ И В ИНВАЛЮТЕ!!!
Ну, это конечно – я здорово приврал.
– ВОЗМОЖНО, ЭТО КАК РАЗ СТОЛЬКО НАМ НЕ ХВАТИЛО – ЧТОБ ПОБЕДИЛА ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ?!
В наступившей после моих слов зловещей тишине, у Мишки совершенно случайно открылся портфель, со звоном вывалив содержимое и пока он его собирал, бурча:
– Говорил же сразу на Лубянку в подвал его, а теперь придётся заново весь инструмент стерилизовать…
Товарищ «харбинских бамбукоедов» смотрел на него с неописуемым ужасом.
– …Хотя можно просто на примусе нагреть докрасна – оно и эффективнее при «работе» будет.
Когда Барон собрав «оснастку» выпрямился, поставил портфель у ног, миролюбиво говорю:
– Зачем же так сразу – в подвал и нагретый железный предмет в задницу? Возможно этот гражданин заблуждался, ошибался или был намеренно ведён кем-то в заблуждение… Ведь, так дело было?
– Мммеее…
– Товарищ Дзержинский, что нам с тобой говорил? «Всегда надо дать человеку шанс исправиться».
Обращаюсь как можно ласковей к чиновнику:
– Дать тебе шанс, гражданин?
Тот, чуть на колени не бухнувшись, прижав обе руки к сердцу:
– Сделаю, всё что могу… Что от меня требуется?
– Да, сущие пустяки! Дать возможность нэпманам работать с максимальной прибылью и платить налоги с отчислениями. В том числе и в городской бюджет.
Обеспокоенно переводит взгляд то на меня, то на Мишку:
– Не всё в моих силах, тов… Граждане! Не я один…
Тоже посмотрев на напарника, Ньютоном – после падения ему на голову яблока, ахаю-вопрошаю:
– Так это мы имеем – не одиночное злодеяние, а целый преступно-контрреволюционный заговор? Ишь ты, до каких высот враги народа добрались!
Тот, зазвенев портфелем, ощерился серийным маньячилой:
– Факт налицо! Я ж говорю – зря валандаемся… В подвал к нам его и, зуб даю – к утру у нас будет весь список контрреволюционной организации.
При вновь наступившей могильной тишине, Мишка уточнил:
– Его зуб даю.
«На лицо» не факт – а паника:
– Товарищи, товарищи – Вы меня не так поняли!
Подняв левую руку, а правой откинув крышку, смотрю на циферблат недавно приобретённых «траншейных» часов фирмы «Swiss»[14]:
– У тебя ровно одна минута на то, чтобы мы тебя поняли «так»… Время пошло.
Поспешно выдыхает:
– Через неделю предприятия московского общепита будут работать круглосуточно.
Прищурившись смотрю на него:
– Вы в этом уверены?
Со стальным оттенком в голосе:
– Слово коммуниста!
Переглянувшись с Мишкой:
– Ну, что ж… Феликс Эдмундович на последнем совещании говорил об испытательном сроке для покаявшихся саботажников.
Прощаясь, Барон подойдя вплотную – больно ткнул пальцем куда-то под ребро и, потребав по щёчке – приторно-сладким голоском:
– Я, всю неделю с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи, милашка!
Садясь в машину, Миша спросил: