Напомню, что четвёртым пунктом «Первого пятилетнего плана развития Ульяновска и волости» (после переименования города, его электрификации и объединения местных кустарей и нэпманов в единый торгово-промышленный кооператив) было создание целого кластера профессионально-технических училищ с собственной производственной базой.
По моей задумке, которую одобрили и поддержали как местные — так и, губернские и даже центральные власти, город с таким названием — «Ульяновск», должен быть центром расширенного воспроизводства носителей самого «передового классового сознания»…
Здесь, надо определиться с терминами: повсеместно принято — вслед за Марксом и Энгельсом называть их «пролетариатом». Я читал «классиков» и вполне отчётливо понимаю, что они подразумевали под этим понятием в середине 19 века. Это — люмпен-маргинал из попавших под «огораживание» крестьян, не имеющий ничего за душой — ни дома ни семьи, ни Родины ни флага — кроме каких-то виртуальных «цепей», которых ему не жаль потерять. Такие, да — попадались мне и, в конце двадцатого и даже в начале двадцать первого века…
Чаще всего возле бачков с бытовым мусором, в коих они рылись в поисках средств на опохмелку!
Правда, никаких «цепей» — кроме пагубного пристрастия к бухлу, я у них не заметил.
Среди же рабочих-специалистов, знакомых мне по «Заводу сельскохозяйственного машиностроения имени…» — таких особей не было от слова «вообще» и, я готов — скорее у расстрельной стенки встать, чем признать их «пролетариями» согласно Марксу.
В двадцатых годах двадцатого века, подобных люмпенов — было не в пример, на несколько порядков больше. В основном, это продукт перенаселения сельской местности: крестьяне, вынужденно или намеренно переехавшие в город и пока не нашедшие себя там, или же их потомки в первом поколении — «рождённые в трущобах городских».
Согласен: в описываемый период они имели некоторые признаки «гегемона»: Советская Власть — с ними носилась як небрат с писанной вышиванкой где-нибудь в предгорьях Карпат, всячески им потакая. Возможно, это какая-то «попа-боль» с семнадцатого года — когда хлынувшие с фронта неуправляемые толпы солдат-дезертиров, смешавшись с городской гопотой — заставили себя уважать.
Я же искал, выращивал, воспитывал, а затем — холил и лелеял специалистов и менеджеров, по моему глубочайшему убеждению — являющихся главными классами при социализме.
Однако, идеологические споры — как-нибудь потом, в отдельной главе: в данный момент — про образование!
Первый пункт нашего с вами плана — переименование Ульяновки в «Ульяновск», выполнен.
Выполнен и второй этап — электрификация города: кроме строительства маломощной гидростанции, весной-летом 1924 года — было произведено подключение волости к общегосударственной энергетической системе.
Третий пункт — кооперация кустарей и нэпманов, никогда не будет выполнен…
Ибо, как строительство города — этот процесс безостановочен и бесконечен!
Здесь, действую без ненужного фанатизма: в Ульяновске и его окрестностях — до сих пор можно встреть и «дикого» кустаря и вольного сталкера…
Извиняюсь — нэпмана!
Четвёртый пункт «Первого пятилетнего плана развития Ульяновска и волости» — на стадии успешной реализации.
Не без затыков, конечно, но кроме организации Воспитательно-трудовой колонии под началом Макаренко и внеплановой «Полицейской академии», в 1924 году — было построено педагогическое училище, три новых «трудовых» школы I ступени и одна II ступени.
Это было непросто, но к осени 1925 года — не считая двух библиотек, трёхмесячных курсов по повышению квалификации, курсов «Ликбеза» и просто — «изб-читален», в Ульяновске — появятся техническое, сельскохозяйственное, медицинское, экономическое и художественное училища со сроком обучения два-три года.
Наркомом по военным и морским делам было одобрено, а уже после его смерти создана так называемая «Фрунзевка» — «Ульяновское начальное военное училище имени Фрунзе» по подготовке младших командиров и технических специалистов для РККА. В нем из допризывной молодёжи готовили — командиров стрелкового отделения, командиров пулемётных расчётов, военных водителей, мотористов, электромехаников, радиотелеграфистов, военфельдшеров и так далее.
Неимоверных трудов мне стоило — но в 1926 году был создан «Ульяновский политехнический техникум» и, даже свой — так называемый «рабочий факультет» или просторечье — «Рабфак».
Вкратце, напомню, что это такое…
Сперва, это идея — рождённая в кремлёвских кабинетах от «отцов», постигавших марксизм как науку по царским тюрьмам да по каторгам — не несла в себе ничего предосудительного, являясь скорее проявлением социальной справедливости. Рабфаки должны быть временной мерой на ближайшие 5–6 лет — пока не подрастет новое поколение «коммунистических» людей, окончивших советские «трудовые» школы II ступени. По словам партийных лидеров, рабфаки предназначались для подготовки к поступлению в вуз пролетарской молодежи — не имевшей возможности получить среднее образование.
Однако, даже по словам «ленинского гвардейца» и Наркома просвещения Луначарского: рабфаки превратились в «лестницы — приставленные к стенам ВУЗов для взятия их на абордаж»!
В условиях преобладания политики «классовой чистоты» над здравым смыслом, рабфаки из трёхгодичных подготовительных курсов ВУЗов — превратились в средство выживания из стен «альма матер» «классово чуждых» студентов и замены их на пролетарскую молодежь, зачастую совершенно не подготовленную для получения высшего образования. В первые годы существования рабфаков, даже вступительных экзаменов не требовали и, абитуриенты «командировались» туда явочным порядком от комсомольских и партийных организаций. Позже установили, что направляемые юноши и девущки — должны знать хотя бы четыре арифметические действия над целыми числами, уметь удовлетворительно выражать свои мысли в письменной и устной форме, а главное…
Конечно же!
Обладать «правильным» происхождением и общей политподготовкой в объеме элементарной программы по политграмоте. Как же без этого.
Однако, никаких вступительных экзаменов по-прежнему не было и зачастую на курсы принимались по рекомендации сельсовета.
Учебные программы же на рабфаках, привели в полное соответствие с первичным уровнем знаний слушателей. Вместо русской литературы те обучались простой грамотности, вместо начал аналитической геометрии и дифференциальных уравнений — элементарной арифметике с таблицей умножения. С физикой и химией — вообще плачевно, а из обществоведения изучали только историю классовой борьбы.
Студенты рабфаков являлись предметом неустанной социальной заботы социалистического государства и коммунистической партии!
В снабжении продовольствием они были приравнены к курсантам военно-учебных заведений, обмундировывались тоже от казны и, в отличии от обычных студентов — каждый из них получал повышенную стипендию в 31 рубль, вне зависимости от успехов в учёбе.
Поэтому, в 20-е годы быть рабфаковцем — было невероятно престижно: как в 30-е — лётчиком, в 60-е — космонавтом, а в «лихие 90-е» — бандитом-рэкетиром или валютной проституткой. Особенно, среди крестьянской молодёжи: пожалуй, это был её единственный шанс — раз и навсегда изменить свой образ жизни. «Слухами земля полнится»: стоило лишь в каком-нибудь глухом селе завестись — хоть одному представителю этой категории учащихся, как тут же все его сверстники — загорались идеей ему последовать и уехать подальше от опостылевшего крестьянского быта и труда.
Выпускных экзаменов на рабфаках тоже не было — их выпускники без всяких затей направлялись в ВУЗы, своим уровнем знаний — ставя в ступор мастистых университетских профессоров. Повсеместно в кругах преподавателей, ходят слухи об воистину анекдотических случаях, типа, когда один первокурсник — вчерашний рабфаковец, после требования написать «два в квадрате» — нарисовал четырёхугольник и внутри него поставил цифру «2».
Я ни в коем случае не осуждаю этих ребят, упаси меня Боже!
Это не они, не их отцы, деды или прадеды писали «Закон о кухаркиных детях» — отрезая все пути для получения образования широким народным массам. И это не они — экспериментировали-изгалялись над юными душами в эпоху НЭПа.
Это не они и не их славные предки — вбухивали миллионы собственных же рублей в «освобождение братьев-славян от турецкого ига», а затем — в освобождение трудящихся всего мира от империалистов.
Они, ни в чём не виноваты — пытаясь по своему собственному уму-разумению, воспользовавшись благоприятном моментом — занять достойное место, под общим для всех земных тварей Солнцем. Из их числа, вышло достаточно много людей порядочных и именитых — оставивших заметный след в нашей бурной событиями истории. И самое главное: они дали многочисленное потомство уже воистину грамотных горожан — сделавших Советский Союз ракетно-ядерной космической державой и второй экономикой мира.
А то, что внуки и правнуки всё просрали — опять же, не вина этих простовато-хитрозадых деревенских ребятишек из рабфаков. Ведь никому, кроме попаданца — не суждено заглянуть в непроницаемый мрак будущего.
[1] Виктор Петрович Вологдин(1883–1950 гг.) — советский учёный и инженер, пионер применения электросварки в судостроении. Спроектировал и построил первое в СССР цельносварное судно. Профессор и ректор Дальневосточного государственного университета.
[2]Интересующиеся могут почитать про это в книге Джона Д. Литтлпейдж и Демари Бесс. «В поисках советского золота».
[3]То, что эта история с нанятым, но не используемым немецким специалистом не высосана из пальца а имела под собой вполне реальные основания, можно понять прочитав книгу Волтерс Рудольф «Специалист в Сибири: немецкий архитектор в сталинском СССР».
[4]Александр Рожков «В кругу сверстников. Жизненный мир молодого человека в Советской России 1920-х годов».
[5]Знаменитые «аровские» посылки: ящик с пакетом муки, банкой свиного лярда, несколькими банками сгущенки. В США каждый мог заплатить несколько долларов, и посылка уходила либо по указанному адресу, либо без адреса, на усмотрение АРА. Присылались и вороха ношеных вещей, распределявшихся обычно по организациям.