[476]. Примерно в это же время из Владимира в Чернигов был «выведен» Олег Святославич, который 10 апреля 1078 г. бежал из Чернигова к своему брату Роману в Тмутаракань[477]. Между тем из «Поучения» следует, что Мономах, придя из Смоленска, дал Олегу и Всеволоду обед на «Красном дворе»[478], который И.М. Ивакин приурочивал к пасхальным торжествам 8–9 апреля 1078 г.[479] Если эта гипотеза верна, есть основания думать, что во время данного обеда состоялись переговоры Олега с Всеволодом и его сыном Владимиром. Как бы то ни было, после этого обеда он почти на два десятилетия становится князем-«изгоем», противостоящим Всеволоду и Владимиру, которые в 1078 г. действуют заодно с Изяславом, из чего можно заключить, что попытка Олега найти свое место в новых политических реалиях (если она была предпринята) окончилась неудачей. По всей видимости, к весне 1078 г. юрисдикция Изяслава Ярославича над территориями была восстановлена примерно в том же объеме, в каком она существовала до событий 1068–1069 гг., распространяясь на Новгород, Волынь и Туров[480]. Впрочем, появилось и одно новшество: Изяслав дал статус «стольного града» Вышегороду, посадив там своего сына Ярополка[481]. Этот режим оказался недолговечным из-за вмешательства тех «младших» князей, которые в результате формирования данной политической системы лишились своих волостей и сидели в Тмутаракани, подготавливая вооруженное нападение на Русь.
К тому моменту вооруженные конфликты между представителями разных поколений рода Рюриковичей уже имели прецеденты, но репрезентация их в летописной традиции была различной. Например, конфликт Ярослава с Брячиславом Полоцким в 1021 г., как мы видели выше, описан нейтрально по отношению к его инициатору. Аналогично описание конфликта Святослава Ярославича с Ростиславом Владимировичем из-за Тмутаракани, который вспыхнул в середине 1060-х гг. Летописец пытается продемонстрировать стремление «младшего» князя к предотвращению открытого конфликта со «старшим». В 6572 (1064/65) г. «Бежа Ростиславъ Тмутараканю, сынъ Володимерь, внукъ Ярославль. В 6573 (1065/66) г. Иде Святославъ на Ростислава кь Тмутараканю. Ростиславъ же отступи кроме изъ града, не убоявъся его, но не хотя противу строеви своему оружья взяти (курсив наш. – Д. Б.). Святославъ же, пришедъ Тмутараканю, посади сына своего пакы, Глеба, [и] възвратися опять. Ростиславъ же пришедъ, пакы выгна Глеба, и приде Глебъ къ отцю своему»[482]. Из приведенного фрагмента видно, что политическая воля «старшего» князя в данном случае не является обязательной к исполнению «младшим». В то же время практика второй половины XI в. красноречиво свидетельствует о том, что «старшие» князья становились в «отца место» далеко не для всех племянников – отношение к ним менялось в зависимости от колебаний политической конъюнктуры, что неизбежно приводило к «конфликту поколений». Если в 1060-х гг. подобные эксцессы носили локальный характер, то с формированием «тмутараканского триумвирата» в 1077–1078 гг.[483] они приобрели больший масштаб.
ПВЛ под 1078 г. отмечает: «Приведе Олегъ и Борисъ поганыя на Русьскую землю и поидоста на Всеволода с половци. Всеволодъ же изиде противу има на Съжице, и победиша половци Русь, и мнози убьени быша: ту убьенъ бысть Иванъ Жирославичь и Тукы, Чюдинь братъ, [и] Порей, и ини мнози [месяца августа] въ 25. Олегъ же и Борисъ придоста Чернигову, мняще одолевше, а земле Русьскеи много зло створше…»[484] Всеволод ушел в Киев, а население Чернигова тем временем перешло на сторону «младших» князей. В Киеве между «старшими» князьями состоялись переговоры, в ходе которых Изяслав обещал Всеволоду свою поддержку. По всей видимости, подобная договоренность была предусмотрена при создании «дуумвирата» летом 1077 г. (свидетельством того, что он не являлся историографической фикцией, могут служить упоминавшиеся слова Изяслава, обращенные к Всеволоду: «аще будеть нам причастье в Русскеи земли, то обема»). По мнению А.В. Назаренко, во время переговоров 1078 г. также было достигнуто соглашение, которое устанавливало порядок наследования киевского стола между сыновьями Изяслава и Всеволода и имело целью исключить из числа наследников сыновей Святослава (предположение о возможности такого политического решения впервые было выдвинуто М.П. Погодиным)[485]. Но если исходить из того, что соглашение между Ярославичами являлось политической реальностью, сомнительно, что оно могло появиться в 1078 г., так как в условиях половецкого нашествия на Южную Русь у Изяслава и Всеволода вряд ли была возможность заниматься вопросами наследования столов и целесообразно поддержать альтернативную точку зрения, согласно которой оно могло быть заключено летом 1077 г.[486], когда, собственно, и решалась судьба киевского княжения, тогда как переговоры, состоявшиеся в 1078 г., могли быть лишь его «проверкой на прочность».
Коллективными усилиями соправители «Русской земли» попытались вернуть контроль над Черниговом, однако столкнулись с сопротивлением горожан («И поиде Изяславъ съ Ярополъкомъ, сыномъ своим, и Всеволодъ с Володимеромъ, сыномъ своимъ, и поидоша к Чернигову, и черниговци затворишася в граде. Олег же и Борисъ [не] бяста, черниговцемъ же не отворившимся, приступиша ко граду. Володимеръ же приступи ко вратомъ всточнымъ, от Стрежени, и отя врата, и отвориша градъ околнии, и пожгошаи, людемъ же вбегшим въ дънешнии градъ»)[487]. В историографии этот конфликт не без оснований рассматривался как демонстрация политической самостоятельности черниговской общины[488], хотя, стоит заметить, что первые симптомы сепаратизма в Чернигове появляются уже в мае 1077 г., когда правителем города становится Борис Вячеславич (быть может, живший здесь на положении князя-«изгоя»). Судя по тому, что его княжение оказалось рекордно коротким, нужно думать, что он не пользовался поддержкой местного населения, в отличие от Олега Святославича, за которого сражались черниговцы в сентябре 1078 г. (это предположение подтверждает и летописный текст, в котором имя Олега всегда предшествует имени Бориса). Ярославичам не удалось довести осаду Чернигова до конца из-за приближения дружин Олега и Бориса, сражение с которыми произошло 3 октября 1078 г. на Нежатиной Ниве. По свидетельству ПВЛ, перед битвой Олег предложил заключить мир с дядьями, но Борис отверг это предложение[489]. В последовавшей затем битве погибли Борис и Изяслав, а Олег «в мале дружине» едва успел бежать назад в Тмутаракань.
Смерть Изяслава отдала в руки Всеволода Ярославича «власть русьскую всю», т. е. территорию Среднего Поднепровья, которая оказалась под единоличным контролем нового киевского князя[490], но это было уже не «едино – властие» Ярослава, так как в результате нового перераспределения городских центров Ярополк Изяславич вместо Вышгорода получил Владимир-Волынский и Туров[491], а Владимир Всеволодович был переведен из Смоленска в Чернигов[492], став, по сути дела, соправителем отца в «Русской земле».
Летом 1079 г. на Русь с половцами пришел Роман Святославич, однако Всеволоду удалось заключить с кочевниками мир – половцы увели Романа в степь и убили его. Олег Святославич, судя по летописному рассказу, не участвовал в этом походе и оставался в Тмутаракани, где был схвачен «хазарами» (быть может, представителями хазарской общины города), отправившими его в Царьград, откуда, по свидетельству игумена Даниила, он был выслан на Родос, где провел «два лета и две зимы»[493]. После этого администрацию в Тмутаракани возглавил присланный из Киева посадник Ратибор, что позволяет исследователям предполагать за всеми этими действиями заранее спланированную акцию киевского князя[494]. В любом случае угроза со стороны «младших» князей была временно устранена, но установить прочный контроль за Тмутараканью не удалось. В 6589 (1081/82 мартовском году) здесь обосновались Давид Игоревич и Володарь Ростиславич, которые княжили в Тмутаракани до тех пор, пока в 1083/84 г. не были изгнаны вернувшимся из Византии Олегом Свято – славичем. Давид Игоревич блокировал торговые пути в устье Днепра и в 1084/85 г. вынудил Всеволода уступить ему Дорогобуж, который был центром Погорины, граничившей с Киевской землей[495]. По всей видимости, киевский князь осуществил этот акт за счет волынского князя Ярополка, что, по мнению ряда ученых, привело к конфликту 1085–1086 гг.[496], хотя между ними определенно существовала общность стратегических интересов, на которую указывал М.С. Грушевский, писавший, что Всеволод Ярославич и Ярополк Изяславич удерживали за собою волости, оспариваемые князьями-изгоями[497]. Высказанное Яном Длугошем мнение о том, что причиной конфликта 1085–1086 гг. послужили притязания Ярополка Изяславича на Киев, так как он якобы считал «за великую несправедливость», что «Киевское княжество после смерти его отца Изяслава наследовал его дядя Всеволод»