Глава 4 Ужин на крысиной ферме
32
В конце февраля 2003 г. SARS сел в самолет из Гонконга и отправился в Торонто.
О его прибытии в Канаду особо не объявлялось, но затем, через несколько дней, он сам заявил о себе. Он убил 78-летнюю пожилую женщину, которая занесла его в страну, затем, через неделю — ее взрослого сына и распространился по госпиталю, в котором его лечили. Он довольно быстро заразил несколько сотен жителей Торонто, из которых тридцать один умер. Одной из заразившихся стала 46-летняя филиппинка, которая работала в Онтарио медсестрой; она прилетела на родину, чтобы побыть с семьей на Пасху, почувствовала себя плохо на следующий день (но по-прежнему оставалась активной, ходила по магазинам и гостила у друзей) и запустила новую цепочку инфекций на острове Лусон. Итак, SARS совершил путешествие через полмира и обратно на двух самолетах всего за шесть недель. Если бы обстоятельства были иными, — если бы он не так долго задержался в Торонто, если бы кто-нибудь улетел оттуда на Лусон, в Сингапур или Сидней, — болезнь совершила бы кругосветное путешествие намного быстрее.
Сказать «SARS сел в самолет» — это, конечно, метонимия и персонификация. И то, и другое запрещено авторам статей в научных журналах, но разрешено писателям вроде меня. И вы знаете, что я имею в виду: на самом деле, в самолет в обоих случаях садились несчастные женщины, зараженные неким патогеном. 78-летняя жительница Торонто и более молодая медсестра остались анонимными в официальных отчетах — сообщили только их возраст, пол, профессию и инициалы (как и в случае с BW, геодезистом, переболевшим малярией) по соображениям медицинской этики. Что же касается патогена — он был идентифицирован и получил имя лишь через несколько недель после начала эпидемии. Поначалу, на такой ранней стадии, никто не знал, что это: вирус, бактерия или что-нибудь еще.
За это время он уже успел добраться до Сингапура, Вьетнама, Таиланда, Тайваня и Пекина. Сингапур превратился в еще один эпицентр. В Ханое американский бизнесмен китайского происхождения, который занес инфекцию из Гонконга, заболел так тяжело, что его осмотрел лично доктор Карло Урбани, итальянский паразитолог и эксперт по инфекционным заболеваниям, который работал представителем ВОЗ. Через десять дней бизнесмен умер; через месяц умер и доктор Урбани. Урбани умер в госпитале в Бангкоке, куда прилетел на конференцию по паразитологии, в которой так и не смог принять участия. Его работой восхищались в ВОЗ; его смерть стала сигналом о появлении целой закономерности: высокая заболеваемость и летальность наблюдались среди медиков, встречавшихся с этой новой болезнью, которая, казалось, процветает в госпиталях и умеет прыгать по небу.
Она добралась до Пекина по крайней мере на двух видах транспорта; один из них — рейс 112 компании China Airlines из Гонконга, приземлившийся 15 марта. (Второй путь в Пекин недуг нашел в автомобиле — заболевшая женщина приехала в столицу из провинции Шаньси ради хорошего лечения; как она заразилась и кого заразила сама — это уже другое ответвление нашей истории.) Рейс CA112 вылетел из Гонконга со 120 пассажирами на борту, в том числе мужчиной, у которого была высокая температура и все более сильный кашель. За три часа, что самолет летел до Пекина, достаточные для заражения дозы микробов от него получили двадцать два пассажира и два члена экипажа. От них болезнь разнеслась по семидесяти с лишним больницам в одном только Пекине — да, семидесяти, — поразив почти четырехсот медиков, а также других пациентов и близких, которые их навещали.
Примерно в то же время официальные лица в штаб-квартире ВОЗ в Женеве издали глобальное предупреждение о случаях необычного легочного заболевания во Вьетнаме и Китае. (Канаду и Филиппины не упомянули, потому что эти случаи были обнаружены чуть позже.) Во Вьетнаме, гласило заявление, эпидемия началась с одного-единственного пациента (того самого, которого осматривал Карло Урбани), который был «госпитализирован для лечения тяжелого, острого респираторного синдрома неизвестного происхождения»[79]. Запятая после слова «тяжелого» говорит о том, что три этих прилагательных и одно существительное еще не являлись «официальным» именем заболевания. Через несколько дней, когда обнаружились еще несколько вспышек в разных местах, ВОЗ обратилась с еще одним тревожным публичным заявлением, на этот раз — экстренной рекомендацией по безопасности в путешествиях. Описательная фраза уже превратилась в полноценное имя. «За последнюю неделю, — гласило заявление, — ВОЗ получила сообщения о более чем 150 возможных случаях тяжелого острого респираторного синдрома (SARS), атипичной пневмонии, причина которой пока еще не установлена». В рекомендации цитировали слова тогдашнего генерального директора ВОЗ, Гру Харлем Брунтланн, и слова эти были суровы: «Этот синдром, SARS, теперь является угрозой для здравоохранения всего мира»[80]. Нам лучше всем работать вместе, добавила Брунтланн (и поскорее, подразумевалось в ее словах), чтобы найти вызывающий болезнь патоген и остановить его распространение.
Два аспекта SARS, которые делали его особенно угрожающим, — заразность (особенно во время медицинского ухода) и летальность, которая была намного выше, чем у известных форм пневмонии. А еще одной зловещей чертой нового микроба, чем бы он ни был, стало его умение проникать в самолеты.
33
Гонконг был не местом происхождения SARS, а всего лишь воротами, выпустившими его в большой мир… и располагавшимися очень близко к месту происхождения. Все это явление началось тихо, несколькими месяцами ранее, в самой южной провинции материкового Китая, Гуандуне, который славится процветающей коммерцией и характерными кулинарными практиками и к которому Гонконг прирос, словно моллюск-прилипала к брюху кита.
Гонконг, бывшая британская колония, в 1997 г. вошел в состав Китайской Народной Республики, но на особых условиях, сохранив собственное законодательство, капиталистическую экономику и определенную степень политической автономии. Специальный административный район Гонконг, включающий в себя Цзюлун и другие материковые районы, а также собственно остров Гонконг и еще несколько прибрежных островов, граничит с Гуандуном, и между ними идет бойкая торговля и обмен гостями. По земле эту границу ежедневно пересекают более четверти миллиона людей. Впрочем, несмотря на хорошие коммерческие отношения и привилегии для посетителей, официальные лица Гонконга редко напрямую контактируют со столицей провинции Гуандун, Гуанчжоу, 9-миллионным[81] городом, который находится примерно в двух часах пути от границы. Политическая переписка фильтруется через национальное правительство в Пекине. Это же ограничение, к сожалению, действует и на научные и медицинские учреждения, например, Гонконгский университет с его отличной медицинской школой и Институт респираторных заболеваний Гуанчжоу. Отсутствие непосредственного общения, а также нежелание работать совместно и делиться клиническими образцами, стало причиной проблем и задержек в борьбе с SARS. Проблемы, в конце концов, удалось разрешить, но задержки сыграли очень большую роль. Когда инфекция впервые перешла границу между Гуандуном и Гонконгом, почти никакой информации вслед за ней не последовало.
Через Гуандун протекает река Чжуцзян (Жемчужная), и все побережье, в которое входят Гонконг, Макао, Гуанчжоу и новая пограничная метрополия Шэньчжэнь, а также Фошань, Чжуньшань и другие окружающие их города, носит общее название «дельта Жемчужной реки». 16 ноября 2002 г. 46-летний мужчина из Фошаня пожаловался на высокую температуру и проблемы с дыханием. Он был первым, кто заразился этой новой болезнью, — по крайней мере, насколько можно судить по эпидемиологическому расследованию. Образцов его крови и слизистых оболочек для дальнейшего анализа не сохранилось, но, судя по тому, что с него началась целая цепочка заражений (его жена, тетя, навестившая его в больнице, муж и дочь тети), он действительно болел именно SARS. Его имя тоже осталось неизвестным; единственное, что сообщалось, — он был «служащим местного правительства»[82]. Единственным значительным фактом его биографии было то, что он помогал готовить блюда, ингредиенты которых включали курятину, мясо домашних кошек и змей. Змеи — вполне обычный элемент кухни Гуандуна. Это провинция ненасытных, небрезгливых мясоедов, и список животных, которых здесь считают деликатесами, вполне можно перепутать с перечнем ассортимента зоомагазина или жильцов зоопарка.
Через три недели, в начале декабря похожие симптомы обнаружились у повара из ресторана в Шэньчжэне. Он готовил на воке и, хотя в его обязанности не входил забой и потрошение диких животных, он определенно нарезáл сырое мясо. Заболев в Шэньчжэне, он поехал домой, в город Хэюань, и обратился в Хэюаньский городской народный госпиталь. Там он заразил как минимум шесть медиков, прежде чем его перевели в госпиталь в Гуанчжоу, примерно в двухстах километрах к юго-западу. Один молодой врач, который вместе с ним ехал в Гуанчжоу в машине «скорой помощи», тоже заразился.
Вскоре после этого, в конце декабря и начале января новые случаи похожей болезни обнаружились в Чжуншане, в шестидесяти милях к югу от Гуанчжоу и немного к западу от Гонконга, на другом берегу Жемчужной реки. В следующие несколько недель там было отмечено двадцать восемь случаев. Симптомы включали головную боль, высокую температуру, озноб, ломоту в мышцах, тяжелый постоянный кашель, кровавую мокроту и постепенное разрушение легких, которые теряли эластичность и наполнялись жидкостью, вызывая кислородное голодание, в некоторых случаях приводившее к отказу органов и смерти. Тринадцать заболевших в Чжуншане были медиками, а по крайней мере еще один — поваром, который готовил блюда из змей, лис, цивет (небольших млекопитающих, дальних родственников мангустов) и крыс.