командира. Приказы выполняли, но без охоты. А самого старшего среди них постоянно приходилось учить уму-разуму, прибегая к насилию.
– Для начала надо поляну накрыть, - говорил Мокрый. - Проставиться. Посидеть, побазлать по душам. Понять друг дружку. В душу друг дружке заглянуть. А потом уже можно делюгу затевать, не опасаясь подставить братве спину.
– Что есть накрыть поляна, проставиться?!
– Выпить вместе.
– Ты есть старый пьяница, - констатировал лемониец, но уже не столь яростно, как прежде. После этих слов он впал в тяжкое раздумье и пребывал в нем до самого старта, который наметили на вечер третьих суток. Крылатый считал, что к этому времени власти уже должны успокоиться. Однако в самый центр, к Москве, следовать пока было слишком опасно. Поэтому лемониец отдал приказ Борзо очень медленно лететь по самой границе Великой Русской империи к одному из крошечных государств, где можно было провести еще несколько дней в относительной сытости и покое. Жесткая медвежатина успела всем надоесть.
– В Чехия есть мой резервный перевалочный база, - сообщил лемониец, - мы прилетать на этот база. Перед этим я немного, как это говорится, проставляться, накрывать поляна.
Мокрый просиял и тихо шепнул Вове:
– Видал разводилово? Учись, пацан, пока я жив.
С тех пор как Чехия присоединилась к Великой Русской империи, пиво из этой крошечной провинции экспортировалось всюду - не только на обширные земные территории, но и на российские колонии в самых отдаленных уголках Галактики. И все было бы хорошо, только знатоки говорили, что настоящее чешское пиво можно вкусить лишь в пражской пивной. Вот уже пару веков основным сортом пражских пивоварен оставалось «Жигулевское» - его рецепт перекупили за большие деньги у российских специалистов.
Поэтому сразу после того, как катер сел на булыжную мостовую у Карлова моста, беглецы от закона, оставив медвежонка в салоне, устремились к ближайшему питейному заведению. Против того, чтобы пропустить кружечку свежайшего «Жигулевского», не возражал даже лемониец. Напротив, он и выступил инициатором дегустации. Пиво вроде бы не нарушало инопланетный метаболизм, а даже способствовало выведению шлаков. А в его организме, сообщил Крылатый, шлаков накопилось столько, что «из них можно построить большая дом».
Банда устроилась в самом темном углу, за шестиместным столиком с широкими лавками по бокам. На странную компанию никто не обращал внимания. Прага привыкла к наплыву туристов - сюда стекались любители пенного напитка со всей Галактики. Пиво являлось универсальным продуктом для многих инопланетных рас. Его пили и рангуны, и таргарийцы, и рептилии, и лемурийцы… Не употребляли разве что шарообразные мумии с Арктура - эти пожирали исключительно кремниевые скальные образования, любая жидкость не могла вызвать у них ничего, кроме отвращения.
Основной причиной бурного паломничества в Прагу была к тому же дешевизна местного пива. Цена так обрадовала прижимистого лемонийца, что он немедленно заказал всем по десять кружек «Жигулевского», объявив во всеуслышание:
– Мы расслабляться последний раз перед дело. Чтобы стать настоящий команда. И сделать все как надо.
– По десять?! - опешил Нос. - Я столько не выпью.
– Кончай ныть, - Мокрый хлопнул его по спине, - я-то знаю, как таргарийцы пиво пьют. Только успевай выносить тару. Пей, парень. На халяву и уксус сладкий.
Вскоре угощение подали. Перед каждым выставили по десять пол-литровых кружек. Крылатый, демонстрируя мощь и силу народа Лемони, без труда выхлебал разом шесть. Глаза его налились кровью, на тонких губах выступила пивная пена, а под рубашкой обозначилось круглое брюшко. Чтобы не оторвались пуговицы, рубашку даже пришлось расстегнуть. Стал виден полупрозрачный зеленоватый живот, в котором плескалась мутная жидкость.
Диана испытала от увиденного острое отвращение и решила, что их «командир» похож на большую сытую муху. Девушке даже расхотелось пить пиво. Собственно, она его никогда и не любила. Но была не прочь попробовать настоящее пражское «Жигулевское», о котором говорила вся Галактика.
Заметив, что опередил всех, Крылатый заверещал тонким голосом, забил крыльями:
– Вы есть немедленно пить пиво. Как это говорится в Русский империя. Пиво не чай - много можно выпить.
– Чай - не пиво, много не выпьешь, - уточнил Вова, сделал большой глоток и отставил кружку.
– Вы есть пить до дна! - возмутился лемониец. - Я хорошо знать закон ваш народ. Вместе не выпить на брудершафт - на «ты» не говорить. Вместе не выпить - не есть уважать друг друга.
– А ты меня уважаешь?! - пьяно поинтересовался Мокрый. В отличие от остальных он постарался почти не отставать от «командира» - осилил уже два с половиной литра, так что ему сделалось очень хорошо…
Лемониец смерил коска презрительным взглядом и ничего не ответил. Вместо этого он повернулся к Борзо.
– Сделать так, чтобы они выпить как можно больше пенный напиток и стать команда.
– Есть, босс, - отозвался рангун и угрюмо оглядел остальных: - Ну что, пиво пить будем, или мне вливать в вас?!
Пришлось подчиниться…
Через некоторое время за столом возникла оживленная дискуссия.
– Ты меня уважаешь?!
– А ты?!
– Если вдуматься, мы совсем одни в этом жестоком мире, - говорила Диана, глотая слезы. Ей вспоминался отец и родной Пич-рич.
– С тех пор как добрые монахи изобрели пиво, не так уж он и жесток, - возразил Мокрый, с трудом шевеля языком. - Или нет. Не так… С тех пор как добрые монахи изобрели пиво, мы уже не одни в этом мире.
– Точно, - подтвердил Вова, - в этом мире есть я и мой мочевой пузырь. Где здесь можно отлить?…
– Туалет в конец зала, - отозвался лемониец, - он единственный сохранял трезвый рассудок - пенный напиток, казалось, влиял только на его внешний вид, делая козла все более и более омерзительным.
– Надо и Зубу пива взять, - заметил Нос, - а то он сидит там совсем один, скучает, грызет приборную панель.
– Если он сгрызет приборную панель, - прорычал Борзо, - я из его шкуры меховые шорты сделаю.
Диана бросила на рангуна исполненный негодования взгляд.
– Он же совсем маленький, неразумный.
– А гадит, как большой! - откликнулся рангун. - Сколько можно дерьмо выгребать из салона. Воняет.
– Надо сдать его местному зоопарку, - предложил Нос. - Говорят, тут за животными уход хороший.
– И ты тоже, - накинулась на него Диана.
– Ничего не тоже. Я хотел как лучше. Что медведь, на скок с нами пойдет? Он еще мал для этого.
– Неплохо бы было, - задумчиво проговорил Мокрый. - Запускаешь его, к примеру, в банк. Все выбегают оттуда с криками. А мы спокойненько так заходим, забираем наличность. Но вообще Нос прав, Снегурка, не стоит таскать зверя с собой повсюду. После дела нам придется рвать когти, будет не до медведей. И потом, это же хищник, сама подумай. Вырастет и сожрет тебя.
– Не сожрет!
– Да запросто! У меня на зоне кореш был - фанат гадов земноводных! Один из них его потом и покусал до смерти. Крокодил с Глоца, с двумя головами. Так-то.
– Медведь - не земноводное, - возразила Диана.
– Медведь еще хуже земноводного, - качнул головой Нос. - Отгрызет тебе руки и ноги, Снегурка, что тогда делать будешь?
Эти слова неожиданно рассмешили Борзо. Рангун раскатисто захохотал.
Вова как раз вернулся из туалета, сел за стол и уставился на буйное веселье с неудовольствием.
– Чего это он так радуется? Умер кто-то?
– Пока нет, - ответил Мокрый. - Мы тут просто обсуждали, как наш мишка вырастет и обглодает Снегурку.
Тут уже закрякал лемониец. Громко, кивая головой. Очевидно, бурно радовался.
На одной стороне стола воцарилось бурное веселье, на другом - повисла гробовая тишина, и стало очевидно: взаимопонимания «дружеская попойка» не принесла.
После прогулки по городу, необходимой, чтобы проветрить головы, они вернулись к катеру и обнаружили Зуба мирно спящим на приборной панели. Два кресла медвежонок изгрыз до основания - из прорванной кожи клочьями торчала набивка, на ножке виднелись следы зубов и когтей. Сам медвежонок выглядел неважно - шерсть свалялась в сероватые комки. И дышал он тяжело - то ли устал от проделанной работы, то ли с трудом переносил жару.
– Его бы в холодную ванную, - сказал Вова. - А то здесь для него слишком тепло.
– Я ему обязательно буду делать холодную ванну! - заявила Диана.
– Лучше бы мне - горячую, - Вова мечтательно закатил глаза и вздохнул с сожалением об упущенных возможностях.
– Ты тоже сам не можешь помыться? - девушка хмыкнула. - То-то я и смотрю - пахнет от тебя нехорошо, шерсть за ушами комками свалялась…
Вова обиделся. Пробурчал что-то про острых на язык девушек, но в перепалку решил не вступать.
– Мы есть выпускать медведь на улица, - заявил лемониец. - Сеять паника в городе.
– Опять лажанулся, Крылатый, - Мокрый скривился. - Местные менты сразу заинтересуются, откуда в городе взялся медведь! И начнут шмонать всех подряд. На всякий случай.
– Мы улетать немедленно! Пусть искать нас здесь сколько пожелать!
– Зуба нельзя выкинуть на улицу! Его же обидят! - возмутилась Диана.
– Как бы он кого не обидел! - рыкнул Борзо. - Я бы замочил звереныша и съел. Соскучился по свежему мясу. Молодая медвежатинка, небось, помягче будет, чем его мамаша.
– Может, ты потом и кого-то из нас съешь? - процедила Диана.
– Может, и съем. Если понадобится, - ответил рангун. Выражение его лица не вызывало сомнений - он не шутит. - Короче, хватит болтать. Здесь медведя выбрасывать, босс?
Крылатый оглядел сохраняющих самый хмурый вид людей, немного подумал и предложил:
– Мы лететь в зоопарк. Ни к чему возбуждать подозрений.
– Вот это разговор, - одобрил Мокрый, - есть в тебе все же что-то человеческое…
Лемониец вдруг раздулся и зашипел:
– Никогда не сметь больше так говорить!
– Так ты тоже, что ли, человекофоб? - Мокрый кивнул на Борзо. - Как этот рангуний фашист?