удто бы от отца весточка пришла. Больше его никто не видел.
— И не увидит, — подвел итог Мартин.
— Виллис?
— Виллис, — не стал скрывать источник информации О’Райли.
— Маэстро, вы еще долго? — несколько раздраженней, чем следовало, окликнул я алхимика.
— Уже все. — Бартоломью достал из кармана трубку и кисет. — Вы не возражаете?
— Курите, черт с вами, — разрешил я. — Так что с картой?
— С картой полный порядок. — Алхимик передал бумагу Мартину. — Но я не поручусь, что она была нарисована четыре года назад.
— Почему? — замер на месте мой помощник.
— Очевидно, для защиты от морской воды какой-то недоучка пропитал бумагу одним специфическим раствором. — Бартоломью, совершенно не опасаясь за свои пальцы, раскурил трубку вытащенным из камина угольком и щелчком отправил пылающую деревяшку обратно. — Это мешает установить точное время, когда чернила были нанесены на бумагу. Но, судя по косвенным признакам, а также по состоянию карты и характеру потертостей, сомнительно, что это новодел. Кстати, мне удалось восстановить часть надписей…
— Вижу, — напряженно всматриваясь через увеличительное стекло в блекло-синие каракули, отозвался я.
— Что-нибудь интересное? — заглянул мне через плечо Мартин.
— Рассчитайся с маэстро Бартоломью по двойному тарифу, — не стал скупердяйничать я. — Питер, вели заложить карету и разузнай все, что сможешь, о Дирке-старшем. Мартин, подними записи, проверь, на какую сумму есть расписки начальника тюрьмы. Надо поговорить с этим Леграном.
— Хорошо, — кивнул мой помощник. — Маэстро Бартоломью, спускайтесь в кассу.
— Всего хорошего, господа, — махнул нам на прощанье алхимик. — Всегда рад работать с вами!
— Всего хорошего, — кивнул я и со вздохом поднялся с дивана. Пора собираться. Нет, это ж надо — именно тогда, когда на улице такая собачья погода, приходится тащиться на другой конец города. Но если останусь дома, изведусь вконец. Или напьюсь, что тоже не самый лучший вариант. Пить нельзя — дел невпроворот. И так за сегодня месячную дозу алкоголя употребил.
До тюрьмы мы добирались долго. Дороги пока еще не развезло, но кучер опасался гнать по залитым дождем улицам. И пусть в карете было сухо и относительно тепло, тряска и стук дождя по крыше порядком действовали на нервы. Вот только после того как мы подъехали к воротам тюрьмы, стало хуже. Уж лучше куда-то ехать, бежать, идти, чем торчать на месте, дожидаясь у моря погоды. Тьфу ты! К дьяволу море…
Ненавижу ждать! Ненавижу море!..
Впрочем, в ответе начальника тюрьмы, как и в способностях Мартина нужным образом выстроить разговор, я ничуть не сомневался. Некоторые привычки господина Анжи Веги всерьез расходились с размером его годового содержания, и время от времени у него возникала необходимость перехватить немного монет. А всем известно, что занимать чужие куда проще, чем отдавать свои. Так что стопка его непогашенных долговых расписок скопилась весьма приличная. Уверен — начальник тюрьмы, как человек разумный, не упустит возможность немного уменьшить ее толщину. Тем более что дело яйца выеденного не стоит. Мы же не просим устроить побег кому-нибудь из заключенных, в самом деле.
— Заезжай! — заорали у ворот, и кучер тотчас взмахнул хлыстом.
— Удачно? — уточнил я, когда в карету заскочил успевший изрядно промокнуть Мартин.
— А ты сомневался? — хмыкнул щеголь и опустил взгляд на измазанные по щиколотку в грязи ботфорты. — Вега предлагает нанести ему визит и распить бутылочку вина.
— Не сегодня, — отказался я и, заметив промелькнувшую по лицу Мартина тень разочарования, усмехнулся: — Можешь сводить его куда-нибудь вечером проветриться за наш счет. Думаю, он это оценит.
— Не сомневаюсь, — снова ухмыльнулся мой помощник.
Жорж Легран оказался молодым здоровым бугаем, который смотрел на нас с Мартином с нескрываемым презрением. Не мудрствуя лукаво, начальник тюрьмы велел освободить одну из досмотровых и просто-напросто приковал заключенного к выдвинутому на середину комнаты неподъемному стулу, сколоченному из солидных дубовых брусьев. Надзиратели оставили нас с Леграном наедине, и я сразу же пожалел, что не захватил с собой Питера. Или на худой конец Боба. Нет, заключенного я ничуть не опасался, но присутствие некоторых людей иногда само по себе развязывает язык не хуже загнанных под ногти иголок.
— Ну фе, устафились? — оскалился Жорж расквашенным ртом. — Фе надо?
— Риони знаешь? — Я не стал ходить вокруг да около. В тюрьме мне не нравилось. Холод, сырость, вонь. Влажные стены, сложенные из серого камня. Гнилая солома на полу. Полумрак. Быстрей бы отсюда убраться.
— Дафе если так? — Бандит сразу почувствовал мое отвращение к этому месту и презрительно скривился: — Профалифайте!
— Мешок со старьем вчера ему сдавал? — остановился за спиной у парня Мартин.
— Какой мефок? Идите фы к ферту со сфоим мефком! — Легран начал вырываться. — Профалифайте!
— Не думаю, что есть смысл тянуть время, — спокойно заявил Мартин и легонько рубанул бандита ребром ладони по шее. — Рассказывай!
— Убирайтесь к дьяфолу! — взвизгнул от боли тот. — И не такие запугифали!
— Перестань, — остановил я вновь замахнувшегося помощника, перетащил в центр комнаты стоявший в углу табурет и уселся напротив Леграна. — Ты, как человек бывалый, несомненно, имеешь какое-никакое представление о начальнике тюрьмы, не так ли?
— Ну, — исподлобья глянул на меня бандит. — Не перфый раф фдесь…
— Тогда тебе, без сомнения, известно трепетное отношение господина Веги к дополнительным источникам доходов. А! По глазам вижу: мы с тобой понимаем друг друга. На плантации гоняли?
— Да, — односложно ответил Легран.
— Как ты думаешь, во сколько мне обошлась возможность поговорить с тобой тет-а-тет? — Я заглянул бандиту в глаза и улыбнулся. — Поверь, очень и очень недешево. И в этой ситуации проще потратить еще немного монет, чем терять впустую все. Правильно?
— Нифего не знаю, остафьте меня ф покое…
— Вряд ли начальник тюрьмы откажется выпустить тебя, если я внесу залог. Так?
— Куфить думаете?
— Именно, — ухмыльнулся я. — Как рыбу на базаре. И не думай, что это от моей безмерной доброты. Нет, ты отработаешь каждый потраченный шиллинг. Каждый! У тебя все еще есть желание пообщаться с моими людьми за пределами этого гостеприимного заведения?
— Фыкупиите меня, и я фсе расскафу сам, — попытался торговаться парень.
— Расскажешь, куда ты денешься! — наклонившись к его уху, заявил Мартин.
— И будешь радоваться, что тебя оставили здесь, а не отправили на виселицу за убийство бедолаги Дирка.
— Не фнаю такого! — сплюнул на пол кровь Легран.
— Паренька, у которого ты забрал мешок, — пояснил я. — Зачем ты на него, кстати, позарился?
— Не сдадите Феге? — бандит с надеждой заглянул мне в глаза.
— Если нас устроят твои ответы… — задумался я. — Нет, не сдадим. Риони не хочется подставлять, не тебя, дурака!
— Рассказывай, — поторопил парня Мартин. — Давай уже!
— А фего рассказыфать? — скривился Легран. — Вы и так фсе фнаете. Мефок я у паренька фабрал.
— Тело куда дел? — уточнил я.
— Пофему фразу тело?
— Куда?
— Ф канал. Он ф драку полез, я не спефиально!
— Неважно, — отмахнулся я. — Что ты забрал из мешка?
— Кофель с десятком филлингов и фсе, — Жорж посмотрел на меня и, заметив недоверие, забеспокоился: — Клянусь, это прафда! Фсе остальное старье этой гниде Риони за бесценок сдал.
— Зачем ты вообще на мешок позарился? — Я постучал тростью по носку сапога.
— Так… — на мгновение запнулся парень. — Дукат из него фыпал. Из прорехи. Я как раз в «Якорной цепи» сидел — и тут такой фарт! Лопуф полный, и золото из мефка сыпется… Кто ф знал, фто там одна медь?
— Рассказывай все по порядку, — приказал я. — Кто, где, с кем. Все!
— Ну, сидел я ф той забегалофке с Яном Гирей и Смоком, тут этот фраер зафалил. Яфно — не местный.
— Мешок у него с собой был? — заинтересовался Мартин.
— Нет, — покачал головой бандит. — Его старик принес.
— Какой старик?
— Не фнаю, перфый раф фидел. Но паренек тофно его дофидался.
— Опиши старика, — переглянулся со мной Мартин.
— В плафе он был. И фляпе. Так и не снял…
— Не густо, — вздохнул я. — Ты не очень-то нам помог…
— Сутулился он сильно. И фромал.
— На какую ногу?
— Не помню, я с утра пил. — Легран вспотел от напряжения. — Только моряк он, фуб даю — моряк.
— О чем разговор между ними был, не слышал? — ухватился за последнюю ниточку Мартин.
— Нет, они далеко сидели.
— Ладно, во сколько встреча была? — Я с кряхтеньем поднялся на ноги.
— Сразу после полудня… — Легран с мольбой уставился на меня. — Не губите, а?
— Забирайте этого, — распорядился я, распахнув дверь. — Мое почтение господину Веге.
— Я — до «Якорной цепи»? — предложил Мартин, когда мы покинули тюрьму.
— Нет, пусть этим О’Райли займется, — покачал я головой и крикнул кучеру: — Домой!
Питер вернулся только под вечер. К этому времени я уже успел поужинать и, бездумно глядя в огонь, сидел в кресле у камина. Дождь стих, но менее мерзкой погода от этого не стала — все тот же ветер с моря принес в город стылую сырость и висевшую в воздухе морось.
Собачья погода! Хоть в петлю лезь. Нет, насчет петли — это, конечно, перебор, но вот в бутылку заглянуть не помешает. Дела могут и до завтра подождать. Боль в колене постепенно стихла; побалтывая плескавшееся на дне стакана бренди, я смотрел на танец огня в камине и время от времени прикасался к карману со сложенной картой. Сжечь бы ее, да забыть как страшный сон. Но нельзя. Сам себе не прощу. Старые клятвы — дело такое…
— Иди, поешь нормально, — велел я заглянувшему в кабинет Питеру, который дожевывал какую-то булку. — Пусть подогреют.
— Потом, — отмахнулся О’Райли. — Сначала расскажу, что узнал.
— Интересно будет послушать, — выудив из жилетного кармана золотые часы, заметил поднявшийся вслед за ним Мартин.