Моя личная силовая структура, чего тут непонятного?
То в «Ударных комсомольско-молодёжных строительных отрядах» (УКМСО) — ковался кадровый резерв для моей сетевой подпольной промышленной «империи».
Народу через «Красные бригады» проходило очень много, конкурс был — пять претендентов на одно место и, создав простейшую систему отбора — я мог выбирать себе лучших.
Все «ниточки» кадрового отбора держала в своих руках…
Правильно!
Елизавета Молчанова. В шутку, я её иногда называл «Моя генеральная секретарша».
Постоянный состав «Жилстроя» — учил, наблюдал и контролировал. Трудовые конфликты конечно были — но довольно редко. Ибо каждый комсомолец-коммунар знал, ради чего он работает — ради построения светлого, прекрасного и, обязательно — коммунистического будущего… Для себя лично.
За своё собственное жильё!
Ибо, кто б там из кабинетных теоретиков и что не говорил — человек произошёл вовсе не от древней эфиопской обезьяны, а от самой обыкновенной домашней курицы: хорошо работает — только когда гребёт «под себя». Во имя всеобщего блага, конечно — он тоже может «рвануть»…
Но лишь на очень короткую дистанцию и злоупотреблять этим не следует.
Так называемым «коммунарам» — членам «УКМСО», сразу же после вступления в отряд предоставлялось общежитие (те же «ульяновские домики» с предельно допустимым «уплотнением»), рабочая одежда и трёхразовое питание.
И ВСЁ!!!
Каждый комсомолец из «Красных бригад», считал себя как бы мобилизованным на действующий фронт и подписал соответствующий договор. Небольшие, очень небольшие «карманные» деньги боец отряда получал — но лишь как поощрение, когда выполнял план (перевыполнение считалось очень серьёзным проступком, за которое «стахановца» могли выгнать взашей из отряда!) и не имел дисциплинарного взыскания. Зато отработавшим год предоставлялась своя комната, имеющим стаж два года — двухкомнатная квартира, половинка ульяновского домика, то есть. Отработавшие же три года, получившие подтверждённую квалификацию строителя и влившиеся в «постоянный» (кадровый) состав «Жилстроя» — вселялись в целый дом. Правда, ещё для этого дополнительно требовалось наличия семьи, с не менее чем тремя детьми.
Причём, официально — никакой «частной собственности»!
Нет, я вовсе не против частной собственности на недвижимость. Но она, хоть и не запрещается — не особо приветствуется в среде, к помощи которой пришлось прибегнуть — поэтому приходится как-то вертеться-выкручиваться.
Хотя с Ксавером было немало «копий» в спорах сломано — но я сумел настоять на своём: каждая улица в посёлке «Комсомольский» была по бумагам предоставлена как «кооператив собственников жилья» (КСЖ) — с переизбираемым каждый год руководством.
Конечно, это всё была чистейшей воды фикция!
Я владел «технологией», а мой деловой партнёр возможностями — сделать так, чтоб как в странах истинной демократии выбирали того — кого надо, а не кого попало. Конечно из-за пресловутого «человеческого фактора» — изредка случались кое-какие «накладки», в том числе и с соответствующими — «недремлюще-бдящими» органами… Но не так часто — чтоб они стали критически-угрожающими нашему проекту.
По условиям, чтоб не было никакой спекуляции жильём (хотя бы заметной невооружённым взглядом), продать «право на недвижимость» — было официально введено такое юридическое понятие, можно было только через пять лет после приобретения — с согласия соседей и при отсутствии задолженности перед «КСЖ».
Год на год не приходится, а в каждом регионе по-разному — но где-то каждая десятая часть возведённого таким образом жилья отдавалась строителям в качестве своеобразной платы за труд. Остальное считалось собственностью многочисленных «КСЖ» — создаваемых и контролируемых Ксавером и сдавались в аренду по договору — на год, на полгода, на квартал или на месяц.
Бывало и, на сутки или даже на часы: командировочным, просто приезжим — но чаще всего «жрицам любви» для их профессиональной деятельности, или влюблённым парочкам — просто перепихнуться наедине.
Цена аренды, спросите? В зависимости от рыночного спроса.
Увы, но я — не Карл Маркс, не Фридрих Энгельс и даже не Карл Бернгардович Крадек и, единого рецепта — как всех сделать всех до одного людей счастливыми, не знаю. Многим и такая цена была не по карману и, вопрос жилья — продолжал оставаться чрезвычайно острым.
В 1925 году «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), напоминало паровоз — мчащийся под полными парами по густо смазанным солидолом рельсам, да ещё и с горочки.
С февраля этого года наша «шарашка» несколько изменив название, стала — не «при Ульяновской исправительно-трудовой колонии» (ИТК), а — «от НКВД РСФСР», почувствуйте разницу, как говорится. Подневольный контингент, «мотающий срок» за тяжкие и особо тяжкие преступления уголовного характера ещё остался — но он составляет едва ль не всего четвёртую часть от всего персонала.
Остальные — люди вольные, инженера и специалисты вольнонаёмные.
Жили работники КБ на съёмных квартирах, но уже в следующем году будет начато строительство в Ульяновске специального «Инженерного городка» при уже строящемся здании самого конструкторского бюро.
Естественно ни я, ни мой «роялистый» компьютер — уже не справляются с таким объёмом работ и, вычисления всё больше и больше становятся прерогативой Романа Семёновича Левитина[3] (псевдоним «Арраго») и возглавляемого им Центра изучения способностей человека «Осознание-Икс».
Помните такой, да?
К сожалению Володя Сифаров и его группа юных электриков-слаботочников и математиков, как ни стараются — пока не могут довести до ума «релейную электронно-вычислительную машину» (РЭВМ), для которой уже и название придумали: «Пифагор-1». Есть мысля через Иохеля Гейдлиха подключить американскую компанию «International Business Machines» (больше известную по аббревиатуре «IBM») — специализирующуюся на табуляционных машинах… Но пока решил погодить.
Ну, ничего — «учёные идиоты» вполне успешно справлялись с вычислениями (ещё довольно скромно сказано — ибо, боюсь сглазить) тем более я предоставил конструкторам ОПТБ-007 современные мне методы прочностных и других расчётов. Очень удобно: в большинстве решаемых задач — просто поставил требуемые параметры и отправляй курьером к альтернативно-одарённым «быстросчётчикам».
Я же берусь только за самые сложные случаи — сберегая ресурс своего компьютера, состояние которого меня всё больше и больше беспокоит.
Архитектурно-строительный отдел «ОПТБ-007», активно навязывая навязчивой рекламой свои услуги — выполнял заказы частных лиц, организаций и предприятий на проектирование каких угодно зданий и сооружения. В этом году, мы всерьёз взялись за пректирование промышленных предприятий.
Я это для чего, вообще?
Первые пятилетки — неизбежны как дембель для призывника, это надо отчётливо понимать. С конца 1929 года, в СССР разворачивается интенсивное конкурсное и заказное проектирование целого ряда гигантов индустрии — в Магнитогорске, Сталинграде, Нижнем Новгороде, Кузнецке и так далее.
Однако, в «реальной истории» — ни один из отечественных проектов не был реализован!
Архитектором «великих строек коммунизма» стал американец Роберт Кан — до этого выстроивший Детройт для Генри Форда. В «реальной» истории, за период с 1929 по 1932 год, он и его специалисты — спроектировали и организовали строительство в общей сложности 571-го промышленного объекта по всей стране. Всего, услуги этого американца обошлись Советскому Союзу в два миллиарда ТЕХ(!!!) долларов.
Только подумать — какие это сумасшедшие деньги!
Ну, а что прикажите делать?
Индустриализацию надо проводить, чтоб нас не схарчили «акулы капитализма» и, не превратили (не силой — так посулами), в какой-нибудь «жовто-блакыдный» Гондурас: «аграрную сверхдержаву» — поставляющий на международный рынок рапс, гастеров и путан.
А наши «западные партнёры» — за «идею» и «спасибо», работать не привыкли.
«Демократия начинается с 2,5 долларов в час», — сказал Генри Форд и был абсолютно прав…
Нет, этот американец — молодец, уважаю… Но не слишком ли будет жирно, два миллиарда баксов (тех баксов!) — даже для «молодца»⁈ Ведь, сколько русских детей недоело, недоучилось — а то и умерло с голоду, чтоб заплатить за услуги его фирмы⁈
Исходя из этих соображений, мной планировалось кроме «Жилстроя» — создать ещё и АО «Промстой», чтоб отжать у Роберта Кана изрядную долю этого «пирога».
[1]Хай-тек (high-tech) — стиль в архитектуре и дизайне, развившийся из позднего модернизма в 1970-х и нашедший широкое применение в 1980-х. Хай-теку присущи предельный прагматизм, технологичность, обеспечение архитектурой простоты обслуживания, «сложная простота» конструкции, скульптурная форма, гипербола, структура и конструкция как орнамент и, даже анти-историчность и монументальность.
[2] Песня советского композитора Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова
[3]Арраго (настоящая фамилия Левитин) Роман Семенович (18.09.1883, Конотоп — 29.11.1949, Ленинград) — артист оригинального жанра, один из крупнейших российских счетчиков, также называемых «люди — счетные машины». По образованию математик, биолог, инженер-механик. По окончании реального училища в городе Ромны продолжил обучение во Франции на математическом факультете Сорбонны (Париж), а также в Бельгии на естественном факультете института Монтефиоре (Льеж) и в высшей политехнической школе (Гент). Владел многими иностранными языками, включая немецкий, польский, французский, английский, испанский, итальянский, португальский и голландский. Как счетчик-моменталист впервые выступил 23 ноября 1908 года в брюссельском театре «Скала» (Бельгия). В 1908–1912 гг. гастролировал по Европе, Южной Америке и Австралии. Выполнял сложные вычисления и номера мнемоники, в том числе производил устно все виды арифметических действий на многозначных числах, решал задачи по возведению в степень и извлечению корня из десятизначных чисел, отвечал на вопросы зрителей о точных датах рождения знаменитых людей, о датах исторических событий. В 1912 году окончательно вернулся в Россию. Большую часть жизни работал в СССР. Демонстрировал номер «Математик на эстраде». В годы Великой Отечественной войны много выступал на заводах, в воинских частях, госпиталях, а после войны — в театрах и цирках. В 1929 году завещал свой мозг Институту по изучению мозга им. академика В. М. Бехтерева.