Глядя на него несколько сверху вниз:
— А кому это интересно, Саша? Главное — ты её проиграл, а скучные подробности — никого не волнуют, кроме тебя конечно.
С досады тот прикусывает губу и надолго замолкает. Молчу и я…
Пауза изрядно затянулась и, я стал обеспокоенно поглядывать на часы — делая вид что тороплюсь. Наконец Яковлев, понимая — что я вот-вот уйду и, быть может — навсегда, с затаённой надеждой спрашивает:
— Серафим! А ты как здесь оказался?
— Да, так… По делу.
— Извини, конечно… Если не секрет — что за дело у тебя в «Академии»?
Похлопываю по «совнаркомовскому» портфелю:
— Да, какой там «секрет»… Прям, как Диоген — хоть рисуй плакат «Ищу человека» и, ходи с ним по вашей Москве. Ха-ха-ха!
Смеюсь, а потом резко:
— Но: «Кто ищет — то всегда найдёт»!
Заглядывает мне в глаза:
— Какого «человека»?
— Да если б, одного-единственного…
Не торопясь достаю из портфеля папочку с надписью «Акционерное предприятие „Красный полёт“» и, открыв её:
— … Нижегородские комсомольцы на общем собрании выдвинули лозунг: «Комсомольцы — на самолёт!». Ты читаешь газеты? Если читаешь, то понимаешь: скоро этот лозунг — подхватит молодёжь всей страны. Поэтому, через пару лет для аэроклубов страны потребуется достаточно дешёвый массовый планер, а в дальней перспективе — лёгкий самолёт для первоначального обучения.
Внимательно слушает.
— Всё будет практически готово, уже к осени. В Ульяновске уже начинают строить аэроклуб, аэродром, учебные классы и производственные помещения. Заключены договора с поставщиками материалов и со смежниками. Дело осталось за малым…
Вздохнув:
— … Нам нужен человек умеющий делать планеры, ещё один — могущий преподавать курсантам аэродинамику и, прочие — необходимые авиатору науки. И ещё третий: авиатор — умеющий управлять планером и аэропланом и, могущий научить этому других. В Нижегородской губернии таковых, увы — не оказалось.
В принципе, я и не искал.
В отличие от нашей первой с ним встречи — никакой отсебятины с моей стороны, никакого экспромта… Всё заранее обдумано, продумано и разложено по полочкам.
Разглагольствуя, я как бы ненароком показывал Александру Яковлеву рисунки, чертёжики, графики, таблицы… Даже несколько штук фотографий.
Компьютерная графика, ещё раз скажу и, повторю ещё не раз в дальнейшем — это убийственная сила для хроноаборигенов!
Как бы спохватившись, захлопываю папочку и засунув её обратно в портфель:
— Александр, ты бы не мог помочь мне найти таких людей?
В ответ пересохшими губами, он хрипло:
— Серафим! Извини, что не ответил тебе тогда… Я просто…
Лихорадочно озирается по сторонам, как будто ища причину — по которой он не ответил на мой последнее письмо, где я уже потеряв терпение — ставил вопрос «ребром».
Наконец, нашёл:
— … Я просто потерял твой адрес.
По-детски несложная откорячка, одна не забываем: Главному конструктору — едва исполнилось (1 апреля!) восемнадцать лет. Поэтому я, не поведя бровью:
— Сам по запарке постоянно обо всём на свете забываю. Особенно досадно бывает, когда утром забываешь имя девушки — с которой спал… Хахаха!
Однако, вижу — моему собеседнику не до смеха.
Выжидающе смотрю на него:
— Так, что? Порекомендуешь кого, или мне сразу идти к товарищу Баранову?
С этим «товарищем» Александр был постоянно «на ножах» (особенно после посещения того двумя «муровцами» почти месяц назад) и, его — буквально передёрнуло лишь при упоминании этой фамилии. Уволить просто так рабочего в то время было невероятно трудно, а вот выжить — науськав на того коллектив, это запросто. Являясь хоть и не непосредственным, но всё равно — начальником Яковлева, тот казалось — только этим и занимался, устраивая постоянно собрания — на которых все кому не лень, песочили будущего Главного конструктора, почём зря.
Человек, в своё время (в реальном будущем) смогший пропиарить себя перед самим Сталиным — особой скромностью не отличался. Поэтому, со всей решимостью, он:
— Лучшего человека, умеющего делать планеры — чем я, тебе не найти!
Помолчав, я со всей серьёзностью кивнул:
— Я знаю.
Горячечно, Яковлев:
— У меня сохранились чертежи и расчёты и, если у тебя всё уже готово — то я смогу успеть до соревнований…
Подняв руку, строго предупреждаю:
— Торопиться не надо: авиация не терпит суеты, а торопыг — наказывает увечьями и смертью. Если не успеем на соревнования этого года — то будем участвовать в следующем. В нашем с тобой положении, Александр, лучше потерять год или даже два, чем поторопившись — осрамиться ещё раз…
Заговорщически подмигнув:
— … Хорошенько, не торопясь подготовимся, создадим действительно — самый лучший в СССР планер и, затем — порвём им всем жоп… Разом заткнём за пояс всех конкурентов!
Как поётся в одной комсомольской песне: «Сборы были недолги»!
Как в ледяную прорубь бросившись — решившись переехать в Ульяновск, Александр Яковлев развил прямо-таки бешенно-активную деятельность. Нашёлся и один «теоретик» из буржуазных специалистов — знавший ещё Жуковского и, не шибко ладивший с новой властью. И, «практик» — лётчик Первой мировой войны, потерявший ступню и по этой причине — вынужденный прозябать в безвестности и полунищете.
С первым были постоянные проблемы по причине его излишне бойкого языка, со вторым не меньшие — по причине его запойного пьянства.
Но, ничего!
По мере роста наших успехов, «теоретик» увлёкся и почти перестал бухтеть на «красный цвет», а лётчику я — хорошенько порывшись в своём «послезнании», нашёл лекарство от алкоголизма.
Но об «лекарствах» в целом — как-нибудь в другой раз.
Вся «троица» переехала к нам в Ульяновск с семьями. Его отцу, Сергею Васильевичу — закончившему когда-то «Коммерческое училище» и, до Революции — работающему в «нефтянке» у самого Нобеля, я при первом же знакомстве сделал предложение стать коммерческим директором производственно-торгового кооператива «Стандарт-Ойл» — от которого он не смог отказаться. Мать Главного конструктора — Нина Владимировна, домохозяйка и, она тоже не возражала перебраться в более спокойное и хлебное место. Недвижимости у них не было, мебель в единственной комнатушке пожгли в буржуйке во время Военного коммунизма, носильные вещи были изношены и выброшены…
Короче, «собраться в путь — только подпоясаться»!
[1]Максимальныймесячныйоклад, существовавшийдо1934 г. учленовкоммунистическойпартиируководящихработниковучрежденийипредприятий.
[2]«Плазово-шаблонный метод» (ПШМ) обеспечения взаимозаменяемости — метод зависимого образования форм и размеров сопрягаемых элементов конструкции летательных аппаратов и технологической оснастки, необходимой для изготовления и сборки этих элементов. Метод основан на перенесении форм и размеров деталей и оснастки с единого эталона форм и размеров, которым является чертёж изделия в натуральную величину с проекциями и сечениями — теоретический плаз.
Глава 9Пересчитывая скелеты в шкафу…
В самый разгар компании по дискредитации Александра Яковлева весной 1924 года, Барон как-то спросил заглядывая мне в глаза:
— Серафим! Я, конечно понимаю — дело ангельское и тебе видней…
Легкомысленно напеваю:
— 'Мне с неба всё видней,
Ты так и знай…'!
Улыбается, но тем не менее настойчиво:
— … Зачем мы так подло поступили с Сашей? Ведь, он — человек хороший!
Сдвинув брови, максимально серьёзно:
— Запомни, Миша: хороший человек, да ещё и с самыми благими намерениями — это самый опасный тип смертного.
— Я не понимаю!
По правде сказать, сам сомневаюсь в верности принятого решения. В будущее же не слетаешь и не проверишь, как оно всё там поменялось после твоего вмешательства, в какую сторону — лучшую или худшую. Но…
Но, решение уже принято!
— Подрастёшь, надеюсь — поймёшь, — лязгаю челюстями, как танковыми гусеничными траками на площади Тяньаньмэнь, — ну а пока делай, что надо и будь оно как будет.
Конечно, подобно моему юному помощнику многие спросят: а что ты в этому несчастному Яковлеву пристал, «попандупало» недоделанное? Других авиаконструкторов что ли — менее известных, на просторах Руси Великой нэма⁈
Другие же, конкретно на меня наедут — как советское правосудие на право-лево центристскую оппозицию:
— Что творишь, злыдень писюкатый? Ты лишил Красный Военно-Воздушный Флот — истребителей семейства «Як»! «Як-3» — лучший истребитель Второй мировой войны: на нём весь полк «Нормандия-Неман» летал!
И все хором:
— ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ, ЛИШЕНЕЦ⁈
Критикующие меня, не знают ситуации — сложившейся в нашем авиапроме до начала Великой Отечественной войны. От слова «вообще» не знают…
А «ситуёвина» эта, я вам скажу — донельзя хреновая!
Казалось бы, авиационной промышленности — партией и правительством уделялось особое место. Ведь недаром при введении нумерации заводов военной промышленности, «первый» номер присвоили — московскому авиазаводу имени «Авиахима».
В конце двадцатых годов, для военно-промышленного комплекса по мобилизационному плану выделят пятьдесят шесть «номерных» заводов и, в первую же очередь — станут оснащать их современным импортным технологическим оборудованием. Все заводы оборонной промышленности объединят в шесть трестов работающих на хозрасчёте (!), координацию которых будет осуществлять Главное Управление Военной Промышленности (ГУВП) — подчиняющееся Высшему Совету Народного Хозяйства (ВСНХ).
Казалось бы, всё идёт ровно…
Но, некое подобие современных мне холдингов — тресты просуществуют лишь до тридцать второго года, когда все «номерные» заводы передадут в «Наркомат тяжёлой промышленности» — под начало «чЮдного грузына» Серго Оржоникидзе.