Еще одним ингредиентом опасного «коктейля», заварившегося в Мбомо и вокруг него, стало мистическое тайное общество La Rose Croix, которое более известно нам с вами как розенкрейцеры. Это международная организация, которая существует уже не одно столетие, в основном занимаясь эзотерическими исследованиями, но в этом регионе Конго у нее была очень плохая репутация — почти как у колдунов. Четверо учителей в одной из близлежащих деревень были розенкрейцерами, или кто-то считал, что они розенкрейцеры, сейчас уже не узнать, — и эти учителя рассказывали детям о вирусе Эбола незадолго до того, как началась эпидемия. Из-за этого некоторые народные целители заподозрили, что учителя заранее — сверхъестественными методами — получили сведения об эпидемии. С этим надо что-то делать, правильно? За день до приезда Барри Хьюлетта с женой в Мбомо всех четверых учителей зарубили мачете, когда они работали на своих огородах.
Вскоре после этого болезнь поразила уже стольких местных жителей, что колдовство перестали считать правдоподобным объяснением. Альтернативной версией объявили эпидемию, или опепе — в Мбомо этот термин (позаимствованный из кÓта, одного из местных языков) примерно соответствовал гемо, о котором Барри Хьюлетту рассказывали ачоли. «Эта болезнь убивает всех», — сказал Хьюлеттам один из местных жителей, а из этого следует, что колдовство здесь ни при чем: колдуны убивают только отдельных людей или их семьи[41]. К началу июня 2003 г. в Мбомо и окрестностях деревни было зарегистрировано 143 случая, 128 человек умерли. Смертность составила 90 процентов — это очень сурово даже по меркам вируса Эбола.
Хьюлеттов очень интересовали местные объяснения, и они внимательно выслушивали каждого пациента, так что они услышали много такого, о чем не расскажет ни один эпидемиологический опрос. Одна из жительниц Мбомо сказала им: «Колдовство не убивает без причины, не убивает всех и не убивает горилл и других животных»[42]. Ах да, снова гориллы. Вот еще один ингредиент «коктейля» из Мбомо: все знали, что леса вокруг усеяны мертвыми обезьянами. Они умерли в заповеднике Лосси. Они умерли, судя по тому, что увидел Билли Кареш, в Моба-Баи. Трупы животных валялись и в окрестностях Мбомо. А колдовство, как говорила местная жительница, на горилл не действует.
16
Когда альфа-самец гориллы умирает от Эболы, это происходит вдали от глаз ученых и медиков. В лесу нет никого, кто видел бы его мучения, не считая разве что других горилл. Никто не меряет ему температуру, никто не смотрит горло. Когда от Эболы умирает самка гориллы, никто не измеряет частоту ее дыхания и не проверяет кожу на характерную сыпь. От вируса, возможно, умерли тысячи горилл, но ни один человек не стал свидетелем их смерти — даже Билли Кареш, даже Ален Ондзи. Удалось найти лишь немногочисленные трупы, некоторые из них дали положительный анализ на антитела к Эболе. Случайные свидетели — на территории распространения Эболы и во время вспышек — не раз сообщали о трупах животных, но, поскольку лес — это очень голодное место, до большинства из этих трупов ученым добраться не удалось. Все остальное, что нам известно о действии Эболы на горилл, — косвенные данные. Немалые части некоторых региональных популяций, в том числе в Лосси, Одзале и Минкебе, бесследно исчезли. Но никто не знает, как именно Эбола действует на организм гориллы.
С людьми все иначе. Цифры, которые я упоминал выше, дают возможность примерно оценить разницу: 245 смертельных случаев во время вспышки в Киквите, еще 224 — в Гулу, 128 — в Мбомо и окрестностях, и так далее. Всего от эболавирусной болезни с 1976 по 2012 гг. умерло примерно полторы тысячи человек — немного, если сравнивать с такими распространенными и безжалостными глобальными недугами, как малярия и туберкулез, или огромными волнами смерти, которыми пронеслись по человечеству различные виды гриппа, но достаточно, чтобы дать немало научных данных. Более того, врачи и медсестры видели, как умирали многие из этих полутора тысяч жертв. Так что медики довольно хорошо представляют себе симптомы и патологические эффекты, которые наблюдаются у людей, умирающих от эболавирусной инфекции. Они не совсем такие, как вы могли подумать.
Если вы, как и я, залпом прочитали «Эпидемию», когда она только вышла, или общались с людьми, для которых она стала главным источником знаний об эболавирусах, то вы, скорее всего, представляете себе что-то дико жуткое. Ричард Престон пишет очень хорошо и живо, очень тщательно собирает информацию, и он поставил перед собой задачу — сделать и без того ужасную болезнь сверхъестественно устрашающей. Вы, возможно, помните его рассказ о суданском госпитале, где вирус «перескакивал от койки к койке, убивая пациентов направо и налево»[43], вызывая помешательство и хаос и не только убивая пациентов, но и вызывая у них обильные кровотечения и разжижая органы, и, в конце концов, «люди растворялись в своих постелях». Скорее всего, вы вздрогнули от утверждения Престона, что вирус Эбола, в частности, «превращает практически все части тела в переваренную слизь, состоящую из частичек вируса»[44]. Наверное, вы не сразу перевернули страницу, прочитав, что после смерти труп, зараженный Эболой, «внезапно распадается», его внутренние органы разлагаются, «и происходит своего рода шоковое расплавление»[45]. Возможно, не все читатели поняли, что английское слово meltdown было использовано в качестве метафоры, обозначающей лавинообразное нарушение функций, а не реальное расплавление. А может быть, и нет. Позже, добавив к повествованию еще один филовирус, Престон упомянул жившего в Африке француза, который «полностью растворился под воздействием марбургвируса во время перелета на самолете»[46]. Возможно, вам особенно запомнилась одна фраза, которой Престон описал жертв в темной суданской хижине: «впали в терминальную кому, были неподвижны и истекали кровью»[47]. «Истекали кровью» — это уже не просто «у них шла кровь». Сразу представляется человеческое тело, из которого вытекает вся жидкость. Еще там говорилось, что глаза могут наполниться кровью, из-за чего жертва может ослепнуть, и не только. «Капельки крови выступают на веках: можно плакать кровью. Кровь из глаз стекает по щекам и отказывается сворачиваться»[48]. Маска красной смерти — что-то среднее между медицинским репортажем и книгой Эдгара Аллана По.
Я считаю себя обязанным сообщить вам, что не нужно верить всем этим описаниям буквально, — по самой меньшей мере, это вовсе не типичное развитие смертельного случая эболавирусного заболевания.
Показания экспертов, как устные, так и письменные, несколько умеряют пыл Престона в описании особенно вычурных явлений, не принижая при этом реальных ужасных страданий, которые переносят больные Эболой. Пьер Роллен, заместитель председателя Особого отдела патогенов в CDC, например, — один из самых опытных экспертов по эболавирусу. Он работал в Институте Пастера в Париже, прежде чем переехать в Атланту, и входил в состав оперативных групп во время многих вспышек Эболы и лихорадки Марбург за последние пятнадцать лет, в том числе в Киквите и Гулу. Когда я брал у него интервью в его офисе и сказал, что широкая публика считает, что это очень кровавая болезнь, Роллен дружелюбно перебил меня и сказал: «…Это полная чушь». Когда я упомянул описания в книге Престона, Роллен насмешливо сказал: «Они тают, от них остается только пятно на стене», — и раздраженно пожал плечами. — Мистер Престон может писать, что хочет, добавил Роллен, — если называет написанное художественной литературой». Но если вы утверждаете, что это реальная история, то должны рассказывать реальную историю, а он не рассказывал. Потому что когда везде жуть и течет кровища, так интереснее.
Некоторые пациенты действительно истекают кровью до смерти, — сказал Роллен, — но они не взрываются и не растворяются. Собственно, — добавил он, — часто употребляемый термин «геморрагическая лихорадка Эбола» не очень верно описывает эболавирусную болезнь, потому что у более чем половины пациентов кровотечения нет вообще. Они умирают от других причин, в том числе респираторного дистресса и отказа (но не «расплавления») внутренних органов.
Карл Джонсон, один из первопроходцев борьбы с Эболой, с чьей карьерой вы уже вкратце знакомы, отреагировал похоже, но еще более остро и со своей обычной прямотой. Мы разговаривали — на этот раз в моем офисе — во время одного из его периодических приездов в Монтану на рыбалку. Мы подружились и он даже немного объяснял мне, как нужно думать о зоонозных вирусах. Наконец я уговорил его дать мне интервью и, конечно же, разговор зашел и об «Эпидемии». Карл совершенно серьезно сказал:
— Кровавые слезы — это полная чушь. Ни у кого и никогда не было кровавых слез.
Более того, добавил Карл, «умирающие вовсе не похожи на бесформенные мешки со слизью». Джонсон согласился с Ролленом, что с кровавостью в книге явно переборщили.
— Хотите реально кровавую болезнь? — сказал он. — Посмотрите на геморрагическую лихорадку Крым-Конго. Эбола очень тяжелая, смертоносная болезнь, но далеко не самая кровавая.
В реальном мире, по данным научной литературы, список основных симптомов эболавирусной болезни следующий: боль в животе, высокая температура, головная боль, боль в горле, тошнота и рвота, потеря аппетита, артралгия (боль в суставах), миалгия (боль в мышцах), астения (слабость), тахипноэ (учащенное дыхание), конъюнктивит и диарея. Конъюнктивит — это, если что, покраснение глаз, а не кровавые слезы. Все эти симптомы наблюдаются при большинстве смертельных случаев. Дополнительные симптомы — боль в груди, гематемез (кровавая рвота), кровотечение из десен, кровавый стул, кровотечения из мест уколов, анурия (отсутствие мо