ых транснациональных корпораций — с десятками или даже сотнями тысяч специалистов и менеджеров? Которым, в отличии от пролетариев — есть что терять? Ведь, даже в России — уже в конце 19, начале 20 века, квалифицированный специалист где-нибудь на Путиловском заводе — зарабатывал больше какого-нибудь пехотного штабс-капитана.
Другое дело, что нищая — но плодовитая российская деревня, каждый год извергала из своей утробы всё новых и новых люмпен-пролетариев — задавивших в конце концов тонкий слой «рабочей аристократии»…
Так, как среди десятков и сотен тысяч персонала — выбрать управляющего таким громадным и сложным производством? Ведь любого человека, все его способности, привычки и пристрастия — хорошо знает лишь небольшая кучка непосредственно контактирующих с ним лиц… «Всеобщим, открытым и тайным голосованием», что ли? Но ведь тогда ведь «красным директором» станет — не самый знающий, умелый и опытный управленец-организатор, а наиболее «удобный» и сладкоречивый популист — который, больше всего «ништяков» и «плюшек» электорату пообещает:
— Робя! Васька Пупкин из пузопрокатного цеха обещает один рабочий день и шесть выходных в неделю. Голосуй как един за него!
— Ксплутатор твой Пупкин! Охрим Голопупенко обещает семь дней выходных и двенадцать месяцев оплачиваемого отпуска для заслуженного отдыха!
— УРА!!! Все за Охрима! УРА!!! Голопупенко — наш президент корпорации! УРА!!!
И придётся государству, в конце концов — брать это предприятие под свой жёсткий контроль и сажать за пятнадцатиминутное опоздание, чтоб оно — хотя бы кое-как, да абы-как — но работало.
Может потому наш «развитой» социализм — вкривь-вкось получился, что мы его строили по устаревшим методичкам?
Может, их следовало вовремя обновить⁈
Ересь, скажите вы!
А за ересь — положено тащить на костёр, под грохот бубнов и завывания камлающих шаманов.
Так ведь, уже проходили такое: «шаманы» били в бубны, камлали, тащили и сажали.
И, что? Помогло сохранить «Союз нерушимый»?
Идеология, это тот каркас — на котором держится любой человеческий социум, вышедший за узкие и тесные рамки организации первобытного общества по признакам родства.
Несоответствие устаревших догм и современных реалий — жизни приводит к лжи, пронизывающей общество сверху донизу, затем к неверию, к равнодушию и вот уже — никто не противится распаду сильной, великой, могущественной — но идеологически сгнившей державы…
Однако, вернёмся от дел мирским к делам военным.
Военная доктрина в России (основной принцип тактики), сформировалась во второй половине 19 века и, дух её — последовательно властвовал в армиях Российской империи, РСФСР и Советского Союза. Утверждать не буду, но вполне возможно («жив ещё курилка!») и в Вооружённых Силах Российской Федерации. Разработана она была в «Николаевской академии Генерального штаба», которой долгое время руководил генерал-адъютант Драгомиров М. И., следовательно — этот известный военный теоретик и является её автором.
Смысл российской военной доктрины, изложенной в многочисленных трудах Михаила Ивановича — превалирование человеческого духа над вооружением. По его словам:
«…Усовершенствованное вооружение, хороший план, знание войсками техники дела значат, конечно, очень много, но значат не более, как нули, когда левее их стоит единица: они увеличивают количественное, но не качественное значение её; сами же по себе ничего не значат. Эта единица в военном деле, как во всём и всегда, человек…».
В принципе нет возражений, что главное для победы в бою — это моральный дух войск, знание каждого солдата — за что ему придётся идти в бой и, возможно — получить в нём тяжкое увечье или даже смерть. Но из этого утверждения почему-то делался вывод, что неважно чем вооружены войска: если они храбры и решительны, то с любым оружием —«труднее, с большими потерями, но всё же» победят противника.
Бессовестно эксплуатируя выдернутое из контекста известное суворовское изречение: «Пуля — дура, штык — молодец!», Драгомиров ловко формирует её в следующий постулат своей доктрины: главным оружием боя является штык, а пули — это дело десятое.
По его мнению, без штыка — бой вообще невозможен!
«Конечная боевая задача пехоты в наступательном бою, — „слизывал“ с Драгомирова довоенный Боевой устав пехоты РККА, — разбить противника в рукопашной схватке».
Именно так и, никак иначе!
А нафуя?
Так, главный шаман сказал!
И, вот — за этот «штык-молодец» и, за «пулю-дуру» — Российская, потом Красная и наконец — уже Советская армии, расплачивались реками крови в каждую войну. Даже после опыта Великой Отечественной Войны, даже уже в восьмидесятые годы — советские мотострелки на учениях бегали в атаку «со штыком наголо». Для этого, на автомате Калашникова предусматривался штык-нож…
Впрочем, в отличии от длинного и четырёхгранного «штыря» на винтовке Мосина, штык-нож АКМ — в принципе, полезная в хозяйстве вещь. Можно в дело куда приспособить, например — банку тушёнки открыть, или там по дереву им в лесу постучать — пчёл из дупла выгоняя.
Чисто поржать: интересно, хоть в одном из локальных конфликтов второй половины 20 века и начала уже двадцатого (в которых использовался это самое распространённое в мире стрелковое оружие) — хоть одного супостата зарезали штык-ножом «АКМ», приёмом «коротким — коли!»?
А ведь в Германии, к примеру, уже после Первой мировой войны — перестали учить солдат владеть приёмами штыкового бою. В отличии от красноармейцев «образца 1941 года», немецкие пехотинцы не бежали на окопы врага — с намерением выпустить кишки всем там находящимся, а под прикрытием единых пулемётов — атаковали с целью выйти на такую позицию, с которой противника можно застрелить или забросать гранатами.
Генерал Драгомиров не только ратовал за штык и способ войны — как резню в окопах или на свежем воздухе, он был яростным противником повышения скорострельности стрелкового оружия. При этом мотивацию он приводил, проще пареной репы:
«Усовершенствованное оружие несколько усиливает человека, но оно не изменяет его натуры».
Мол, чем более перепуган солдат, тем чаще он стреляет. А чем чаще стреляет — тем больше пугается. «Бла-бла-бла!», в общем. Сильно смахивает сей военный теоретик — на «наших» диванных вояк, азартно срущихся в Инете по любой «заклёпке».
Михаил Иванович — совсем никудышный психолог и, ставлю мой «роялистый» комп против любого заспиртованного глиста из медицинского музея — он никогда не слыхивал свиста пуль над головой. Он не понимает, что ничто не придаёт солдату большей уверенности и спокойствия и, в конечном итоге — храбрости и решительности, как знание — что он вооружён лучше, чем его противник.
Впрочем, я ничего против Драгомирова лично не имею — он истинный сын своего века, а вовсе — не владеющий «послезнанием» попаданец и, имел личные убеждения — в полном соответствии с ним. Да и обучение приёмам рукопашного боя — не совсем бесполезно: отнимая у военнослужащего лишнее — вредное для него свободное время, оно воспитывает у него боевую агрессивность.
Я против доктринёров, которые подобно марксистам-ортодоксам — перенесли догмы середины 19 века на первую половину века двадцатого.
Упёртый доктринёр — это формалист. А формализм — это соблюдение формы в ущерб содержанию…
Штука довольно гниловатая!
И на приведённом выше примере «АК-47» с пресловутым промежуточным патроном и штык-ножом, уверенно скажу: бесполезно попаданцу-прогрессору пилить «заклёпки» — их всё равно используют в соответствии с «установками» в мозгах политиков и стратегов.
То есть — неправильно и неэффективно.
Так про что я, вообще?
«Установки» в сознании — никакой «железной» логикой не выбьешь: «плавали», знаем.
А вот на эмоциональном уровне сломать их — можно попробовать!
Хуже по крайней мере не будет. Куда уж хуже… Конечно лучше было, б — перепугать чем товарищей краскомов до усрачки, до дрожи коленей и жидкого дерьма в галифе.
Но, здесь я бессилен!
Их даже поражение страны в Первой мировой войне, не смогло испугать, не смогло заставить думать.
Ещё один немаловажный момент.
Если вас «выдрал» прилюдно мужчина, это как правило — приводит к открытой или затаённой вражде, достаточно нередко — ведущей к смертельному исходу для одной из сторон.
Если вас принародно «отодрала» прелестная девушка — то это в большинстве случаев (про «толлерантных» политкорректно умалчиваем) приводит к нешуточной влюблённости.
В абсолютном большинстве случаев!
Оскорбление было нанесено при всех и, вызвало у «самого брутального и высокопоставленного» из красных командиров нешуточный эмоциональный шок. Видимо, их там «в академиях» — учили как правильно держать в руке вилку и какой из них даму во время танца за корсет щщщупать, но не учили — как вести себя в подобных ситуациях с подобными же экзальтированными особами.
Бросив перчатку к ногам — вызвать на дуэль, нельзя — дама всё же… По морде треснуть?
Можно, конечно и так — именно такое желание открыто читалось на его несколько надменно-холёном лице… Но переданный по отцовской генетической линии инстинкт самца говорит: за представительницу «слабого пола» тут же вступится любой из находящихся рядом и внимательно наблюдающих за происходящим соперников-самцов и, в результате с ней совокупится — передав свою ДНК для продолжения его рода. Своя ж, генетическая жидкость, будет даром излита на простыню — неприятным на вид, мокро-склизким на ощупь пятном.
Что делать?
Я волей-неволей, представив себя на его месте — всеми фибрами души посочувствовал…
Сперва побледнев расстрелянным в проруби адмиралом Колчаком (тем, у которого — погон российский, мундир аглицкий, а табак — японский), затем покраснев — как алый опиумный мак среди конопляных плантаций где-нибудь на Иссык-Куле и, наконец — пойдя камуфляжно-бурыми пятнами, он сперва огляделся по сторонам — будто ища поддержки и подсказки. Однако, кроме меня ему никто не сочувствовал: его «боевые» товарищи — смотрели на всё это представление откровенно злорадно.