Осознавая сей факт и своё — просто фантастическое везение, я бывало — по несколько раз на день говорил:
— Это я удачно в тот раз к нему «зашёл»: полторы недели страха — и всё небо в алмазах!
Профессор Чижевский Дмитрий Павлович со своей группой «младших научных сотрудников» — штат которой постепенно, но неуклонно увеличивался, «сосал» с меня финансовые средства — аки «чёрная дыра» средних размеров межгаллактическую звёздную пыль.
Созданная им в одном из старых цехов Ульяновского чугунолитейного завода «Лаборатория металлургической химии» — постоянно перестраивалась, расширялась, пополнялась приобретаемыми мной по его заявке оборудованием и приборами…
По степени оснащённости, уверен, это была — современнейшая лаборатория в Советской России!
Да и большинству западных лабораторий подобного профиля — она могла бы дать пару очков форы. Однако требуемого мной, хотя бы по самому минимуму — чистого диоксида титана (рутила), я от Чижевского очень долго не мог дождаться…
Я конечно понимаю всю сложность поставленной перед сотрудниками лаборатории и её руководителем задачи, но нет-нет, да и вопрошал как Гай Юлий Цезарь — сенатора Люция Сергия Каталину:
— Доколе, о профессор, Вы будете испытывать долготерпение наше⁈
Вроде бы старался вопрошать шутливо, но что-то видать было в моём голосе или взгляде такое, что заставляло Дмитрия Павловича нервничать:
— Если бы Вы разрешили работать над сульфатной технологией очистки диоксида…
Кулаком по столу:
— НЕ РАЗРЕШУ!!!
— Вы,- обижается, — невежественный дилетант.
— Вы — зашторенный догматик!
Вот и поговорили, что называется.
Осенью 1924 года мы нервничали уже оба и, как-то после очередной поездки в Нижний Новгород — я как бы между делом обронил в разговоре:
— Чисто случайно довелось оказаться в вашем доме, профессор и, знаете: ваша комната — откуда я Вас подобрал, кажись — скоро должна освободиться…
Затем, подмигнул:
— Я там шепнул кому след и её покамест попридержат. Специально для Вас.
Дмитрий Павлович взбледнел лицом как мраморный статуй и, не прошло и недели — как он подошёл ко мне с колбочкой наполненном каким-то порошком идеально-белого цвета.
— Кокс или герыч? — рассматривая на свет, прикалываюсь я.
Тот, не приняв моей шутки:
— Что заказывали — то и получили! Это двуокись титана (TiO2) чистотой близкой к 98-ти процентов. Чище — просто невозможно, уверяю Вас.
Пытливо заглядываю в глаза:
— Хлорный метод?
— Да. Тот, что Вы в тетрадочке какой-то показывали.
Этот «рояль» был в студенческом конспекте сына, а не на компе.
Оценивающе взвесив в руке, прищурив глаз вопрошаю:
— Не маловато ли будет за целых… Сколько мы с Вами уже знакомы, профессор?
Дмитрий Павлович, чуть ли не книксен мне сделал:
— Чем богаты — тем и рады, Серафим Фёдорович! Большего количества в день, в наших лабораторных условиях получить нереально.
— «В день»? — с паршивой овцы хоть шерсти клок, — хорошо, пусть будет по столько в день… И в ночь! Обеспечьте круглосуточный режим работы лаборатории — народу у вас в группе хватает.
Это у меня будет, если «на глазок» — примерно по килограмму-полтора этого «волшебного» порошка в сутки. Ну, что ж — пойдёт для почину!
— А, что нужно для того, профессор, чтобы производить чистую двуокись титана тоннами?
Пожимает плечами:
— Думаю, сперва надо спроектировать и изготовить опытно-промышленную установку — чтоб выделять где-то по тонне-две этого вещества в сутки, затем…
— … Затем — промышленную установку, — прерываю нетерпеливо, — так, что для этого надо?
Тот, достаёт листочек с очередным списочком и протягивает мне. Бегло ознакомившись, я поддерживая рукой выпадающую челюсть, произношу лишь…:
— ОГО!!!
…Прежде чем надолго онеметь.
По ходу, этот яйцеголовый решил — что я трахаю дочь самого Ротшильда, или даже того самого. Рад бы на благо Отечеству — да там и без меня «трахальщиков» хватает, в очереди стоят.
Не подпустят!
Интеллигентный, но по натуре слегка мстительный Чижевский, не преминул утешить:
— Серафим Фёдорович! Это всего лишь по предварительным — самым скромным моим прикидкам. Даже с учётом того, что «промышленную установку» — Вам разработают и спроектируют инженеры вашего «ОПТБ-007», чей рабский труд…
И тут я завёлся и оторвался на нём за всё наше время знакомства:
— Я Вас умоляю, Дмитрий Павлович — только давайте без политики и особливо без морали! Что-то Вас ни капли не смущает, что Вы — родились, выросли и выучились в Санкт-Петербурге — городе, построенном рабами на болоте и своих собственных костях!
— Да, я не…
— Не перебивать! Я тоже строю свой город — по своему разумению, как могу и, с кем придётся! Если не нравится: сами попробуйте это проделать — со свободными, высоко- одухотворёнными личностями, а я на это посмотрю со стороны и вдоволь нахохочусь!
— Ладно, ладно… Что Вы завелись, прямо как… Пётр Первый!
Сравнение польстило и, как ни странно — я в момент успокоился:
— Так, так, так… Так говорите — главное нужны деньги?
— Они самые, Серафим Фёдорович, они самые…
А свободных финансовых средств у меня на тот момент не было — по крайней мере в требуемом количестве.
К слову сказать, профессор был несколько неправ: вольнонаёмных специвлистов в «ОПТБ-007» — уже как бы не больше, чем зэков.
Вся первая половина 1925 года, прошла для нас с партнёром под знаком «золотого тельца»: стали поступать первые барыши от АО «Жилстрой», а после аферы с гособлигациями — мне стало казаться, что я поймал за бороду самого Господа Бога!
В тот раз, на облигациях госзайма — мы с Ксавером просто сказочно наварились, а спустя совсем немного времени, я с безнадёжной горечью стал в очередной раз осознавать простую истину — денег много не бывает.
Однако, что такое деньги? Тлен, туман, мираж…
Ради оборудования для лаборатории профессора Чижевского, в прошлом году я слил Ксаверу инфу про клад миллионера Рябушинского. В «реальной» истории тот должен был случайно найден в этом — в 1924 году и, присвоен государством. Но после моего бесцеремонного вмешательства в её естественный ход — клад был «неслучайно» найден и присвоен Ксавером и его людьми. Его стоимость мне не известна (в моём «послезнании» на этот счёт ничего не сказано), но моей доли хватило — чтоб обеспечить лабораторию профессора оборудованием на мировом уровне, что в свою очередь, позволило ему — чуть было не открыть первым химический элемент и металл гафний.
Если бы не неизвестные (и ныне покойные) железнодорожные мародёры — это скорее всего и произошло бы!
Стоимость следующего московского клада в особняке Юсуповых[1] я знал достаточно точно…
— ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ⁈
Мне показалось, что глаза Ксавера вот-вот выскочат — поэтому заблаговременно подставил ладони, чтоб их поймать и вставить на место.
Однако, обошлось.
— А что ты хочешь: Юсуповы — родственники царей! Одного золота там чуть меньше пуда, а серебра вообще — тонна с лишним. Про жемчуга и брюлики — я уж вообще промолчу.
Сделав паузу, я продолжил:
— Кроме того — барабан…
— Что⁈
— Дико извиняюсь: скрипка Страдивари, скульптуры и картины известных европейских живописцев в довесок!
Нехорошо я поступаю, да?
Ведь клад Юсуповых — это не только драгметаллы, бриллианты и прочее… Это — высокохудожественные ценности, мировые шедевры — народное достояние, в конце концов!
Признаюсь, самому «не в жилу» было принять это решение и обошлось оно мне в пару бессонных ночей и возможно — пару же седых волос, если бы они были на моём лысом черепе.
Однако, я не эстет — я технарь!
Рисунок 57. Клад найденный в 1925 году в особняке Юсуповых.
Для меня любая вещь, прежде всего — важна своей функциональностью, а не «художественностью». Эти шедевры ювелирного и изобразительно искусства — способны производить продовольствие для постоянно недоедающего народа? Ширпотреб — чтоб прикрыть его вечно голую задницу? Современное оружие — чтоб защитить его от вечно алчущих врагов?
Нет? Ну и, на фиг тогда нужно такое «народное достояние», подскажите мне на милость⁈ Ну, были эти цацки в собственности у Юсуповых — какой от них для народа толк? Да никого, как и после попадания их в загребущие лапа Ксавера.
Какая разница? Что те, что этот — паразиты на народном теле.
Точно так же, никакой пользы сокровища Юсуповых не принесут народу попав в «чистые» руки представителей «ленинской гвардии» — стоящих у руля-кормила СССР на данном этапе его существования. Потихоньку-помаленьку все эти цацки перекочуют в заграничные ломбарды и, затем уже в виде денег или оружия — «братским» компартиям для разжигания мировой революции. А точнее — рассосутся по карманам всяческих международных авантюристов, нашедших себе «кормовую нишу» в виде мирового коммунистического движения — спонсируемого «первым в мире государством рабочих и крестьян».
Я б ещё сто раз подумал, если бы этот клад нашли в тридцатых-сороковых годах — когда товарищ Сталин несколько умерил аппетиты Коминтерновский мафии, перестреляв наиболее «прытких» из них — вроде товарищей Зиновьева и Крадека.
Так что я считаю своё решение, отдав большую часть стоимости этих сокровищ Ксаверу (пускай подавится!), на свою долю обзавестись суперсовременной технологией — единственно верным.
Ксавер заинтересованно склонив голову набок:
— Клад в особняке Юсуповых, говоришь?
— Да! И в этот раз мне известен точный адрес: «Москва, Малый Харитоньевский переулок, 17».
— Что там сейчас?
— Какое-то, то ли государственное, то ли коммунальное учреждение.
— Где искать знаешь?
— В подвале, в одном из подсобных помещений среди прочих имеется одна замурованная кирпичом арка. За кирпичной перегородкой — небольшая комнатёнка без окон, в ней и найдёшь весь этот хабар.