Наморщив переносицу — так что очки чуть не слетели, тот раздражённо:
— Извините, но я не доктор. Я провизор.
— Да? А какая разница?
Поведя ноздрями и, видимо — что-то всё смутно-знакомое уловив (скверный советский одеколон после бритья):
— Извините, но спирт отпускаем только по рецепту лечащего врача.
Смотрю в его глаза, с проникновенной печалью:
— Я что, Док? Так похож на алкоголика?
Подозрительно на меня глядя, мол — фиг тебя знает, на кого ты похож:
— В продаже имеется только героин.
Одет я вправду был — не поймёшь кто: то ли обедневший после посещения налогового инспектора нэпман, то ли — получивший «тётушкино» наследство, разбогатевший пролетарий.
С надеждой, что ослышался:
— «Героин»⁈
— Да, героин… Кокаина тоже хватало, пока на прошлой неделе нас не ограбили, — и достаёт из-под прилавка небольшую стеклянную банку, — Вам дозу или сразу две?
«Интересно, сколько бабла на наркоту утекает за границу мимо государственного кармана? Ведь, на территории СССР — ни кокаин, ни героин не производится и даже сырьё для их изготовления — кока и индийский мак, не выращивается… Страна, оставляя собственных детей полуголодными, с ослабленным организмом и иммунитетом — подыхающими из-за любой болячки, продаёт хлеб за границу — чтоб купить современные технологии и станки… И наркотики⁈».
Деланно возмущаюсь и, разворачиваясь на выход:
— Ну, знаете ли — предлагать клиенту с утра герыч, это уже моветон!
Всё, что меня интересовало, я уже узнал.
Провизор, уже вдогонку:
— Если есть желание, могу «собачку» Вам предложить — чтоб «оттопыриться».
Почти останавливаясь в дверях:
— Что?
— «Анаша» иначе. Одна из разновидностей гашиша.
— «Анаша»? А вот с этого места — чуть подробней, доктор.
— Извините, но я не доктор. Я провизор.
— Да? А какая разница?
— Хм, гкхм… Хорошо, сейчас я расскажу подробно.
(Далее пошла реклама лёгких наркотиков, поэтому это место вырезаем. Авт.).
Я чуть дар речи не потерял!
Словами провизора сейчас в стране происходит замена кокаина и морфия марихуаной или по-нашему «анашой». Причём, это происходило вполне легально — в медицинско-профилактических целях.
Понятно, да?
Как где-нибудь в «нашей» Голландии — советские врачи назначали курить каннабис, чтобы отучить нюхать кокаин или колоть морфий.
«О, сколько нам открытий чудных…»!
Так, так, так… Чем глубже в норку кролика — тем всё чуднее и чудеснее.
Так, что получается?
Если бы в 1925 году большевики не отменили бы сухой закон, введённый в 1914 году ещё Николаем Вторым… То…
Страшно даже подумать!
Так, так, так…
А возможно ли такое — хотя бы в теории?
Надо кое-что уточнить:
— Извините, уважаемый. Я вот знаю, что кокаин — имеет латиноамериканское происхождение, опий — индийское. А какое происхождение имеет «собачка»?
Затаил дыхание, боясь услышать слово «чуйское»…
Ан, нет!
Разводит руками:
— Извините, но знаю только — что привозят пароходами по морю…
Шёпотом:
— Контрабанда из Германии — как и всё остальное.
Ага. В принципе всё понятно.
— Брать то «собачку» будете?
Конкретно загрузившись думкой тяжкою, иду на выход:
— Ладно, доктор, я ещё подумаю — если что ещё к вам зайду…
Со психом:
— Я не доктор!
— Да? А какая разница?
Нервный он что-то… Да, оно и понятно — нарки-обдолбыщи недавно его ограбили и весь «кокс» до последней пылинки выгребли.
Сволочи!
Не успел отойти подальше от банкующей герычем аптеки, как прицепился какой-то «помятый» военный, в сильно изношенном обмундировании с двумя треугольниками в петлицах, в растоптанных до состояния калош ботиночках с выцветшими обмоточками и, явно находящийся в состоянии крайне тяжёлого бодуна:
— Товарищ, тебя можно?
— Это смотря, в каком смысле меня «можно», — крайне доброжелательно на него глядя, — если в том, про который я подумал — то тебе в район Александровского сада, служивый, что возле Адмиралтейства.
Известное место тусовки постреволюционной «голубизны» — про нежелательность посещения которого, всю нашу группу предупредил Васильцев.
— Да нет, я не их «этих», — развеивает мои опасения и, смотря с последней надеждой спрашивает, — ты не болеешь?
Да, что за день такой — что меня все за алкаша-хроника принимают⁈
Ах, да… Сегодня же понедельник.
И, чем-то мне от моего нового знакомого — таким «родным» повеяло… Может, это — какой-то мой далёкий родственник моих предков — про которого я не знаю?
— Как звать-то тебя, служивый?
— Ваня, я…
Вспомнился советский мультфильм про Бабу Ягу, белых лебедей и технически подкованного пионера:
— «Ваня»? Ивашка, значит… Будешь ты, Ивашка — под простоквашку.
Шмыгает носом обиженно, но не отходит. Ладно, хорошо…
— Как не «болеть»? Понедельник — день тяжёлый…
— Выпить со мной не хочешь? — смотрит почти умоляюще, — заодно и подлечимся…
Делаю предположение:
— В смысле — угощаешь на мои деньги?
Кивает, трясущейся головой:
— Ну, да! Я знаю, где достать «лекарство», а ты за него заплатишь… Всё честно!
Стало несколько любопытно и, якобы терзаясь сомнениями:
— Не дорого? А то, знаешь ли — я пока не сплю с дочерью нэпмана.
Машет головой:
— Дешевле только даром!
— Ну тогда пошли, болезный…
Подходим к уличному торговцу в ближайшей подворотне и, за горстку тёртых медяков из моей ладошки — что остались сдачей после поездок на дребезжащем питерском трамвае, тот достал из стоящей на земле корзинки бутылку квасу и флакон из-под какого-то одеколона, полный фиолетовой жидкости. Фиг его знает, что это — спирт-денатурат, растворитель или ещё что… Налил в большую кружку квас, добавил «жидкости» и хорошо взболтнул — попав вонючими брызгами мне в лицо.
Протягивает:
— На, пей!
Я служивому:
— Только после тебя!
— Благодарствую, товарищ!
«Ивашка под простоквашку», крякнув пьёт — краснеет, долго-мучительно кашляет и наконец — матерным матом материт торговца. Тот, привычно пожав плечами:
— Я тебе мою ханжу насильно в рот не заливал! Я даже не звал тебя — ты сам пришёл. Ну а раз пришёл — пей и не лайся!
Однако, Ивашка уже повеселел, перестал кашлять и ругаться и, вопросительно смотрит на меня.
— Ну и как? — спрашиваю.
— Не хвалю! Рвёт с неё.
Торговец, со всей искренностью на которую способен возмущается:
— Ты посмотри, какой привередливый пьяница нонче пошёл⁈ Да, за такие гроши — походи по рынку, поторгуйся — попробуй чё лучше себе найди!
Служивый, не слушая его — протягивает мне кружку:
— Теперь ты пей, товарищ.
Отмахиваюсь:
— Что-то мне уж и не хочется — отпустило должно быть… Допивай сам!
Того, два раза упрашивать не пришлось:
— Ну, как знаешь.
Не дожидаясь пока он снова прокашляется, удаляюсь прочь…
Однако, настоящим бедствием для Ленинграда — да и всей Советской России в целом, были отнюдь не наркотики.
Это так — на любителя!
На отмену «сухого закона», введённого последним российским Недержанцем по случаю военного времени, большевики надо им отдать должное, долго не шли — даже несмотря на очевидную громадную финансовую выгоду от монопольно-государственной продажи крепкого алкоголя. Наоборот, они подтвердили его своим знаменитым «Постановлением СНК РСФСР от 19 декабря 1919 года», за нарушение которого — виновные могли подвергнуться лишению свободы с принудительными работами на срок не менее одного года.
Однако, как испокон веков на Руси заведено: «суровость закона — нивелируется необязательностью их выполнения».
Короче, на это «постановление» — население дружно забило…
Гвоздь!
В сельской местности процветало самогоноварение, а в городах самое широкое распространение получили разнообразные алкогольные суррогаты — так называемая «ханжа». В ход также шёл одеколон, медицинский спирт «по рецепту врача» из аптек и даже…
Формалин из банок с заспиртованными экспонатами!
Да, да… Был случай, когда бравые красноармейцы на экскурсии в музее — вылакали всю жидкость из банок с экзотическими лягухими.
— Слышь, товарищ!
Блин, я думал он — залил ханжой свои «горящие трубы», да отстал.
Оборачиваюсь:
— Чего тебе, служивый?
— А пойдём гулять в «Живопырку»!
— А это ещё куда?
— При буржуях «Баром» звали, а теперь там наши гуляют… Пойдём, а⁈
— Маркс с тобой! Пойдём, Ивашка.
Шли мы долго… По дороге, узнал что он — деревенский из Псковщины, но призывался из Питера где работал на заводе, с пятницы как уже в «самоходе», а этой осенью дембельнётся.
— Нонча в армии служится хорошо — не то, что при Царском режиме… «Шкуры» не муштрой донимают, офицерьё руки не распускают, читать-писать вот научили…
— А ещё чему учат?
Пожимает плечами:
— Политинформации, вот читали, лекции… Кино показывали, по музеям водили и показывали — как до Революции жили цари, баре, да прочие буржуи.
Понятно.
— Дезертирство тебе не впаяют?
— Да, что ты… — пренебрежительно отмахивается, — не в первый раз!
Следующий вопрос:
— Давно пьёшь, Ивашка?
— Да, как себя помню!
— А ваши заводские?
— Да кто как. Кто-то две бутылки в день вылакает и за трезвого слывёт, а кто-то — месяц не пьёт, а как получка — неделю не просыхает.
— Завязать… Бросить пить не пробовал?
Совершенно искренне недоумевает:
— А зачем? Да и ребята не поймут — долго на заводе не продержишься… Ведь, жизнь рабочего человека какая? Устроился на работу — должен «спрыснуть» блузу (рабочую спецовку). Получил первый получку — должен её обязательно пропить. Хочешь получить новый инструмент — надо поставить мастеру магарыч. Хочешь перейти на другой станок… Ну, сам понимаешь! А ещё установление выработки, расценок… Нет, пить не бросишь.