ва» в этом варианте скрэббла составляются из букв A, C, G и U.
Сингх и Кокс-Сингх с помощью Радхакришнана искали фрагменты ДНК и РНК, характерные для паразитов-плазмодиев в целом — и им удалось найти такие фрагменты. Только вот они не принадлежали ни P. malariae, ни P. vivax, ни P. falciparum. Они были чем-то новым — или, по крайней мере, чем-то менее знакомым и более неожиданным.
Дальнейшие анализы и сопоставления показали, что пять из восьми пациентов из Капита были заражены Plasmodium knowlesi. И, что было не менее неожиданно, случаи не группировались среди жителей одного и того же дома. Отсутствие группировки говорило о том, что эти люди не передавали паразита друг другу через комаров. Каждый пациент, похоже, получил его от комаров, которые кусали макак.
30
Факультет медицины и здравоохранения в Саравакском Малайзийском университете располагается в элегантном небоскребе, до которого всего десять минут на такси от больших новых гостиниц и старых зданий рынка на набережной Кучинга. Я нашел Балбира Сингха, приятного, дружелюбного человека в возрасте немного за пятьдесят, в его кабинете на восьмом этаже, окруженного книгами, бумагами и трофеями, выигранными в гольф. У него была темная, седеющая борода, на голове он носил фиолетово-черный тюрбан, а на шее висели очки для чтения. Хотя на следующий день они с женой собирались уехать из города, чтобы встретиться с работниками службы здравоохранения из других областей Борнео, они все же согласились уделить мне немного времени. Открытие, что малярия у жителей Капита вызывается P. knowlesi, произошло относительно недавно и его влияние на методы лечения малярии и в Малайзии, и в других странах, было неоспоримо, так что они были рады пообщаться.
Мы с Балбиром Сингхом спустились на лифте, перешли улицу и сели за столик в его любимом скромном кафе с южноиндийской кухней. Он угостил меня бирьяни[77] и рассказал о своем дедушке, сикхе из Пенджаба, который эмигрировал в Малайзию, а потом — о своей жизни в Ливерпуле. Я узнал о том, как P. knowlesi успешно и совершенно бессимптомно живет в макаках-крабоедах, обитающих в лесном пологе. Я услышал о каком-то геодезисте, который на самом деле был шпионом и скрывался где-то в малайзийском лесу, но он говорил очень быстро, еда была очень вкусная, так что эту часть рассказа я понял лишь много позже. Когда мы вернулись в его кабинет, Сингх с такой же стремительностью пересказал историю о Юлиусе Вагнере-Яурегге и малярийной пиротерапии сифилиса, профессоре Чукэ, который в тех же целях использовал в Румынии Plasmodium knowlesi, а затем — снова о таинственном американском геодезисте, который заразился обезьяньей болезнью в лесу. Сингх показал мне на своем компьютере фотографии домов народа ибан в верховьях реки Раджанг. Там живут восемь разных этнических групп, но в основном все же ибаны, сказал он. Вот длинный дом, в котором может жить от пяти до пятидесяти семей. Отлично подходит для забора крови — не нужно ходить из дома в дом. А вот еще одна типичная сцена: видите вон ту зелень, думаете, что это трава, правильно? Но это не трава, это заливное поле. Рис. Еще они выращивают кукурузу. В сезон сбора урожая люди ночами сидят в хижинах возле полей, чтобы отгонять макак, пытающихся что-нибудь стащить. Они не стреляют в животных, потому что пули слишком дорогие, а мяса макак-крабоед дает очень мало. Кроме того, в некоторых длинных домах существуют табу: если убьешь мартышку, ее дух придет мстить в чрево твоей беременной жены, и ребенок родится ужасно уродливым. Мартышки смелые и настойчивые, но их надо как-то отгонять с заливных полей, — судя по всему, люди размахивают руками, кричат и стучат в горшки и кастрюли. Жители деревни проводят в полях две-три ночи подряд. Конечно же, их кусают ночные лесные комары, в том числе Anopheles latens, основной вид-переносчик P. knowlesi в этих местах.
— Так что с контролем здесь проблемы, — сказал он. — Как такое контролировать?
Заражаются и мужчины, и женщины. Чтобы добыть себе пропитание, они ходят в лес, где полно и макак, и комаров.
Он показал мне увеличенные изображения микроскопных слайдов с человеческими клетками, инфицированными малярией. Мне они показались просто кружкáми и точками. А для него это были трофозоиты, шизонты, гаметоциты. Он говорил быстро. Да, P. knowlesi легко перепутать с P. malariae, если вы ищете именно последнего, согласился я. Неудивительно, что методы молекулярной геномики дали нам возможность лучше их различать. Неудивительно, что эту зоонозную малярию так долго неверно диагностировали. А потом мы спустились вниз, чтобы навестить его жену в лаборатории.
Джанет Кокс-Сингх — невысокая женщина с короткими каштаново-черными волосами и изящными чертами лица, а в ее речи не слышно практически никаких признаков белфастского акцента. Она сидела на скамейке в лаборатории, недалеко от ПЦР-машины, за собственным большим монитором, под стеллажами, на которых лежали коробки, полные образцов крови на фильтровальной бумаге, засохшие и тщательно упакованные, — драгоценный архив сырья, из которого они с мужем получили бÓльшую часть своих данных. Представьте себе сушеную ДНК…
— Мы разработали ПЦР-метод и теперь можем делать мазки крови на фильтровальной бумаге, а потом заниматься эпидемиологией малярии в очень далеких местах, — рассказала мне Кокс-Сингх. Область Капит в штате Саравак — это в самом деле очень далекое место.
Неподалеку прямо на полу стояли несколько больших баков с жидким азотом для перевозки замороженных образцов — более трудоемкий метод перевозки крови в лабораторию, не совсем устаревший, но для целей Сингхов вполне хватает и методики с фильтровальной бумагой. После первой поездки вверх по реке, когда Сингх проколол восемь пальцев и взял восемь образцов крови, которые показали наличие P. knowlesi, они с Кокс-Сингх продолжили сбор данных, побывав в госпитале Капита и длинных домах, расположенных поблизости. А еще они расширили диапазон поисков, делегировав сбор крови. Они отправили наборы фильтровальной бумаги в другие регионы Саравака вместе со специально подготовленными помощниками и получили от них мазки крови — засохшие, но важные. С помощью старомодного дырокола (тщательно простерилизованного, чтобы избежать контаминации) они выбили из каждого мазка по два бумажных кружочка и пропустили эти кружочки через ПЦР-машину. Два жестких кружочка содержали примерно двадцать микролитров крови — как раз достаточно, чтобы получить ДНК. Затем ДНК нужно было избирательно амплифицировать, чтобы работать с ней. Кокс-Сингх начала описывать мне конкретный метод, который они использовали, «вложенную ПЦР», нарисовав диаграмму на обратной стороне журнальной статьи. Небольшие субъединицы, полторы тысячи нуклеотидов, рибосомная ДНК. Я внимательно разглядывал рисунки. Получив амплифицирован-ный продукт, они отправляют его в лабораторию на континент для генетического секвенирования. Результаты секвенирования представляют собой длинную цепочку букв генетического кода, больше всего напоминающую ругательство, которое кто-то пытается произнести, задыхаясь от гнева (ACCGCAGGAGCGCT!‥); эту цепочку вводят в огромную сетевую базу данных, чтобы найти совпадения. Именно так они идентифицировали P. knowlesi в тех первых образцах, объяснила она, а с тех пор — и во многих других.
Ее муж снял со стеллажа коробку и открыл ее.
— Это наша коллекция мазков крови, — тихо, гордо сказал он. Борнео находится в стороне от проторенных путей, и, полагаю, немногие научные журналисты добираются сюда. В коробке лежала аккуратная папка с пластиковыми конвертами, в каждом конверте — кусочек пористой бумаги размером не больше визитной карточки, на каждой бумажке — по темно-красному, почти черному пятну. Рядом с центром темного пятна на бумажке, которую я рассмотрел ближе, виднелась идеально круглая маленькая дырочка. Сделанный дыроколом кружочек, которого здесь не хватало, уже рассказал ученым свои секреты. ДНК-конфетти.
В первые два года работы с населением Капита, в которой используются кружочки из фильтровальной бумаги и ПЦР, команда Сингха и Кокс-Сингх (как и у любых ученых, у них есть помощники и коллеги) обнаружила 120 случаев малярии, вызванной P. knowlesi. Если бы использовались прежние диагностические предположения и методы, большинству больных поставили бы диагноз P. malariae, легкую форму малярии, и, соответственно, они не получили бы никакой медицинской помощи. И страдали бы — или и того хуже. После правильного диагноза и агрессивного лечения лекарствами вроде хлорохина они выздоровели. Статья, описывавшая результаты, была опубликована в авторитетном британском журнале The Lancet, и в ней представили убедительные доказательства того, о чем подозревали еще после странного случая с геодезистом BW: малярия P. knowlesi — зоонозное заболевание.
В процессе поисков, длившихся с 2001 по 2006 гг., команда нашла сотни новых случаев P. knowlesi, в том числе 266 в Сараваке, 41 — в Сабахе (втором из двух штатов Малайзии, расположенных на Борнео) и 5 — в Западной Малайзии, к северо-востоку от Куала-Лумпура, — возможно, где-то недалеко от тех мест, где в 1965 году заразился BW. Кроме того, они нашли P. knowlesi у большинства макаков-крабоедов, у которых сумели взять кровь, подтвердив, что эти мартышки являются резервуаром.
Что печальнее, команда нашла четыре смертельных случая у людей — четыре пациента с малярией обратились в госпиталь, получили неверный диагноз P. malariae (основанный на старой методике микроскопии), потом у них развились тяжелые симптомы, и они умерли. Ретроспективный анализ их образцов крови с помощью ПЦР показал, что все четверо страдали от P. knowlesi. Эти откровения говорили не только о том, что P. knowlesi — зоонозное заболевание, но еще и о том, что люди умирали из-за того, что об этом не знали врачи и микроскописты. Статью, в которой Кокс-Сингх, Сингх и их коллеги представили доказательства четырех смертей, сказала она мне, сначала отказались публиковать.