Мой случай уникален. В очередной раз. В литературе известны единичные факты, когда при успешно вылеченной лимфоме в остальном организме происходит заражение серьезно защищенных природой мозговых оболочек. Мои нью-йоркские врачи никогда не сталкивались с этим на практике и знают, что надо делать, лишь по описанным в статьях и книгах случаям. Я спросил, как тут действовать, и моих российских врачей, выслав им все данные: они тоже не могут сказать наверняка, что это – рак или вирус. Говорят, такое случается чрезвычайно редко, а потому согласны с американскими коллегами. Это значит – опять операция.
Я пришел в больницу в футболке с надписью на английском: “У вас мозг рака”. Похвастался врачам, получил отличные отзывы и согласился на операцию. Сначала мне собирались просверлить череп и установить специальный катетер для введения химиотерапии непосредственно в мозговую жидкость. Теперь, после новых тестов, решили сначала поставить катетер в ствол спинного мозга. Что со мной будет – не знаю. Я не выбирал этого. Никогда и никому не пожелал бы такого. Но если мы уже вытравили эту дрянь из моего организма, то вытравим ее и теперь. Врачи сделают все, что возможно. Я сделаю все, что потребуется. Но главное, я хотел бы попросить каждого из вас, моих очных и заочных друзей: поверьте, что чудо вновь случится. Спасибо!
15 мая 2014 года
Заметки на больную для меня тему
У меня, как обычно, все непросто. Но пустое все это.
Ничего же не понятно до конца. Так что я лучше о другом. У нас, к сожалению, многое в жизни делается дуром. Небрежно, впопыхах, для галочки, между другими, особо важными делами. Поставили лавочки в парке, а потом заметили, что поставили не там и не такие как надо. Запустили маршрут трамвая, и через полгода разобрались, что не тот и не туда. Положили дорогую качественную плитку, но руками “людей без профессии”, и все по весне развалилось. Вы сами можете тысячу таких примеров привести. Печально, что это происходит не только в муниципальном управлении или в государственных конторах. Ровно то же – в коммерции. Приходишь в магазин, а там тебе в качестве сдачи нахамят или посмотрят как на врага народа. Ты деньги принес, купил что-то, а продавец не может себе такой покупки позволить, вот и смотрит упырем. Ну или обвесит, справедливости ради. Но это еще можно терпеть, дискутировать, оспаривать.
Хуже всего, что так же у нас работают с детьми. “Дети – цветы жизни”. “Все лучшее – детям!” А на деле? Жена показала мне видео со своего выпускного в детском саду. Это был час пыток над детьми – таково мое мнение. За час действа я не увидел ни одной детской улыбки. Малыши рассказывали стихи, пели, танцевали, ходили кругами по небольшому помещению. Им давали цветы, которые они вручали воспитателям и поварам. Явно долго репетировалось, что все детишки должны, как один, хотеть в школу. Родители с легкой грустью смотрели на своих чад. Они, судя по тому, что в конце всем раздали яблоки, скинулись на этот праздник и теперь контролировали педагогический процесс. Один из педагогов нарядился в джинна (в банном халате, полотенце на голове и с бородой, оставшейся от Нового года), усадил детей на “волшебный ковер-самолет”, чтобы “полетать”. Это нищие девяностые. Сейчас вроде и деньги есть, но разве стало лучше? Просто надо хоть чуточку души вложить, хоть немного честной любви.
Посмотрите на новые детские площадки. Цветастые? Удобные? Интересные? Типовые. Посмотрите на ассортимент игрушек. Веселые? Китайские? Типовые. Еда? Развлечения? Нам представляется, что сейчас у ребенка огромный выбор, которого в нашем детстве не было. В Воронеже, помнится, был один большой магазин “Детский мир” – за все детство я был там, наверное, раз десять, в основном потому, что там продавали и детскую одежду. Сейчас магазины игрушек на каждом углу. Мы думаем, что предоставляем детям какой-то выбор: “Какую тебе машинку – красную или синюю?” или “Какую куклу – Барби или Синди?”
Я в детстве выбирал себе детали будущих игрушек на городской свалке, потому что она находилась недалеко от дома. Не думаю, что это отличный опыт, но я вырос не таким уж плохим человеком. Из выброшенных вещей вырастали мечты – я собирал увеличительные стекла, потому что хотел телескоп и микроскоп. У меня был блок питания, его списали у отца на работе. Блок давал 5 вольт, и я собирал на нем освещение для кукольного дома сестры. Старые телефонные провода, добытые на АТС, начинали гореть – на запах могла прийти бабушка. Позже я таскал химреактивы и пытался их смешивать. В наше время моих родителей могли бы лишить родительских прав. Но я был доволен, и все это позитивно повлияло на мое будущее.
Вот в этом, мне кажется, и есть главный смысл – никаких детей не бывает. Нельзя поделить жизнь на детство, юность и только потом на настоящую (взрослую) жизнь. Это все один человек, и он – сразу взрослый. Жизнь непрерывна. Она не делится на отрезки от экзамена до экзамена. Маленький человек не умеет ходить… Я уже большой, но недавно тоже заново учился ходить. Это совсем не важно – может ли человек ходить. Да – он маленький и вокруг куча неприятностей, в которые он может попасть. Но сколько вокруг нас таких взрослых, которые не только попадают в неприятности, но и создают их другим?
Да, ребенок еще немного знает, мало что умеет. Но он хотя бы учится. Честно и каждый день, каждой своей ошибкой. Как было бы здорово, если бы все те, кто считает себя взрослыми и умными, хотя бы раз в неделю чему-то учились с таким же азартом и рвением. И поэтому я говорю: не надо относиться к детям иначе, чем к взрослым. Они не заслуживают такого пренебрежения. Не надо думать, что их можно обмануть, подсунув мнимый выбор, что можно управлять их выбором исподтишка. Они отлично видят, где и что делается для галочки, они видят это лучше нас, потому что их взгляд еще не замылился, а ложь не стала привычкой. И поэтому детей надо стараться почаще отпускать с поводка – позволять им свободу расти самим так, как им хочется. Жизнь не бывает хорошей или правильной. Вряд ли она будет легкой. Но пусть она будет у них честной, полной искренней любви, а не взятия планок и показателей в чужом соревновании представлений о том, “как надо жить”.
22 мая 2014 года
Очень хочется домой
Очень хочется домой. А пока врачи не отпустят – нельзя в самолет, нельзя домой, ничего нельзя. Я вспомнил деда. Он в Воронеже, я звоню ему иногда. Он волнуется, что это страшно дорого, и старается, как можно быстрее рассказать, что у них с бабушкой все в порядке. Главное, чтобы я вылечился. И я знаю, что бабушка сидит рядом, но он ей трубку не даст – потому что очень дорого, а она станет говорить и плакать. Я же стараюсь подгадать момент, чтобы позвонить и попасть на бабушку, она сразу станет звать деда, но я хотя бы услышу ее голос.
Мой дед – большой молодец. Его хоронили врачи, а его простые дела чудесным образом возвращались к нему добром и спасали от смерти. Он был знаком со знаменитым пилотом Иваном Кожедубом, причем при занятных обстоятельствах. Просто шарясь по интернету, я с удивлением узнал, что дед – почетный гражданин Кантемировского района Воронежской области. Он никогда об этом не говорил, хотя в Кантемировке сделал много полезных дел, там и сейчас называют одну дорогу “бусловским трактом”. Я ни разу там не был, а может, это и есть дом? Мы с братом подарили деду диктофон, чтобы он наговаривал на него истории из своей жизни. Он попробовал и забросил – ему нужен живой собеседник. А ни у кого нет времени, чтобы с ним поговорить. Так теряется история, про которую в книгах пишут неправду.
А дед рассказывал правду. О своей матери, бабе Насте, моей прабабушке, которую я и сам помню. Она хотела дожить до 90 лет – и дожила, хотя жизнь ее не баловала. В семье было много детей, как водилось у крестьян. Только вот семья прадеда оказалась слишком работящей, и его раскулачили. Прадеда отправили строить шахты, а прабабушка осталась одна с детьми буквально на улице – дом у семьи отобрали. Когда после распада СССР был принят какой-то там закон о возврате отобранного имущества, дед мог бы попробовать вернуть свой дом, но сказал: “Я что, у деревни единственный магазин отберу?”
Баба Настя ходила под берег Дона и долбила известняк, чтобы построить новый дом. В голодные годы она умудрилась спасти детей в этом доме, а когда началась война, она осталась в нем же. Однажды над деревней пролетал немецкий истребитель, и пилоту захотелось с пулемета снять эту русскую бабу. Он заходил на стрельбу, а она оббегала дом и пряталась с другой стороны. Он заходил снова, а она была уже на другой стороне. Так он и гонял ее, пока не подошли к концу патроны. Детей баба Настя отправила учиться. Она, не имевшая никакого образования, всегда говорила, что главное – учиться. Все, что у нее осталось, она отдала, чтобы выучить детей, и осталась одна. Но дед выучился, встал на ноги и забрал ее. Я помню, как мы, маленькие, ходили на ее дни рождения. Цепкая, с хитринкой, очаровательная старушка. Как много я мог бы узнать у нее, но не узнал. Не понимал, что это важно.
А вы знаете, как провели 12 апреля 1961 года ваши предки? Когда в городах и деревнях включились громкоговорители и железный голос произнес: “Внимание, внимание!” – все с замиранием сердца подумали: война с Америкой (время было такое, что это витало в воздухе). Но тут же облегченно выдохнули: “Юра Гагарин – наш первый космонавт!”
Оказалось, по маминой линии мои пращуры были “субботниками”. Очень верующими, настолько, что им часто приходилось переезжать. Куда их только не заносило! В ходе этих скитаний прадед умер от дизентерии в Казахстане. Прабабушка взяла вещи, детей и поехала в Ровеньки. По дороге поезд ограбили, и они приехали в голодный край без имущества. Некоторые дети и прабабушка умерли от голода. Бабушка стала сиротой, попала в детдом, где заведующая воровала еду. Но старшие дети сумели взять власть в свои руки, а заведующую выгнали, отдав управление детдомом старшим воспитанникам.