У руководящих должностей нет чётко определённых окладов. На вопрос об их размерах, я обычно отвечаю:
– Берите из кассы столько денег, сколько считаете – что вы заслуживаете.
Правда к тем людям сперва долго присматриваюсь – и не я один, но всё же – проколов ещё ни разу не было.
Были «сигналы» – явные и тайные от нижестоящих, мол – не по чину берёт!
На это, я обычно спрашивал:
– Артель, им возглавляемая – на боку лежит или развивается? Ах, развивается… Так, так, так… Производство растёт, ассортимент выпускаемой продукции увеличивается, персонал дополнительно нанимается… Значит, этот товарищ взятые деньги оправдывает! Так, какие к нему претензии? Не важно сколько «берёт» – важно как дело делает.
Конечно, хорошо понимаю – подобный опыт имеет довольно ограниченное применение.
Впрочем, «лудомания» – ещё не самый страшный порок, увиденный мною в «Городе Ленина».
Наркотики до Революции (вообще-то «наркотиками» в то время иногда называли даже кофе и табак, не говоря уже о крепких алкогольных напитках) – были социальной болезнью лишь пресыщенной излишествами богемы. Во время оной же и особенно после – они скакнули по престижности на несколько ступеней вниз и, в середине 20-х годов – стали доступны даже беспризорникам.
Как так получилось?
«Свято место пусто не бывает» и, после введения сухого закона в годы Первой мировой войны – место водки заняла наркота.
Советская Власть относительно строго карала за самогоноварение и торговлю спиртным, но в первом Уголовном кодексе РСФСР не было статьи – карающей за изготовления, сбыт или употребление наркотиков. Она появится лишь в 1926 году, когда торговля наркотиками и, без того пошла на спад – из-за отмены сухого закона и свободной продажи казённой водки.
Кокаин – самый популярный и «демократический» наркотик, проник буквально всюду – от меблированных кабинетов, где сейчас со всеми удобствами расположилось начальство всех уровней – до ночлежек. Ведь, для его употребления не нужно специального оборудования – как при курении опиума или внутривенного приёма морфия, в последнее время стремительно замещающегося героином. Всего лишь собственный нос и трубочка, свёрнутая из какой-нибудь бумажки.
Среди морфинистов преобладали лица медицинского персонала – имеющие доступ к этому почти единственному обезболивающему средству. Или же их пациенты, которые втянулись в его употребление – стремясь унять боль после ранений на войне.
Впрочем, о причинах по которым люди становятся наркоманами – можно рассказывать бесконечно, а я перед собой такой задачи не ставлю.
«Там», мне приходилось читать, что в эпоху НЭПа – наркотики (и медицинский спирт) свободно продавались в любой аптеке. «Попав», я узнал что оказывается не в любой – в единственной аптеке нашего волостного городишки Ульяновска, «дури» точно не было. Ибо не было спроса на неё. А проверить наличие наркоты в аптеках уездного Ардатова, губернского Нижнего Новгорода, столичной Москвы, или ещё где – мне было всё недосуг.
Теперь досуг появился и, от нечего делать – я решил прошвырнуться по питерским аптекам… Итак, в первой же из них – где народа не было, задаю вопрос:
– Доктор! У Вас есть чем «оттопыриться» интеллигентному человеку?
Наморщив переносицу – так что очки чуть не слетели, тот раздражённо:
– Извините, но я не доктор. Я провизор.
– Да? А какая разница?
Поведя ноздрями и, видимо – что-то всё смутно-знакомое уловив (скверный советский одеколон после бритья):
– Извините, но спирт отпускаем только по рецепту лечащего врача.
Смотрю в его глаза, с проникновенной печалью:
– Я что, Док? Так похож на алкоголика?
Подозрительно на меня глядя, мол – фиг тебя знает, на кого ты похож:
– В продаже имеется только героин.
Одет я вправду был – не поймёшь кто: то ли обедневший после посещения налогового инспектора нэпман, то ли – получивший «тётушкино» наследство, разбогатевший пролетарий.
С надеждой, что ослышался:
– «Героин»?!
– Да, героин… Кокаина тоже хватало, пока на прошлой неделе нас не ограбили, – и достаёт из-под прилавка небольшую стеклянную банку, – Вам дозу или сразу две?
«Интересно, сколько бабла на наркоту утекает за границу мимо государственного кармана? Ведь, на территории СССР – ни кокаин, ни героин не производится и даже сырьё для их изготовления – кока и индийский мак, не выращивается… Страна, оставляя собственных детей полуголодными, с ослабленным организмом и иммунитетом – подыхающими из-за любой болячки, продаёт хлеб за границу – чтоб купить современные технологии и станки… И наркотики?!».
Деланно возмущаюсь и, разворачиваясь на выход:
– Ну, знаете ли – предлагать клиенту с утра герыч, это уже моветон!
Всё, что меня интересовало, я уже узнал.
Провизор, уже вдогонку:
– Если есть желание, могу «собачку» Вам предложить – чтоб «оттопыриться».
Почти останавливаясь в дверях:
– Что?
– «Анаша» иначе. Одна из разновидностей гашиша.
– «Анаша»? А вот с этого места – чуть подробней, доктор.
– Извините, но я не доктор. Я провизор.
– Да? А какая разница?
– Хм, гкхм… Хорошо, сейчас я расскажу подробно.
(Далее пошла реклама лёгких наркотиков, поэтому это место вырезаем. Авт.).
Я чуть дар речи не потерял!
Словами провизора сейчас в стране происходит замена кокаина и морфия марихуаной или по-нашему «анашой». Причём, это происходило вполне легально – в медицинско-профилактических целях.
Понятно, да?
Как где-нибудь в «нашей» Голландии – советские врачи назначали курить каннабис, чтобы отучить нюхать кокаин или колоть морфий.
«О, сколько нам открытий чудных…»!
Так, так, так… Чем глубже в норку кролика – тем всё чуднее и чудеснее.
Так, что получается?
Если бы в 1925 году большевики не отменили бы сухой закон, введённый в 1914 году ещё Николаем Вторым… То…
Страшно даже подумать!
Так, так, так…
А возможно ли такое – хотя бы в теории?
Надо кое-что уточнить:
– Извините, уважаемый. Я вот знаю, что кокаин – имеет латиноамериканское происхождение, опий – индийское. А какое происхождение имеет «собачка»?
Затаил дыхание, боясь услышать слово «чуйское»…
Ан, нет!
Разводит руками:
– Извините, но знаю только – что привозят пароходами по морю…
Шёпотом:
– Контрабанда из Германии – как и всё остальное.
Ага. В принципе всё понятно.
– Брать то «собачку» будете?
Конкретно загрузившись думкой тяжкою, иду на выход:
– Ладно, доктор, я ещё подумаю – если что ещё к вам зайду…
Со психом:
– Я не доктор!
– Да? А какая разница?
Нервный он что-то… Да, оно и понятно – нарки-обдолбыщи недавно его ограбили и весь «кокс» до последней пылинки выгребли.
Сволочи!
Не успел отойти подальше от банкующей герычем аптеки, как прицепился какой-то «помятый» военный, в сильно изношенном обмундировании с двумя треугольниками в петлицах, в растоптанных до состояния калош ботиночках с выцветшими обмоточками и, явно находящийся в состоянии крайне тяжёлого бодуна:
– Товарищ, тебя можно?
– Это смотря, в каком смысле меня «можно», – крайне доброжелательно на него глядя, – если в том, про который я подумал – то тебе в район Александровского сада, служивый, что возле Адмиралтейства.
Известное место тусовки постреволюционной «голубизны» – про нежелательность посещения которого, всю нашу группу предупредил Васильцев.
– Да нет, я не их «этих», – развеивает мои опасения и, смотря с последней надеждой спрашивает, – ты не болеешь?
Да, что за день такой – что меня все за алкаша-хроника принимают?!
Ах, да… Сегодня же понедельник.
И, чем-то мне от моего нового знакомого – таким «родным» повеяло… Может, это – какой-то мой далёкий родственник моих предков – про которого я не знаю?
– Как звать-то тебя, служивый?
– Ваня, я…
Вспомнился советский мультфильм про Бабу Ягу, белых лебедей и технически подкованного пионера:
– «Ваня»? Ивашка, значит… Будешь ты, Ивашка – под простоквашку.
Шмыгает носом обиженно, но не отходит. Ладно, хорошо…
– Как не «болеть»? Понедельник – день тяжёлый…
– Выпить со мной не хочешь? – смотрит почти умоляюще, – заодно и подлечимся…
Делаю предположение:
– В смысле – угощаешь на мои деньги?
Кивает, трясущейся головой:
– Ну, да! Я знаю, где достать «лекарство», а ты за него заплатишь… Всё честно!
Стало несколько любопытно и, якобы терзаясь сомнениями:
– Не дорого? А то, знаешь ли – я пока не сплю с дочерью нэпмана.
Машет головой:
– Дешевле только даром!
– Ну тогда пошли, болезный…
Подходим к уличному торговцу в ближайшей подворотне и, за горстку тёртых медяков из моей ладошки – что остались сдачей после поездок на дребезжащем питерском трамвае, тот достал из стоящей на земле корзинки бутылку квасу и флакон из-под какого-то одеколона, полный фиолетовой жидкости. Фиг его знает, что это – спирт-денатурат, растворитель или ещё что… Налил в большую кружку квас, добавил «жидкости» и хорошо взболтнул – попав вонючими брызгами мне в лицо.
Протягивает:
– На, пей!
Я служивому:
– Только после тебя!
– Благодарствую, товарищ!
«Ивашка под простоквашку», крякнув пьёт – краснеет, долго-мучительно кашляет и наконец – матерным матом материт торговца. Тот, привычно пожав плечами:
– Я тебе мою ханжу насильно в рот не заливал! Я даже не звал тебя – ты сам пришёл. Ну а раз пришёл – пей и не лайся!
Однако, Ивашка уже повеселел, перестал кашлять и ругаться и, вопросительно смотрит на меня.
– Ну и как? – спрашиваю.
– Не хвалю! Рвёт с неё.
Торговец, со всей искренностью на которую способен возмущается:
– Ты посмотри, какой привередливый пьяница нонче пошёл?! Да, за такие гроши – походи по рынку, поторгуйся – попробуй чё лучше себе найди!