Основанием для суждений о «ряде» Ярослава является рассказ, помещенный при описании кончины князя под 6562 (1054) г.
Таблица 1
Лаврентьевский список ПВЛ
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161–162).
1. Преставися великыи князь Русьскыи Ярославъ и еще бо живущю ему наряди сыны своя, рекъ имъ: «се азъ отхожю света сего сынове мои; имеите в собе любовь, понеже вы есте брата единого отца и матере; да аще будете в любви межю собою, Богъ будеть в васъ и покоривыть вы противныя подъ вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавидно живуще, в распряхъ и которающеся, то погыбнете сами [и погубите] землю отець своихъ и дедъ своихъ иже налезоша трудомь своимь великымъ, но пребываите мирно послушающе брат брата.
2. Се же поручаю в собеместо столъ стареишему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ, сего послушаите яко послушасте мене, да то вы будеть в мене место, а Святославу даю Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, [а Игорю Володимерь], а Вячеславу Смолинескъ»
3. И тако раздели имъ грады, заповедавъ имъ не преступати предела братняя, ни сгонити, рекъ Изяславу: «аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помагаи егоже обидять». И тако уряди сыны своя пребывати в любви.
4. Самому же болну сущю и пришедшю Вышегороду разболеся велми. Изяславу тогда сущю <…>, а Святославу Володимери, Все[во]лодуже тогда сущю у отця, бе бо любимъ отцемь паче всее братьи, е же имяше присно у собе.
5. Ярославу же приспе конець житья и предасть душю свою [Богу] вь суботу 1 поста святаго Феодора. Всеволодъ же спрята тело отца своего, възложьше на сани, везоша и Кыеву попове поюще обычыя песни, плакашася по немь людье [и] принесъ положиша и́ в раце мороморяне вь церкви святое Софье и плакася по немь Всеволодъ и людье вси.
Ипатьевский список ПВЛ
(ПСРЛ. Т. 2. Стб. 150–151).
1. Преставися князь Рускии Ярославь и еще живу сущю ему наряди сыны своя рекы имъ: «се азъ отхожю света сего, а вы, сынове мои имеите межи собою любовь, понеже вы есте братья одиного отца и единои матерь; да аще будете в любви межи собою, и Богъ будеть в васъ, и покорить вы противныя подь вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавистьно живуще, вь распряхъ которающеся, то и сами погибнете, и землю отець своихъ и дедъ погубите, иже налезоша трудомъ великомъ, но послушаите братъ брата, пребываите мирно.
2. Се же поручаю в себе место столъ свои стареишому сынови своему, брату вашему Изяславу Кыевъ; сего послушаите, якоже послушасте мене, да ть вы будеть вь мене место, а Святославу Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, а Вячеславу Смолнескь».
3. И тако раздели городы, заповедавъ имъ не преступати предела братня, ни сгонити, рекь Изяславу: «аще кто хощеть обидити своего брата, но ты помогаи егоже обидять». И тако наряди сыны своя пребывати в любви.
4. Самому же болну сущю и пришедшю ему к Вышегороду разболеся вемли. Изяславу тогда в Турове князящю, а Святославу вь Вододимире, а Всеволодъ тогда у отца, бе бо любимъ отцемь паче всея братья, егоже имяше у себе.
5. Ярославу же приспе конець житья и предасть душю свою месяца февраля вь 20, в суботу 1 недели поста, вь святаго Федора день. Всеволодъ же спрята тело отца своего, вьзложивъ на сани и повезоша Кыеву попове по обычаю песни певше и плакашеся по немь людье, и принесъше и положиша и́ в раце мороморяне вь церкви святеи Софья и плакася по немь Всеволодъ и людье вси.
Еще С.М. Соловьев в 1847 г. выразил сомнение в документальной достоверности Ярославова «ряда», отметив, что «если внимательно вглядеться в это место, то нельзя не признать его позднейшим сочинением именно по тем словам, которые летописец влагает в уста умирающего князя и которые получили значение позже, во время страшных усобиц между потомками Ярослава»[294]. К аналогичному мнению склонялись А.С. Клеванов и М.П. Погодин[295]. В.И. Сергеевич считал, что завещание Ярослава «сохранено летописцем далеко не вполне», однако это не помешало ему видеть в нем одно из первых установлений порядка наследования городов и волостей по праву отчины, переходящей от отца к сыну[296]. В.О. Ключевский полагал, что завещание это, «вероятно, сочинение летописца, но он мог сочинить только то, что думало общество»[297]. Сходных представлений придерживался и М.С. Грушевский, писавший, что поучение соответствует политическим идеалам современного князю общества и что «оно могло быть вложено в уста Ярослава любым современным книжником, однако, с другой стороны, невозможно указать в нем ничего, что противилось бы положению или желаниям Ярослава»[298]. Н.В. Шляков атрибутировал «ряд» Ярослава составителю «Печерского свода 1072/73 г.»[299]. Со времени А.А. Шахматова текст «ряда» считается результатом летописного творчества составителя этого свода Никона, реакцией на династическую распрю 1073 г., в ходе которой Святослав и Всеволод изгнали из Киева Изяслава[300]. Л.В. Черепнин в своих ранних построениях связал появление Ярославова «ряда» с провозглашением принципа «отчинного» владения на Любечском съезде 1097 г.[301]Близкие по содержанию идеи, позволяющие интерпретировать «ряд» Ярослава как идеологическую конструкцию конца XI – начала XII в., высказывались А.Г. Кузьминым, A. В. Поппэ, А.П. и П.П. Толочко[302].
Политическое значение «ряда» в контексте династических отношений раскрывается следующим образом. По мнению Є.М. Соловьева, К.Н. Бестужева-Рюмина, B. О. Ключевского и А.Е. Преснякова, этот акт Ярослава, представлявший попытку достижения компромисса между родовым и отчинным владением путем выделения волостей князьям и утверждения первенства старейшего из них, следовало рассматривать в ряду аналогичных установлений в Чехии (так называемое завещание Бржетислава I, 1055 г.) и в Польше (так называемое завещание Болеслава III, 1138 г.), санкционировавших принцип сеньората[303]. А.В. Назаренко внес в это представление ряд уточнений, отметив, что ни завещание Бржетислава I в Чехии, ни завещание Болеслава III в Польше не стояли у истоков династического сеньората (который, согласно ретроспективному анализу исследователя, сформировался в этих странах, соответственно, в X и XI вв., приняв к рассматриваемым моментам более радикальные формы) и уже «по одной этой причине они занимают в эволюции сеньората совсем иную типологическую ячейку, нежели „ряд“ Ярослава на Руси, являвшийся именно первой, учредительной, попыткой построить политическую систему на принципе династического старейшинства»[304]. С. Франклин, допускающий позднее происхождение этого текста, обратил внимание на то, что «ряд» Ярослава является компиляцией, составленной из устойчивых общих формул[305]. М.Б. Свердлов в результате наблюдений над формулой «Се же поручаю» пришел к выводу, что зафиксированный здесь формуляр аналогичен формуляру древнейшей (сохранившейся в списке) духовной Антония Римлянина (1110–1131 гг.), на смену которому в XII в. приходит формула «Се приказываю». Как отмечает исследователь, в состав клаузул духовных грамот при указании наследования владения также входит использованный в статье 1054 г. глагол дати. Таким образом, по убеждению М.Б. Свердлова, сообщение ПВЛ о «ряде» Ярослава «представляло собой не повествовательную запись литературно-исторического содержания, а включенный в летопись юридический текст, который имел устойчивую традицию»[306].
Однако наблюдения подобного рода могут свидетельствовать лишь о том, что текст Ярославова «ряда» сложился не ранее XII в., но это не значит, что статья 1054 г. в точности отражает последнюю волю Ярослава, тем более что позднейшие летописцы сумели придать этой статье определенную политическую тенденцию. Например, в Лаврентьевской группе списков ПВЛ, отражающих летописную традицию Северо-Восточной Руси, летописцы приписывают Ярославу великокняжеский титул, более или менее регулярное употребление которого прослеживается лишь при описании второй половины XII в.[307] Примечательно, что в статье 1054 г. по Ипатьевскому списку ПВЛ Ярослав представлен только как «князь русский», но более поздние списки Ипатьевской группы – Хлебниковский (середина XVI в.) и Погодинский (начало XVII в.) – также атрибутируют ему титул «великого князя», как и Комиссионный список НЬЛМ[308]. Смысл этой модернизации становится понятным, если принять во внимание, что «ряд» defacto являлся актом, санкционировавшим основы иерархических взаимоотношений в потомстве Ярослава, политическая актуальность которых, возрастая с конца XI до конца XV в., заставляла составителей и редакторов позднейших летописных сводов подчеркивать особое положение инициатора этой иерархии.
Собственно, политическое содержание «ряда» можно свести к трем принципиальным аспектам: 1) к наделению наследников городами; 2) к провозглашению принципа «старейшинства» в качестве стержня междукняжеских отношений; 3) к запрету нарушения границ вновь созданных княжений. Факт распределения городов имел прецеденты в политической практике, начиная с последней трети X в., хотя, в отличие от разделов, осуществленных Святославом и Владимиром, раздел, осуществленный Ярославом, в силу обстоятельств оказался более долговечным, чем аналогичные акты его предшественников. В данном случае новация Ярослава заключалась в конкретном составе стольных городов.