— Да он как рванет, и раз — пистолет в руке! — Тополев хлебнул воды из стоявшего на умывальнике кувшина. — Ну, я ему, как учили, прямой в челюсть…
— Готов, — опустившись на колени рядом со стариком, я увидел неестественно вывернутую шею.
— Во блин, не хотел! — расстроился Стас. — Но у него ж волына…
— На хозяйской половине слышно было? — подхватив АК-74, Кот подошел к Шурику.
— Вряд ли, — задумался здоровяк. — Стас его технично завалил.
— Тогда вяжем сына, — сразу просек тему Петров. — Только живым. Неизвестно, сколько там народу.
— Это мы чего? — подавился водой Тополь. — Нашли, что ли?
— Лед?.. — уставился на меня Виталий.
— А че я? Спирт он не наш принес. Ну, думаю, пусть выпьет с нами, а то еще траванемся денатуратом каким.
— Ты свой спирт от чужого уже на глазок отличаешь? — не на шутку удивился Шурик.
— На запах. — Я поднял с пола двустволку. — Сын-то хоть выйдет? Или сразу группа поддержки завалится?
— Выйдет, ситуацию пробить однозначно захотят.
— Стойте, а может, дед просто ствол достал, чтобы мы от него отстали? Сказал, мол, пить не буду — и не буду, — предположил Кот.
— Сам-то веришь в это? — Приоткрыв дверь в прихожую, Шурик выскользнул из комнаты и вновь вернулся уже с нашей одеждой. — Ага, этот божий одуванчик без задней мысли с собой эту дуру взял. Купить нам хотел предложить, наверное. Может, кстати, те караваны вовсе не в Еловом, а здесь останавливались. Тут к ним попутчики напрашивались, и вся недолга…
— Нам-то зачем отраву подсунуть решили? — понюхал стакан со спиртом Кот.
— У нас стволов одних…
— Тихо! Идут…
Несший на подносе супницу с горячим борщом хозяйский сынок даже пикнуть не успел, когда его очень жестко встретили в дверях кухни Кот и Ермолов. Супницу тут же передали по цепочке на стол, а спеленатого парня уложили на пол рядом с мертвым стариком.
— Проверьте кляп, — посоветовал Шурик, прежде чем вернуться к выходу в прихожую.
— Нормально. — Петров подергал торчащую у парня изо рта кухонную тряпку. — Стас, иди к Шурику. Кот, полей его водой. О! Очнулся! Крепкий, зараза.
— У этого финка и ПМ. — Обшарив карманы, я выложил на стол оружие и отметил, как расширились глаза парня, когда он увидел лежащий рядом труп. — И кастет.
— Джентльменский набор, — усмехнулся Виталик. — Слушай сюда! Ответишь на вопросы, доживешь до утра. Не ответишь, начнутся серьезные проблемы со здоровьем, и до утра точно не дотянешь. Два раза один и тот же вопрос не повторяю. Запираться не советую. Усек? Тогда поехали. Сколько там людей и чем вооружены. Что? А кляп! Это не проблема.
Кот приставил к горлу парня его собственную финку и выдернул тряпку.
— Сколько?
— Что вы…
— Заткнись! Сколько?
— Мы…
— Отвечай!
— Я не знаю… — Пару раз получивший по морде парень пытался говорить шепотом, но, судя по бившей его крупной дрожи, нервы у него были на пределе.
— Кляп, — распорядился Петров и забрал у Кота финку. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
— Да перестань ты, — остановил его я.
— Чего еще? — удивился Виталик.
— Ткнешь не туда, и загнется.
— И что делать?
— Что, что… — Кочергой сбив защелку, я распахнул дверцу печки. — Кляп проверьте, чтоб не заглотил, и суйте руку.
— Добрый мальчик, — странно усмехнулся Кот, но послушался. Впрочем, приводить эту угрозу в действие почти что и не пришлось. Стоило плясавшим на березовых поленьях языкам пламени обжечь пальцы хозяйского сынка, как тот сразу же начал мычать и трясти головой. — Все, что ли? То-то же.
— Сколько?
— Семеро.
— Оружие?
— Четыре автомата, пять охотничьих ружей.
— Обозы — ваша работа?
— Не понимаю… Ух! Наша…
— С хозяевами дома что?
— Не знаю… Действительно не знаю! Наши здесь с лета, меня тогда с ними еще не было!
— Сейчас все здесь? Не ври только!
— Пять человек в Форт вчера уехали.
— Сюда уходил — подельники твои ничего не заподозрили?
— Нет.
— Сколько окон на той половине?
— Что?
— Окон, мать твою, говорю, сколько?
— Три. Нет, четыре!
— Левые люди на хозяйской части есть?
— Все свои.
— Нашим легче, — прояснивший расклад Петров сунул тряпку в рот мелко дрожавшего парня. — Собирайтесь. Уходить через окно будем. Шур, как соберемся, дверь на хозяйскую половину кочергой подопри. Потом за нами.
— Красного петуха пустим? — догадался Ермолов.
— Ну не врукопашную же с ними. — Виталик осторожно выдавил стекло из рамы. — Кот, этого с собой тащи. Шур, спирт разлей, тряпок возьми, углей из печи. Дом деревянный, много не надо.
— Прямо так и тащить этого гаврика? — глянул на слишком уж легко одетого парня Кот.
— Деда раздень. — Петров выпрыгнул в окно с дробовиком в руках. — Ходу!
Дом горел хорошо. Я бы даже сказал — красиво. И занялся пожар действительно очень быстро. Раз — и полдома в огне. Сообразившие, какая их ждет участь, бандиты не запаниковали, попытались прорваться сразу через все четыре окна, и своего, в принципе, добились — сдохнуть, словив пулю, всяко предпочтительней, чем сгореть заживо.
Как я уже говорил — у всего в жизни есть свои плюсы и минусы. Иногда, правда, люди путают их с большим и меньшим злом, но ведь это с какой стороны посмотреть. Не так ли?
И даже в предстоящем броске до Елового — в темноте, на ледяном ветру, не жравши… и без всякой надежды напиться по возвращении, — при желании можно отыскать положительные моменты.
Как минимум мы до сих пор живы и здоровы. Как максимум… Нет, боюсь, «как максимум» без литра спирта нам сегодня не светит.
Аутодафе
Зависший над горизонтом багровый шар вечернего солнца нашел-таки прореху в затянувших край неба облаках и злорадно слепил глаза. Полозья саней весело хрустели свежевыпавшим снегом, а разгулявшийся с приближением сумерек мороз кусал щеки и нос. Еще и ветер колол лицо острыми снежинками.
Но беспокоило не это. Нет — под сердцем с самого утра поселилось какое-то смутное беспокойство, а внизу груди то и дело начинало противно посасывать. И что самое поганое — особых поводов для беспокойства не было. Наоборот, все складывалось очень даже неплохо. Вот и до села мы уже точно успеваем добраться до наступления темноты — не зря спозаранку из Форта выехали. Подсуетились, сунули на лапу знакомому инспектору Гарнизона и не прогадали. Солнце только садиться начало, а ехать километров десять осталось, не больше.
Ну а погода… А что погода? Погода у нас всегда собачья, другой не держим. Холод — ерунда. Главное до темноты домой добраться. Там отогреемся. По такому поводу и баньку затопить можно, и самогона махнуть. А потом — отсыпаться. Благо мы теперь можем себе это позволить.
— Эй, Поля, да расслабься ты! — Яков спрыгнул с саней и побежал рядом, пытаясь согреться. — Мы сделали это, брат, сделали!
— Не кажи гоп, — предупредил я его и настороженно огляделся по сторонам, но узкая, укатанная полозьями саней дорога продолжала оставаться пустынной. Кругом заметенные снегом поля — ни кустов, ни оврагов. Для засады место неподходящее. Вот дальше темнеет небольшой лесок — точно такой, как оставшийся позади, — но, даст Бог, прорвемся. — Еще до села ехать и ехать.
— Да перестань ты скиметь, слушать противно, — скривился мой слишком уж самоуверенный компаньон. — Неужели так сложно поверить, что у нас все получилось?
— Оно все так, только…
— Никаких «только»! — решительно рубанул рукой воздух Яков. — Тебя послушать, так нам надо было рыбу перекупщикам сдать. За бесценок.
— Почему за бесценок?.. — Я начал прикидывать наш навар и замолчал. По самым скромным расчетам выручить за воз мороженого окуня в Форте удалось столько, сколько наведывавшиеся в село скупщики давали за четыре. И даже если вычесть потраченные на поездку деньги, оставалось очень и очень прилично.
— Да потому! Потому! — расхохотался Яков. — Пока задницу от печи не оторвешь, никто тебе нормально платить не станет. Так и будешь всю жизнь с копейки на копейку перебиваться. А сейчас мы у Пастухова его улов выкупим — и вовсе деньжат неплохо поднимем.
— Подожди! — оборвал я приятеля. — Ты опять, что ли, в Форт собрался?
— Ну, — кивнул Яков. — А чего кота за хвост тянуть? К середине декабря успеем неплохой капиталец сколотить. До лета хватит!
— Может, не стоит судьбу искушать? — засомневался я. — Нечисть…
— Если все по уму делать, везде засветло добираться успевать будем.
— А на бандитов нарвемся?..
— Да какие еще бандиты? Что им здесь делать? Ну не дураки же они в снегу задницы морозить? — фыркнул Яков. — Ты больше перекупщиков слушай. Они тебе не только про бандитов, но и про ледяных ходоков, и про туманников по ушам напинают. Лишь бы им товар сдал, а сам из села — ни ногой!
— И все же?
— Да прорвемся! — Вытащив из болтавшихся на поясе ножен кавалерийскую шашку, Яков несколько раз взмахнул ею в воздухе. — Несмотря на рваный кед, мы сломаем им хребет!
— Твоими бы устами, — вздохнул я и проверил припрятанный под дерюгу обрез ИЖ-5. Особой уверенности в собственных силах, впрочем, от прикосновения к оружию не появилось: укороченная одностволка шестнадцатого калибра худо-бедно отгоняла оголодавших волков, но против обнаглевших в последнее время бандитов ничем помочь не могла.
— Успокойся! — Яков с самодовольной улыбкой спрятал шашку в ножны, запрыгнул в сани и вольготно развалился на лавке. — Все ништяк!
— Да кто спорит? — пожал плечами я и удивленно уставился на вскочившего на ноги компаньона. — Ты чего?
— У, черт! Накаркал! — в голос взвыл тот и, ухватив вожжи, со всей мочи приложил хлыстом тащившую сани лошаденку по крупу. — Пошла!
Едва не вывалившись из саней, я оглянулся и остолбенел: по дороге за нами неслись трое верховых. Выскочившие из лесочка всадники не жалели лошадей, и по всему выходило, что нам от них не уйти. И даже до леса добраться, скорее всего, не получится. Уж не знаю, сколько бы я так простоял, но отблеск заходящего солнца на обнаженном клинке мигом привел меня в чувство.