Вздохнув, соглашается:
— Да, многое у нас изменилось — как ты из польского плена вернулся, Серафим Фёдорович… Разве бы Спиридон Емельяныч сюда приехал и меня нашел, если бы не ты?
И, поклонившись в пояс:
— Спасибо тебе большое!
С ответным лёгким поклоном, кивком головы скорей:
— И тебе спасибо, Софья Николаевна. Если бы не приголубила ты меня — давно б, уже женили и, как знать…
Где бы подходящее помещение найти? Или, быстренько и наскоро что-нибудь специально под офис себе построить?
Вернувшись несолоно хлебавши от Софьи Николаевны домой, заперся в схроне диаконника Благовещенского Храма и, полночи работал на компе — прежде чем идти спать.
Кстати, со слов Отца Фёдора — которого очень осторожно расспросил о ходящих сплетнях по поводу наших с Софьей Николаевной отношениях — авторитет мой у местных ничуть не пострадал, ибо те считали, что я «живу» с Графиней — с Лизкой то есть. Иль, даже вообще — нашёл себе москвичку или ленинградку.
«А чего бы он тогда в Губернию ездит или по столицам зачастил, если не к бабам?».
С утра «с повинной» пришёл Кузька Домовёнок и открыл было рот:
— Серафим, я это… Того… Ну, как там его?
Хоть и зол был на него зело, со всей возможной доброжелательностью:
— «Больше не будешь»?
— Да, я…
— Тогда садись за стол, позавтракай с нами.
За завтраком, говорили об чём угодно, только не о делах и тем более — о том досадном эпизоде.
Проводив Отца Фёдора на службу, я стараясь не быть слишком занудно-нравоучительным, сказал:
— Мудрецы не совершают ошибок, умные учатся на чужих ошибках, дураки — на собственных.
Тот, понурясь:
— Так, значит — я дурак?
— Если осознаёшь это — то уже не совсем дурак, Кузьма.
— Полудурок?
— Хахаха! — ерошу ему непослушные вихры, — будем считать, что ты — просто слишком молод. Молодость же — единственная «болезнь», которая проходит сама по себе.
Тот, вдруг пытливо на меня поглядывая:
— А ты, Серафим? Ведь ты ещё молодой, а уже… Мудрее и опытней, чем даже дядька Клим — старший тебя в половину?
Мда… Уел он меня!
Легко быть умным и даже мудрым — имея за плечами семьдесят с небольшим годков.
— Мне «помогли» стать мудрее и опытнее, но сейчас разговор не об этом. Ты газеты читаешь?
— Целиком — нет.
— И правильно делаешь!
Протягиваю ему номер «Правды» со статьёй Осинского «Американский автомобиль или российская мототелега?»:
— Появилась угроза — куда более серьёзная, чем твой необдуманный поступок.
Прочитав, Домовёнок поднял на меня глаза по полтиннику:
— Он, чё? Дурак⁈
— Возможно. Но сейчас мы должны, не выясняя степень адекватности этого товарища -нанести ответный удар и, заодно — заявить о себе на всю страну. Я тут «накорябал» кое-что…
Протягиваю ему черновик статьи: «О нашей российской мототелеге, немножко о себе и всю правду о лоббистах американского капитала в СССР».
— … Прочитай и если возразить или добавить нечего, от твоего имени опубликуем в «Технике — молодёжи».
— В «Технике — молодёжи»⁈ Ух ты, как здорово!
Это издание литературной группы «Конструктивисты», где я числился одним из редакторов и частенько публиковал «иновременные» статейки из «старых» советских журналов «Техника — молодёжи», «Моделист-конструктор», «Юный техник» и «Юный натуралист», вмиг стало очень популярным. Возможно, даже популярнее чем «Правда».
— В ней самой. А оттуда уже перепечатают другие издания.
Время до обеда убил в Ульяновском «Театре рабочей молодёжи» — первом и пока единственным на всём советском пространстве, уточняя с Певницким Аристархом Христофоровичем сценарий спектакля «Большая перемена» и побывав на репетиции.
Спектакль должен состояться буквально через несколько дней — на выпускном вечере Ульяновской трудовой школы второй ступени, когда «путёвку в жизнь» получат около тридцати человек — в том числе и большая часть наших комсомольцев «первой волны».
Как понятно из названия, сценарий был скопиратен с одноимённого советского фильма (после соответствующего переформатирования под текущую реальность, разумеется) и обильно насыщен песенками «про школьную пору» того же происхождения. Кроме того, я хочу по памяти написать сценарии «Доживём до понедельника», «Сто дней после детства», «Приключения Электроника», «Гостья из будущего»… И опубликовать под своим литературным псевдонимом Артур Сталк.
А то, «старорежимные» спектакли — ныне не в моде, а новые «пролетарские», это чаще всего — полный трэш-угар.
Ну и опять же: лишний гонорар — никак не помешает моей прогрессорской деятельности, а даже как бы — не совсем наоборот.
После обеда планировал с часок кемарнуть, да засесть за комп — запиливая кое-какие «заклёпки»…
Да, не тут-то было!
Стакан с чаем поднести ко рту не успел, откусив кусок сахара, как прибежал милиционер и с порога:
— Тебя наш Кац вызывает — начальство с Губернии приехало.
— Товарищ Погребинский, что ли? Что-то, он к нам зачастил…
— Он самый и ещё несколько больших начальников.
Милиционер, хорошо знакомый по позапрошлому разгрому банды — не уходил, подводить его не хотелось — поэтому тотчас стал собираться, на ходу допивая чай, да общаясь:
— Ладно, я сейчас быстро… Сам-то как, Антип?
— Да, помаленечку.
— Как плечо?
— Свербит к непогоде, а так ничё.
— Семейство то, не прибавилось?
— Да, как ему не прибавиться — когда кажну ночь «тружусь»? Хахаха!
— Хахаха! Так сколько их уже у тебя, «труженик»?
— Седьмой — прошлый месяц на свет белый «выполз»!
— Не, ну, ты силён!
Испытываю хоть небольшую и тайную, но гордость: вот он — реально-положительный результат моего вмешательства в естественный ход истории. Если бы не я — срубили бы его казаки-бандиты позапрошлой зимой и, не появились бы на свет как минимум двое маленьких человечков. А разве один Антип был тогда в засаде у той речки?
Факт, как говорится, на лицо!
Да и как знать — что произошло бы уже с уже рождёнными до меня?
В это беспощадно-суровое время, потерять мужа и отца, кормильца и защитника — зачастую значит потерять и саму жизнь.
— Жилищно-материальных затруднений не испытываешь?
— Зимой ещё, домик из шпал в Ильичёвском районе выделили — есть где малятам поползать, но то что в прежней квартире, — отмахивается, тотчас тяжело вздыхая, — а денег всегда мало, сколько оклада не дай. Хорошо вот ещё старшие ребятишки на грибах в школьной артели работают, лишнюю копейку в семью тащат…
Отец Фёдор меж тем, ссыпав в бумажный кулёк весь сахар из вазочки, протягивает милиционеру:
— На вот, Антип, передай своим пострелятам — пусть побалуются сладким.
— Благодарствую, батюшка!
Улучив момент, Отец Фёдор тревожно-обеспокоенно спрашивает:
— Что-то серьёзное, Серафим?
Небрежно отмахнувшись:
— Да, как обычно — мзды поди просит.
Качает головой:
— Ох, ну чисто Орда…
— Ничего, прорвёмся.
А вот и отрицательный результат моего вмешательства в естественный ход истории!
Думаю, теперь самое время рассказать о наших отношения с Погребинским Матвеем Самойловичем, этим — героем моего так и не написанного «там» романа в жанре «альтернативная история». «В реале» был он человек человеком, а в результате моего нечаянного вмешательства — стал Начальником нижегородского губернского отдела НКВД.
А стало быть — непосредственно моим «шефом».
Ведь, если забыл кто: кроме должностей Технического консультанта промышленно-торгового кооператив «Красный рассвет» и Начальника «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007) при Ульяновском ИТЛ — я занимаю должности Начальника невоенизированной охраны Ардатовского сектора НКПС, Начальника Ульяновской вневедомственной милиции и Заведующего «Школы подготовки и переподготовки рядового и младшего комсостава транспортной и вневедомственной милиции» — (ШППРМКТВМ).
Опять же напомню: во время первого же выезда на задание «Группы экспедиторов специального назначения имени товарища Вагнера» — из показаний задержанного при налёте на товарную станцию бандита Васьки Кота, мне стало доподлинно известно о том, что не так давно назначенный Начальником губернского отдела НКВД Погребинский Матвей Самойлович — сколотил из уголовников банд, промышляющую вымогательством нэпманов, грабежом складов и железнодорожных вагонов.
Сперва, я не на шутку оторопел.
Предать этот вопиющий факт огласке?
Я не рискнул сделать это немедля: кто такой Васька Кот, кто такой я и, кто такой Погребинский — до этого занимающий пост помощника начальника Орготдела Административно-организационного управления ОГПУ при СНК СССР? Хороший знакомый Максима Горького и, то ли друг, то ли даже родственник Генриха Ягоды?
Он, в самом лучшем случае — отделался бы строгим выговором, проработкой на партсобрании и «поставкой на вид» — а меня бы размазали, как детский пластилин — тяжёлым катком по горячему асфальту.
Пока я думал-решал, Начальник ГубНКВД где-то через неделю после того происшествия — собственной персоной заявился в Ульяновск. Обычно, в нашей глуши начальство такого уровня — просто так не появляется и, я понял — что «он знает, что я знаю».
В первый свой приезд, Погребинский посетил все наши «достопримечательности» — Исправительно-трудовой лагерь с «Особым проектно-техническим бюро № 007» (ОПТБ-007), Воспитательно-трудовую колонию (ВТК) для несовершеннолетних им. Кулибина с уже начавшим работать «Заводом контрольно-измерительных инструментов», «Школу подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» — (ШППРМКТВМ)…
Погребинский побывал в артелях «Красного рассвета», в цехах Опытно-экспериментального завода при «ОПТБ-007», на занятиях в «Полицейской школе» и на полевых учениях вагнеровцев. Пообщался с простыми, с не очень простыми и с очень непростыми людьми — с волостным руководством, стало быть. Особенно долго заседая в служебном кабинете с Абрамом Израилевичем Кацем.