Естественно, заполучив в своё полное и беспрекословное подчинение такого ценного кадра, я постарался загрузить его по полной и даже чуть больше.
— «Город-сад»? — вопросил вновьиспечённый Начальник архитектурно-строительного отдела «ОПТБ-007», увидев мои наброски-эскизики.
У меня на будущее советской архитектуры было своё собственное мнение, основанное на имеющемся «послезнание»:
— Отставить «город-сад», как устаревшее буржуазное планирование! Мы здесь строим «социалистический город». За Вами — генеральный план развития Ульяновска, Александр Александрович.
Кроме того, я предоставил Прасолову всю документацию по зданиям-павильонам прошедшей в августе прошлого года «Всероссийской выставки»:
— Центр города изобразите вот так… В виде и духе «конструктивизма». Знакомо Вам сие современное архитектурное веяние?
— Конечно, Серафим Фёдорович!
— Только вместо временных деревянных павильонов, должны быть капитальные здания — построенные на века! Срок — три месяца.
— «Три месяца»? — тот в панике, — я не могу так быстро…
— Или не хотите?
— НЕ МОГУ!!!
Набычив брови, плотно наезжаю:
— Не можете — научим, не хотите — заставим! У нас здесь трактор — буквально за месяц спроектировали и воплотили в металле… А он, видите ли — «не может» генеральный план социалистического города составить. Прикрепляю к Вам трёх чертёжников из местной молодёжи, флаг в руки, барабан на шею — и вперёд!
Чертёжников-зэка, тех — кто мог перенести мою компьютерную графику на обычный хроноаборигентский ватман, остро не хватало и, за вполне конкретные дополнительные «плюшки» — уже имеющиеся обучали молодых ульяновцев. По большей части, они набирали себе в ученики юных художников из школьной изостудии — те обучались черчению несравнимо быстрее, чем просто ребятишки «с улицы».
Тоже, такая же история: незаметно помогал питерцу-ревнивцу-мокрушнику с расчётами, а так — тот творил вполне самостоятельно.
Чуть позже, увидев что тот справляется обвыкнув — даю нагрузку:
— За Вами ещё здание Ульяновского железнодорожного вокзала, Сан Саныч.
— Уууу…
Ишь, как обрадовался! Того и гляди в обморок хлопнется.
— И надо бы поторопиться, чтоб летом участвовать на «Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств» в городе Париже… Знаете про такую?
Выпадает в осадок:
— Да, откуда ж?
Вот и, мне из «послезнания» доподлинно известно, что в этом — в 1925 году, с апреля по октябрь месяц в Париже будет происходить «Международная выставка декоративного искусства и художественной промышленности», на которую уже видимо пригласили Советский Союз.
А когда именно она откроется и прочие нюансы — мне неведомы.
Но побывать там обязательно надо — есть у меня кой-какие многообещающие задумки.
Рисунок 53. Здание в стиле «Хай-Тэк».
— Так теперь знайте! И кровь чтоб из носу — но весной проект должен быть готов. И причём — лучший из лучших проект…
Гордо выпячиваю грудь:
— … Ведь мы ж — НКВД!
Обречённо вопрошает:
— В каком стиле проектировать здание Ульяновского вокзала?
Для близира морщусь, затем как осенило:
— В архитектурном стиле «Хай-Тек».
Тоже, морщит лоб — напрягая память:
— Как Вы сказали? «Хай-Тек[1]»? Я не знаю такого стиля.
— Правильно — его ещё не существует и, Вы должны его открыть.
— Кто? Я⁈
— И Вы тоже. Так что через недельку жду от Вас первые эскизики проекта железнодорожного вокзала, по которым весной должен быть изготовлен масштабированный макет.
Ишь, как обрадовался! Того и гляди — «Кондратий» его обнимет.
Этим летом — парижская выставка, осенью-зимой начнём строить.
Впрочем, у Александра Александровича Прасолова вскоре появились помощники.
Осенью 1924 года, как кажется уже рассказывал, к нам совершенно случайно «залетел» и надолго обосновался инженер-строитель из Германии. Вот он и разработал проект супермодерногого Ульяновского железнодорожного вокзала и нового здания артели «Красный трактир», получивший новый брэнд — АО «Ульяновский гостиничный комплекс» состоящего из ресторана «Red tavern» и пятиэтажного отеля «Five red stars».
« Социалистический город», «город социалистического типа», или просто «соцгород» — это направление в архитектуре массовой застройки будет «бзыком» архитектурно-планировочных, научно-исследовательских, плановых органов и советской общественности с начала 1929 года — с момента начала осуществления Первого пятилетнего плана социалистической индустриализации СССР.
В первоначальном стадии проблема массового строительства и изменения облика бурнорастущих городов, почему-то виделась преимущественно в направлении создания в новых городах полного обобществления бытового обслуживания. Некоторые, самые «упорото-радикалистые», даже высказывался за немедленную и радикальную ломку домашнего хозяйства — уничтожение отдельных кухонь, расселение детей отдельно от родителей. Были вполне серьёзные предложения о постройке в соцгородах больших «домов-коммун» только для взрослых с предоставлением каждому человеку отдельных комнат только для сна, другие же хозяйственно-бытовые процессы — приготовление и прием пищи, дефекализация, активный или пассивный отдых, половое совокупление с партнёром, чтение и прочее — должны происходить в специальных помещених таких домах.
Как и многие другие подобные прожекты — подобные «заскоки» остались на бумаге и, это однозначно к лучшему. Народ во время первых и последующих пятилеток, преимущественно жил в бараках и в землянках — да ещё и радовался, что хоть там им «жизненное пространство» досталось. Ибо, на практике индустриализацию проводили люди — которым приходилось выбирать между «Сциллой и Харибдой» желаемого в мечтах и реализуемого в бетоне и стали.
Я же, строя свой Ульяновск, не впадая в крайности — хотел подать пример такого социалистического города — какой по моим убеждениям должен и возможен быть в существующих на тот исторический момент условиях.
С Горьковским автозаводом (до 33-го года «Нижегородским» — «НАЗ»), я и Ксавер начали сотрудничать — когда его ещё в проекте не было. Ещё задолго до принятия правительственного решения об его строительстве, то бишь. Близ площадки, где в 1929 году начнётся возведение этого гигантского предприятия — недалеко возле деревни Монастырка, где слияние рек Ока и Волга — на пять лет раньше началось возведение рабочего посёлка «Комсомольский» из комплектов быстросборных домиков «Ульяновского домостроительного комбината». Члены бригад артелей АО «Жилстрой» — уже набившие руку в сборке домиков в прошлом году на строительстве Проспекта Мира и, здесь не оплошали — за весенне-летне-осенний сезон успев собрать и довести до ума около сотни таких нехитрых строений. Хотя до самого Нижнего Новгорода — этот посёлок находился довольно далеко и, Ксавер постоянно бухтел по этому поводу:
— Глаза твои где были, когда площадку выбирал?
Я за словом в карман не лез:
— Там же где и твои — в смете! Если бы я в черте города выбрал — ты б, без штанов своих фильдеперсовых остался.
Но пустовать они не остались: жилищный кризис в столице губернии — свирепствовал не хуже чем в самой Белокаменной и в «Петра творенье» и, горожане — были согласны к каждодневным довольно продолжительным пешим прогулкам, лишь бы потом выспаться в человеческих условиях. Да оно и для здоровья очень полезно — об чём регулярно и очень назойливо подчёркивалось в газетной и уличной рекламе «Жилстроя» на афишах и билбордах.
Так что мой деловой партнёр скулил недолго: через созданный на подставные лица жилищно-коммунальный кооператив, он сдавал «ульяновские домики» нуждающимся в жилье поквартирно, но гораздо чаще — покомнатно (в первый год в основном рабочим завода «Двигатель Революции», находящегося ближе всего) и имел с этого неплохой навар — которым со мной по справедливости делился.
— Одно не понимаю, Серафим, почему такое название — «Комсомольский»? — недоумевал тот, — по-человечьи нельзя было наречь, что ль⁈
— В следующем году узнаешь, Ксавер, имей терпение.
На 1925 год — планов громадьё!
Что, в пока ещё волостном Ульяновске — что в губернском Нижнем Новгороде… Да ещё этот «полу-мафиози», «полу-подпольный миллионер», войдя во вкус — решил начать собирать ульяновские домики в Москве и Питере. Где он доставал кирпич на печи, стекло для окон, железо для металлических элементов и прочий дефицит — самому Господу только известно, а я боюсь даже предположить.
Ибо тогда придётся, закинув за спину «тревожный сидор» — в НКВД топать!
Я впрочем, не против сдаться пролетарскому правосудию… Так ведь это придётся собственноручно «явку с повинной» писать. А это мне совершенно в лом. Ибо руки привыкшие к «клаве», глаза к монитору компа, а мозги к «Ворду» — решительно отказываются писать на бумаге стальным пером что-нибудь длиннее собственной подписи. С самого момента «попадалова», в случае крайней нужды — я кому-нибудь надиктовывал текст…
Такая вот фигня!
Однако, я не про то.
Уже летом 1925 года наметился острый дефицит рабочей силы.
Нет, нет и ещё раз «нет» — массовая безработица никуда не делась!
Просто с тогдашним «гегемоном», частнику или даже кооператору — возни и хлопот было через край. Основной «кадровый» состав бригад АО «Жилстроя» — профессиональные строители из староверов, но их мало. В Ульяновске особых проблем насчёт этого нет: нанимаемые сезонные рабочие — все из местных и особо они не борзеют, ибо наша «троица» — Анисимов, Кац и я, держит их в ежовых рукавицах. Для ихней же пользы, кстати…
В Нижнем же — всё по-другому!
Свободная рабсила «с бору по сосенке»: «права» свои знают «на зубок» — среди ночи разбуди и спроси — ответят так, что «от зубов будет отскакивать». Но про обязанности вспоминать не любят и, чуть-что не по-ихнему — волынят и бузят.